Всем привет!
В прошлой статье я рассказал о том, как погибли Николай Кузнецов, Иван Белов и Ян Каминский. Но это со слов хозяина хаты и бандеровцев, виновных в смерти разведчиков. Понятно, что они давали показания в выгодном для себя свете. А как было на самом деле? Этим вопросом задавались многие товарищи Кузнецова.
Напомню, что в Ганачевском лесу группа Кузнецова встретила разведчиков Дроздова и Приступу из отряда Медведева. После освобождения Западной Украины Василий Дроздов пытался узнать подробности гибели боевых товарищей. Для этого он приехал в село Боратин, опрашивал местных жителей и похоже, узнал что-то важное.
Но весной 1945 года его зверски убили в доме активного помощника бандеровцев Ивана Маловского. Впрочем, и семью Маловского постигла та же участь - он и его сын Пётр были ликвидированы боевиками за то, что рассказали следствию об этом убийстве.
А друг Дроздова Федор Приступа, помогавший ему в расследовании, погиб чуть позже - он был насмерть сбит неустановленной автомашиной.
Пытался установить истину и ещё один разведчик Кузнецова - Николай Струтинский.
После войны он работал в органах госбезопасности на Львовщине и утверждал, что Кузнецова и его товарищей выдал немцам руководитель ровенского подполья - Терентий Федорович Новак. А Василий Андреевич Бегма, бывший секретарём подпольного обкома Ровно, всячески покрывал своего помощника.
Но Струтинскому не дали завершить расследование - он всё время наталкивался на противодействие КГБ и партийного руководства.
Николая поддержала группа бывших партизан из отряда Медведева. Они обвинили Новака в измене, написав об этом письмо первому секретарю ЦK КПУ В.В. Щербицкому. В письме они привели факты предательства этого человека. Неизвестно, дошло ли это письмо до адресата.
Тяжело переживала гибель Кузнецова и его помощница Лидия Лисовская. После освобождения Ровно отважная разведчица не скрывала своих эмоций. И часто повторяла, что знает о ровенском подполье такое, за что могут полететь головы очень больших начальников.
Ещё при немцах Лидия перебралась во Львов, где и дождалась прихода Красной Армии. Потом накоротке приехала в Ровно повидать семью - маму и сестру Елену. Тогда же состоялась её встреча с первым секретарем ровенского обкома В. А. Бегмой.
Содержание их беседы неизвестно, но находившиеся в приёмной люди слышали, что разговор проходил на повышенных тонах. Потом Лисовская вышла из кабинета и крикнула, обернувшись: "Я не буду молчать!"
Эти слова стоили ей жизни. Проведав свою семью, Лидия вернулась во Львов. Вместе с ней туда поехала и её двоюродная сестра Мария Микота, тоже активный помощник Кузнецова.
В октябре большую группу партизан и подпольщиков пригласили в Киев для вручения правительственных наград. Лисовская и Микота были награждены орденами Отечественной войны I степени. Предполагалось, что все поедут поездом. Но уже на платформе Лидии вручили телеграмму от сестры из Ровно: „Немедленно приезжай. Мама тяжело больна. Лена." Позже выяснилось, что никакой телеграммы сестра не давала.
Так или иначе, но девушки уехали из Львова не на поезде, а на тентованном студебеккере. Откуда взялась эта машина и кто её предложил разведчицам, установить так и не удалось. Дальнейшая их судьба известна только со слов очевидцев.
26 октября 1944 г. на шоссе Острог - Шумск работавшие в поле женщины видели студебеккер, кузов которого был наполовину прикрыт тентом. В нём находились трое или четверо мужчин в советской военной форме и две женщины.
Вот что рассказала жительница села Каменки Ю. К. Хвойная: „Мы копали картошку на огороде и видели, как на дороге остановилась машина. Одна женщина спрыгнула с кузова, а вторая подавала ей чемодан. В это время из кабины выскочил офицер с золотыми погонами и стал о чем-то говорить с той, что сошла с машины. Раздался крик „Не убивай!" Но прогремели три выстрела. Офицер быстро вскочил в кабину, бросив перед тем в кузов чемодан, и машина на большой скорости ушла в сторону Шумска. Когда мы подбежали к лежавшей на дороге женщине, она уже была мертва".
А вот ещё одно свидетельство очевидца: В октябре сорок четвертого года после обеда из Шумска на Острог промчался зеленый „студебеккер", наполовину закрытый брезентом. На нем сидели четверо мужчин в форме советских военнослужащих и две женщины. Через некоторое время эта автомашина на сумасшедшей скорости снова пронеслась мимо нас уже в обратную сторону. Но теперь в кузове рядом с четырьмя военными была только одна женщина. Нам сразу стало известно, что возле села Каменка лежит ещё одна убитая. Я поехал к указанному месту. Возле погибшей собрались люди. Она лежала в придорожной канаве. Скоро сюда же привезли и вторую, погибшую возле села Мозярки.
Благодаря найденным при них документам нам стало ясно, что это разведчицы из отряда „Победители"...
А председатель сельсовета Л. Г. Лишенко рассказал следующее: „В тот день из Кунева приехал ездовой молоковоза Н. В. Гранчук и сообщил, что возле Каменки убили двух женщин. Я сел на подводу и сказал Никифору ехать в Мозярку. Мертвая лежала у края дороги, лицом к небу. У нее была светло-русая, наполовину расплетенная коса. Неподалеку от убитой секретарь нашего сельсовета обнаружила меховую муфту, в которой лежали документы и фотографии. Все документы мы передали командиру 226-го отдельного стрелкового батальона войск МВД майору Максимову.
Через некоторое время после убийства майор Максимов сообщил мне, что машина, в которой ехали убийцы, не остановилась у шлагбаума КПП, снесла его, а в Кременце... врезалась в дом. Двое погибли, третий, сидевший в кузове, остался жив и сумел скрыться".
Девушка, спрыгнувшая с машины, была Мария Микота. Лидию Лисовскую сначала ранили, а потом добили и выкинули из машины в нескольких километрах от Каменки.
При осмотре тел погибших врачом из ближайшей воинской части обнаружено: у Лисовской ранение острым предметом в темя длиной в 15 сантиметров, пулевое (пистолетное) ранение под левой лопаткой, еще одна колотая рана в грудь под левой ключицей, еще одно пулевое ранение в правое бедро; у Микоты сквозное пулевое ранение в затылок, двойное.
Следует добавить, что проводивший вскрытие врач на следующий день сам был застрелен. Его смерть тоже списали на бандеровцев. Но чем он мог быть опасен убийцам. Думаю, что догадаться нетрудно.
После того как ликвидация девушек пошла не по плану, бандиты запаниковали. Этим объясняется и возврат студебеккера на бешеной скорости в сторону Шумска, и протараненный шлагбаум на КПП, и то, что машина врезалась в дом в Кременце. Поэтому в спешке они и выбросили из кузова тело Лисовской, не обыскав его предварительно.
Бывший следователь КГБ УССР О.М. Ракитянский рассказал о дневнике, который был обнаружен у погибшей и бесследно исчез в местном управлении НКВД. Видимо его и нашёл врач в одежде Лисовской. Прочитал он его или сразу передал по инстанции - было уже не суть важно. Если дневник побывал в его руках, врач тоже представлял для убийц опасность.
Но почему вообще разведчицы решили выйти из машины в Каменке, не доехав до Ровно? Ответ на этот вопрос я не нашёл ни в одном источнике. А ведь это так просто - надо только взглянуть на карту.
Маршрут из Львова до Ровно проходит через Дубно. А когда вместо Дубно машина миновала Шумск, девушки поняли, что их везут совсем в другую сторону. Поэтому они и попытались вылезти из машины в Каменке, где на поле было много народу. Но это не спасло их от убийц.
ПОСЛЕСЛОВИЕ:
1. В 1988 году Музей Боевой Славы в городе Ровно направил официальный запрос в КГБ СССР с просьбой сообщить данные об обстоятельствах смерти Николая Кузнецова. И получили официальный ответ: дело засекречено до 2025 года.
Нисколько не удивлюсь, если и через два года гриф СЕКРЕТНО продлят на более поздний срок.
2. Информация к размышлению. В конце 1943 года секретарь подпольного обкома В.А. Бегма посетил партизанский отряд Дмитрия Медведева. Разговор зашёл о террористе, который уже давно убивает в Ровно высокопоставленных фашистов. Медведев похвастался, что этот ликвидатор находится в его отряде. И показал Бегме Николая Кузнецова. Вскоре после этого в гестапо появился словесный портрет разведчика.
3. Терентий Новак, которого подпольщики и партизаны обвиняли в предательстве, стараниями Бегмы стал Героем Советского Союза.
Этому помогло и то, что Дмитрий Медведев под давлением того же Бегмы в своих мемуарах показал Новака отважным подпольщиком. Да и сам Терентий Федорович не стеснялся выставлять себя героем ровенского подполья.
А ведь после окончания войны его дважды допрашивали по вопросам подпольной работы в Ровно. Но ни одного факта своей практической деятельности Новак так и не смог представить.
Характерно и то, что после освобождения Западной Украины высокие боевые награды получили многие партизаны и подпольщики. А Новака наградили лишь партизанской медалью, и то 2-й степени.
А Николая Владимировича Струтинского трижды представляли к званию Героя Советского Союза, но он так и не стал им.
Вот такие дела вершились тогда на Украине. Да и не только тогда. И не только там. Всем удачи!
Ссылка на Первую часть статьи clck.ru/373UWA
