Пока все внимание российской общественности в 1812 году было приковано к освобождению страны от французских захватчиков, на другом фронте уже не первый год шли сражения за азербайджанские территории. Генерала Петра Котляревского, возглавлявшего эту кампанию, назвали тогда вторым Сувровым, однако его имя спустя века затерялось на фоне героев Отечественной войны. Да и сама война в истории почему-то остается незамеченной. Сегодня мы поговорим об этом значимом военачальнике и о том, как проходили сражения в тот период.
Пётр Степанович Котляревский родился в 1782 году в малороссийской дворянской семье, принадлежащей к военной элите. Но отец нашего героя был священником, такая же судьба должна была ждать и его сына. Однако однажды в их доме из-за непогоды задержался офицер Иван Лазарев, который обратил внимание на способности мальчика и предложил отдать его на военную службу, пообещав при этом свое покровительство. Уже через год Петр попал в полк, которым и руководил на тот момент Лазарев. Обучался ребенок достаточно быстро. Вместе с Лазаревым Котляревский участвовал в Персидском походе (ему на тот момент было 14 лет), затем - в переходе в Грузию и разбил лезгин на реке Иори, чем заслужил несколько наград, а Лазарев назначил его своим адъютантом.
Начиная с момента, когда Котляревский проявил себя как отдельная военная единица, мы будем останавливаться на сражениях чуть подробнее. Битва на Иори произошла в 1800 году. Солдаты, находившиеся под командованием Лазарева, тогда отличились в схватке с дагестанской конницей, которая неоднократно пыталась атаковать их позиции, но все равно постепенно мельчала из-за потерь и сбегавших с поля боя людей. Лучше всего описывают открывшуюся после битвы картину слова самого Лазарева: «Камыши, кустарники и рвы были наполнены трупами, меж которыми слышны были стоны от ран впоследние воздыхающих, а в другом месте рделась трава, кровью обагрённая и многие иные следы страдания человечества». Именно после этих событий царь Георгий XII окончательно заявил о вступлении в российские подданство.
Котляревский же выполнял тогда не только военные, но и политические, в том числе секретные, поручения.
После смерти Лазарева Котляревский стал командиром егерской роты, но вскоре во время штурма крепости Гянджа был ранен и вынесен с поля боя Михаилом Воронцовым, что послужило началом их крепкой и долгой дружбы.
Крепость тогда была взята, и событие это назвали «первой важностью для России». После этого грузинские границы оказались защищены, но именно с этого момента началась активная негативная реакция Персии, так как до этого эти территории находились под ее протекторатом. Привело это к русско-персидской войне 1804-1813 годов. И многие ее сражения были связаны с фамилией Котляревского.
Только чуть оправившись, он вновь встал в строй, и новые раны, которые он периодически получал, его ни капли не смущали. Рота Котляревского, состоявшая всего из 600 человек, в одиночку участвовала в сражении с 20-тысячной персидской армией в урочище Кара-Агач-баба. Вырвавшись из окружения, они взяли штурмом крепость Шах-Булах и выдержали там 13-дневную осаду. Позднее Котляревский успешно оборонял крепость Мухрат.
Сохранился и любопытный эпизод, относящийся к тому времени. Когда рота двигалась к крепости, на ее пути оказался огромный ров. Можно было попытаться построить какую-то переправу, но на это совершенно не было времени - уже совсем близко сзади была персидская армия. Тогда солдаты стали прыгать в ров, создавая мост из собственных тел, по которому прошли лошади и проехали орудия. Живыми удалось выбраться лишь двоим. А всего до Мухрата добралось 100 солдат.
Зато уже к 1808 году он дослужился до звания полковника. А назначенный командующим на Кавказе генерал Тормасов поручил ему оборону всего Карабаха.
В 1810 году Котляревский (в очередной раз на тот момент раненый) получил приказ занять небольшое пограничное село Мегри. В подчинении у него тогда был лишь один батальон. Но когда в село уже вошли российские силы, пришла информация, что к нему движется 10-тысячная персидская армия. Котляревский, хоть и получал послания с приказами об оставлении села, все же решил попытаться отбить неприятеля. Персы, подойдя к Мегри, не стали сразу заходить внутрь, а взяли его в окружение. Не дожидаясь, пока противник возьмет инициативу, батальон Котляревского ночью атаковал персов и в штыковой схватке сумел уничтожить весь отряд. При этом с его стороны было убито всего 7 человек. Котляревский отдал приказ не брать пленных, а все трофеи бросать в реку. За это полковник получил орден и золотую шпагу с надписью «За храбрость».
Дальше его слава как грамотного полководца только продолжала расти. Вскоре он сумел взять крепость Ахалкалаки, которая несколько лет до этого не покорялась, потеряв при этом всего 30 солдат. Следом им была завоевана вся Ахалкалакская область. Узнавая о его приближении, персы отходили назад. Котляревский стал генералом, а ему на тот момент еще не было и 30 лет.
И вот мы добрались до 1812 года. Из-за войны с Наполеоном российская сторона захотела заключить мир с персами, но те затягивали переговоры. Котляревский нарушил приказ и решил действовать.
Персы стягивали силы, чтобы организовать вторжение, и хотели привести к бунту все кавказские народы против российской власти. Но довести этот план до конца они не успели: Котляревский отрядом из 2000 человек ворвался в неприятельский лагерь и сумел обратить их в бегство. Той же ночью его солдаты окончательно разбили персидскую армию, знамена которых после знаменательной победе повесили в Казанском соборе (который после 1812 года приобрел значение памятника русской воинской славы в том числе и из-за этих побед).
Котляревский, готовясь к штурму Ленкорани, отличавшемуся особой жестокостью, отдал короткий приказ: «отступления не будет». Осада длилась пять дней, держать которую персам помогали построенные английскими инженерами фортификации. Персидский гарнизон имел значительный численный перевес. Русские же солдаты, двигаясь к ней «то переходили топи и болота, вязнув в них по грудь, то переносили ужасные снега и метели». Не хватало воды и пищи. За время штурма значительно истощился запас снарядов. Уставшие и замерзшие солдаты получали приказ: «Не слушать отбоя, его не будет…». Персы же поначалу самодовольно заявляли, что «русские сами лезут на нож». По итогу российская сторона понесла громадные потери - было убито две трети отряда (из 296 человек выжило только 74).
Сам Котляревский, лично бросившийся на штурм, несмотря на ранение в ногу, получил два пулевых ранения в голову и скатился в ров. Он был позже найден под телами убитых солдат. Лицо его было сведено на сторону, правого глаза не было, челюсть раздроблена, из уха торчали разбитые головные кости. Эти 40 костей он затем хранил в в шкатулке и никому не показывал. А первыми словами чудом выжившего генерала стали: «Я умер, но все слышу и уже догадался о победе вашей». За это сражение он был награжден «в полной парадной форме». А спасшему его врачу он потом до конца жизни выплачивал пенсион из собственных средств.
Когда он позже составлял доклад, написал, что противник понес потери в 1,5 тысячи человек. На вопрос других офицеров, почему эта цифра не соответствует количеству вражеских трупов (а их насчитали около 9 тысяч), Пётр Семёнович, вздохнув, ответил: «Всё равно ведь не поверят».
В 1813 году между Россией и Персией был подписан Гюлистанский мир, благодаря которому Россия получила монопольное право на содержание флота в Каспийском море. Котляревский на подписании мира не присутствовал по состоянию здоровья. Однако эта победа, хоть и была добыта большой кровью, осталась менее замеченной на фоне Отечественной войны с Наполеоном. «Кровь русская, пролитая в Азии, на берегах Аракса и Каспия, не менее драгоценна, чем пролитая в Европе, на берегах Москвы и Сены, а пули галлов и персиян причиняют одинаковые страдания», — писал Котляревский.
Котляревский после полученных ранений ушел в отставку. Хотя есть и другая, неофициальная версия: якобы он покинул службу после выяснения отношений с императором, когда тот заявил, что всей своей карьере генерал обязан лишь расположению в верхах власти.
Поначалу он жил уединенно в селе Александрово, перевезя туда своего пожилого отца, а затем, по совету медиков, приобрел дачу в Феодосии. Там он построил дом, напоминавший военный шатер, и назвал это место «Добрый приют». Он действительно стал приютом для части солдат-инвалидов, которые в нем останавливались.
Семьи ему создать так и не удалось - еще в 1816 году он женился на дочери сослуживца Енохина, но через год супруга умерла в родах вместе с младенцем. Эта трагедия сильно подкосила моральное состояние полководца.
Он получил несколько прозвищ за свои боевые заслуги. Так его называли «кавказским Суворовым» и «генералом-метеором». Его считали признанным мастером ночного боя. За все годы сражений его армия никогда не была в численном большинстве перед противником. О его славе слагал стихи даже Пушкин. В «Русском биографическом словаре А.А. Половцева» о Котляревском написано: «Как боевой генерал он занимает одно из из первых мест среди всех военных деятелей XIX века». Сам Котляревский о себе говорил: «Обдумываю холодно, а действую горячо».
Из-за ран Котляревский не мог сам в полном объеме руководить имением и переложил большую часть забот на боевого товарища Иосифа Шультена.
В 1826 году его попросили возглавить кавказскую армию в связи с новой русско-турецкой войной, но генерал отказался. Он был уже очень слаб физически, не переносил холодов, из-за чего выходил на улицу только с мая по сентябрь.
Пётр Котляревский скончался в 1851 году. Чувствуя приближение смерти, он попросил посадить его в кресло.
Его тело было захоронено на горе Митридат в Крыму недалеко от моря. Усыпальницу спроектировал друг Котляревского художник Айвазовский, но доделать ее так и не успели. В момент похорон на рейде выстроилась эскадра кораблей с приспущенными траурными флагами. В знак уважения Котляревский был навечно зачислен в Грузинский гренадерский полк. На ежевечерней перекличке фельдфебель первой роты первого батальона выкликал: «Генерал от инфантерии Пётр Степанович Котляревский». Правофланговый рядовой отвечал: «Умер в 1851 году геройской смертью от сорока ран, полученных им в сражениях за царя и Отечество!». Эта традиция сохранялась до расформирования полка в 1918 году.
В советское время место могилы было утеряно, и только в 2013 году на доме Котляревский в Феодосии установили мемориальную доску.
