Этот подвиг был совершен в дни контрнаступления Красной Армии под Москвой в декабре сорок первого года...
Батальон шагает на запад. Он движется по шоссе, захламлённому обломками боя: машины и тягачи с прицепами разнокалиберных орудий; глыбы танков и россыпи мотоциклов; груды ящиков и корзин с нерасстрелянными снарядами, патронами, минами, ракетами.
Всё это приходится обходить, сворачивать с шоссе и шагать по сугробам. Иногда ноги натыкаются на окаменевшие трупы в серо-голубых шинелишках.
Батальон упорно рвётся на запад — на плечах отступающего воинства, которое огрызается, как раненый зверь.
Впереди — полыхающие в пожарах деревни и гул орудий. Там — закопчённые остовы печей, минированные поля, грохот разрывов. Но вперёд, только вперёд устремлён батальон. Впереди батальона, пригнувшись, шагает с автоматом — верным ППШ — в руках Сидор Блохин.
Это — маленький, быстрый, юркий, как ящерица, боец. Он прибыл в батальон недавно с пополнением. За невзрачный росток его прозвали Малышкой. Но очень скоро это слово Малышка начали произносить уважительно: «Да, с этим Малышкой не пропадёшь».
Быстрый Блохин в первых же стычках отличился смелостью, ловкостью, проворством. Он стал разведчиком. Это ему удалось легко, как в своё время завоевать звание лучшего стайера своего города. Он три года не знал поражений в беге на 5 000 метров, хотя и бегал мелким, бисерным «почерком». Легко он ходил и на лыжах, много тренировался в приволжских горах. Всё это пригодилось разведчику Блохину, подняло его авторитет расчётливого, бесстрашного, дерзкого бойца.
Всё истошнее визжат мины, неистово громыхают разрывы. Батальон останавливается: неразумно лезть в вал огня. Надо разведать миномётные батареи. И вот возле командира опять Малышка. Его небольшие голубые глаза строги. Он ждёт приказаний. Позади взрывается мина. Хлещет снегом в затылок. Не моргнув, Блохин слушает командира.
— Есть, — коротко выдыхает Малышка, снимает с плеча лыжи, ловко встаёт на них и сразу с шоссе ныряет в кустарник.
Снег здесь глубокий. Малышка шагает от шоссе в сторону метров 200, затем устанавливает по компасу направление и ускоряет ход, впиваясь острым взором в каждый куст, и каждую шапку снега на пнях. Он глубоко вдыхает в такт шага розоватый морозный воздух. Потом останавливается и слушает. Впереди недалеко бьёт батарея. Скорее вперёд — увидеть, рассмотреть, запомнить. Всех батарей на его пути должно быть три. И он трогается снова в путь, белый, в маскировочном костюме, едва заметный на фоне сугробов.
Так он шагает километр. Позади осталась небольшая лощинка. Кустарник карабкается на покатый холм. Упорно, неутомимо скользит вверх Блохин. Ещё немного, ещё поворот... И Малышка плюхается в сугроб: прямо под собой в соседней лощинке он видит возню фашистов у миномётов. До них не более 200 метров.
Блохин осторожно рассматривает и запоминает расположение батареи. Он точно засекает все миномёты. Теперь надо уходить, обойти батарею и дальше. Но он смотрит, не отрываясь, на солдат, и знакомое острое чувство риска, дерзости щемит в груди.
Солдаты спешат. Они в лихорадке. Мины визжат оглушительно, яростно, непрерывно. Там, наверно, падают советские бойцы, льётся кровь. Блохин смотрит на немцев ненавидящими глазами. Злоба овладевает им. Решение приходит сразу. Спружинившись для броска, Блохин вскакивает и, набирая скорость, бесшумно устремляется к батарее. Никто не видит его. И когда Блохин падает почти возле расчёта и устраивается за пнём, никто не оборачивается в его сторону.
Отлично! Малышка поднимается на колено, разворачивается и бросает гранаты одну за другой в близкую цель. Он бросает пять гранат, прячась в секунды взрывов за пень. Потом выглядывает.
Тихо оседает вздыбленный взрывами снег. Поднимают голову и осматриваются уцелевшие немцы. Малышка притаился за пнём. Ещё через секунду Блохин, вскинув автомат, посылает горячие струйки пуль в группу солдат.
Несколько секунд непрерывной пальбы. На сугробы падают сражённые тела, рядом на снегу выступают яркие пятна крови:
— Эти больше шуметь не будут, — думает Малышка.
Ему надо спешить дальше, пока не опомнился враг. Он вскакивает на лыжи, пригнувшись, зигзагами взбирается на холм и, не оборачиваясь, мчится дальше. Кто-то позади начинает палить из автомата. Пульки свистят высоко.
Малышка сбегает вниз в новую лощину, устремляясь вперёд и вперёд. Он пересекает кустарник, небольшую покромсанную артиллерией рощу, взлетает ещё на холм. И вторая батарея оказывается вдруг перед ним в 100 метрах.
Он падает в снег. У него больше нет гранат, и автомат наполовину разряжен. Но он в пылу боя. Он раздумывает коротко и снова бросается вниз — маленький стремительный, разгорячённый.
Его замечают. Блохин падает в сугроб в 50 метрах от переднего к нему расчёта, срывает с плеча автомат и посылает короткими очередями жаркие струйки пуль.
Паника. Фашисты бросают мины, ящики, винтовки. Меткие пули Малышки впиваются в спины, в головы врага. Падают, сволочи. Бегут, проваливаясь в снег.
Блохин понимает, что внезапный налёт на батарею нужно закончить так же неожиданно. И надо спешить. Солдаты уже опомнились. Они залегли и палят из автоматов.
И вдруг смолкает ППШ. В порыве Малышка вскакивает на лыжи и устремляется вперёд — один, безоружный против отряда, прямо в гущу врага. Он скользит, взвихривая снег. Ярость гонит Малышку. Он словно чувствует за собой свой батальон.
Пульки свистят навстречу. Они визжат над головой. Блохин чувствует лёгкий укол в шею и щипок в левое плечо. Здоровый рыжий солдат с лицом, обросшим рыжей щетиной, быстро встаёт и, увязая в снегу, бросается в лес.
Не замедляя бега, Блохин выдёргивает правой рукой из ножен штык и с разгона, вгоняет лезвие в шею немца. Тот плюхает в сугроб.
И рядом с ним падает Блохин.
Теперь все. Теперь надо уходить к шоссе. Миномётчики, наверно, вернутся.
Блохин поднимается, и острая боль судорогой передёргивает всё его тело. Левая рука повисает плетью. Он делает несколько шагов, натыкается на брошенный автомат, поднимает его.
И в это время рядом гремит очередь. Блохин валится, стиснув зубы и выдыхая стон от режущей боли в боку. Он всматривается вперёд и видит врага. Его надо уничтожить. Трудно одной рукой. Но вот, кажется, нацелился точно.
И в ту же секунду гремят очереди с разных сторон. Одна пулька звенит о сталь шлема. Вторая пулька впивается в шею.
Малышка с трудом поднимает голову и кладёт подбородок на приклад автомата, как на плечо верного друга. Он долго молчал. Немецкие автоматчики уже поднялись и идут к нему.
Он подпускает автоматчиков ближе. Он старается не терять пуль впустую и посылает скупые горсти пуль точно в цель. Падает одни автоматчик. Ещё солдат валится в снег. Третий вскидывает руки.
И происходит затем удивительное и непонятное: фашисты топчутся на месте, поворачиваются и бегут изо всех сил в лесу. А позади Малышки вдруг гремит родное, громкое, ликующее «ура».
Блохин улыбается. Голова его сваливается с приклада в снег. До сознания издалека доносятся слова:
— Малышка! Друг милый...
Блохин, собравшись с силами, поднимает голову и роняет её. Затем он чувствует, как его бережно поднимают со снега, и, не открывая глаз, впадает в забытье.
(1941)
