Геннадий Леонидович Рукша – заслуженный работник культуры РФ, бывший министр культуры Красноярского края, экс-советник губернатора Красноярского края. Автор работ по теории, практике и истории культурной деятельности, доцент Сибирского федерального университета.
Вы человек, на котором не просто держится вся культура, но и тот, кто знает всё о культуре Красноярска и всего края в целом. Вы работали над множеством книг. Кроме того, вы были участником этих событий.
– Я считаю, что культура держится, в первую очередь, на творцах. Я стал частью этого процесса в силу своей профессии. Я много работал, работаю, продолжаю находиться в культурном пространстве и служить.
Служить культуре Красноярска?
– Да, потому что культура – это прежде всего служение. От многого приходится отказываться. И не только мне. Я говорю на основе опыта огромного количества людей, которых я знаю. Есть настоящие подвижники и те, кто служит изо дня в день. На них и держится культурное пространство нашей страны.
Каким было культурное пространство Красноярского края до появления лозунга «Превратим Сибирь в край высокой культуры!»?
– Культура нашего края развивалась по-разному. Как раз сейчас я работаю вместе с коллегами из Краевой научной библиотеки над проектом «Хроники культуры Красноярского края». Например, один из первых театров Сибири был создан в Красноярском крае – в Минусинске. Но в общем процессе мы отставали от многих городов. В частности, от Иркутска, Омска, Томска. Особенно в послевоенные годы. Мы одними из последних в Сибири открыли Театр юного зрителя.
В 1959-м году был создан нынешний Музыкальный театр. В 1964-м году был открыт Театр юного зрителя. В это же время появляется ансамбль песни и танца Красноярья, который стал прообразом известнейшего академического коллектива – ансамбля танца Сибири.
При всей знаковости этих событий было ощущение дисбаланса культурных практик. И это стало отправной точкой рождения патриотического движения «Превратим Сибирь в край высокой культуры!», которое появилось 41 год назад.
Для развития культуры нужно учитывать общую тональность жизни территории, ее потребности. Не менее важно значение личностей, которые понимают эти процессы и развивают их. И мы должны вспомнить сегодня Владимира Ивановича Долгих и фантастически огромную работу Павла Стефановича Федирко, который генерировал весь проект. Благодаря им появилось это движение, которое принесло огромные результаты. Нужно было решать проблемы с созданием культурных институций, без которых большой город жить просто не может. Надо было формировать и реализовывать новый план по развитию культуры. Сейчас это стало нормой жизни. Я думаю, прекрасной нормой, которой Красноярск может гордиться.
Как люди отнеслись к лозунгу «Превратим Сибирь в край высокой культуры!»?
– Какие-то люди восприняли его скептично, но были и те, кто понимали логику и цели этого движения. Когда появились первые результаты, недоверие исчезло. В год в крае строилось по 50 клубных учреждений. Была поставлена задача – в каждом районе открыть детскую школу искусств. Их открывали в Диксоне, Хатанге и на мысе Челюскин. Я рад, что в моем крае были такие проекты. В это же время появился Красноярский институт искусств с двумя отделениями. Потом отделился факультет изобразительного искусства и возник художественный институт. Было принято решение, что в Красноярске откроется Академия художеств. И, слава Богу, что здесь сейчас продолжается работа по объединению художественного потенциала, который распространяется на Урал, Сибирь и Дальний Восток.
Как появилась идея этого культурного переворота? Зачем это было нужно?
– Это было совершенно логично, ведь развитие культуры шло параллельно с развитием промышленности и сельского хозяйства края. Всё было сбалансировано. В то время Красноярский край был местом ударных комсомольских строек – Саяно-Шушенская ГЭС, КАТЭК, Минусинский электрокомплекс. Наш регион стал самодостаточным в сельском хозяйстве. Поэтому культура не должна была отставать. Уникальность нашего края – в стремлении развиваться комплексно.
Сейчас у нас новый лозунг – «Превратим Сибирь в край высокой культуры. Версия 2.0». Вы верите, что возможен еще один культурный всплеск?
– Развитие культуры – это бесконечный процесс, необходимый для гармонии общественного развития.
Вы изначально поступали на химический факультет, который вообще не связан с культурой. Могла ли ваша жизнь сложиться по-другому? Или всё равно была бы связана с культурой?
– Я очень благодарен судьбе и многим людям. У меня были прекрасные педагоги, которые занимались любительским театром. Я был в одном из лучших детских пионерских театров в Доме учителя. Затем я поступил в студию Театра юного зрителя. Пытался поступить на режиссуру, но не получилось, и я пошел в Технологический институт. Учился и параллельно занимался в театральной студии. Даже начав работать, я не прекращал сотрудничество с театрами. После 8 месяцев работы на заводе меня перераспределили в театр. Я оказался связан с театром на всю жизнь.
А родители имели отношение к культуре?
– Нет, никакого. Мой переход в театр и вообще поступление в театральный воспринимались очень сложно.
Как вы познакомились с Дмитрием Александровичем Хворостовским?
– Я узнал эту фамилию еще в студенчестве. В 1965-м году я поступил в институт. В этот период времени в вузе очень сильно было развито любительское художественное творчество. Каждый факультет имел собственные самодеятельные коллективы. Я был вовлечен в эту культурную жизнь и узнал, что звездой института является уникальный вокалист. Это был Александр Хворостовский. Он собирал на своих концертах в институте полные залы. Один раз не было ведущего, и концерт вел я. С мамой Дмитрия Александровича я познакомился позднее, но с папой я знаком со студенчества. Он в этот период времени заканчивал последний курс аспирантуры, а я был на первом. Могу сказать, что это был совершенно уникальный баритон с очень интеллектуальным репертуаром. Его очень любили в институте.
Второе знакомство с этой фамилией у меня было таким: я услышал, что в педучилище у замечательного педагога по вокалу Галины Астаниной появился хороший парень, чья фамилия была Хворостовский. Это предшествовало моему непосредственному знакомству с Димой. В 1987 году прошло два конкурса вокалистов, первый из которых проходил в Перми. Это Всероссийский конкурс студентов, которые учатся в высших учебных заведениях искусств. На 20-м смотре вокалистов Российского Федерации, происходившем в Свердловске, были названы имена новых талантливых людей. К этому времени Дима уже пел в Красноярском театре оперы и балета разные небольшие партии. Хроника этих событий чрезвычайно важна, потому что в том же 1987 году Дима поехал на Всесоюзный конкурс вокалистов в Баку. Он там выиграл всё, что только можно было. К этому времени я уже познакомился с Димой. Это были сложные очень годы, потому что полное безденежье в театрах. Нужно было искать деньги для того, чтобы поехать в 1988 году на конкурс в Тулузе, во Франции.
А кто оплачивал эту поездку – театры?
– Театры, но для этого управление культуры искало возможности. После Тулузы Дима пришел ко мне и рассказал, как это всё было. Я его поздравил, и Дима принес мне две книжки, которые дарят всем победителям. В этом же году был Кардифф, где он получил совершенно фантастическое звание «Вокалист мира». После Кардиффа я поехал его встретить в аэропорт. Такая традиция у нас была все годы, пока я, к сожалению, не уехал из Красноярска в определенный период времени. Но я Диму всегда встречал и провожал.
Всегда сами встречали?
– Всегда встречал. Даже когда я не работал, а его официально встречали. Я его встречал у гостиницы и провожал у гостиницы. Когда мне говорили: «Что же мы столько делали для Хворостовского, а он взял и уехал», – я говорил, что, к сожалению, специфика нашей жизни требует движения и перемещения, иначе может не получиться. Дима уехал. Я думаю, что это всё правильно.
Какой он был человек?
– В диалогах со мной он был всегда открыт. Я помню, что у него одним из первых контрактов был с фирмой Philips. При этом Дима был очень прост. У него никогда не было позы. Во всяком случае, со мной этого никогда не было. Он всегда входил в положение, был корректным, очень по-дружески относился. Его отношение к своим педагогам вообще требует отдельного упоминания. Он был очень внимателен к Екатерине Константиновне. У нее было больное сердце и Дима организовал ей операцию за рубежом.
За свой счет?
Естественно. Я не спрашивал, но это так. Это все знают. Таким был Дима. Он меня просил быть очень внимательным к его первому педагогу Галине Астаниной. Она действительно была очень скромным человеком, но важной фигурой в формировании его личности. Он был внимательным к друзьям. У него их было не очень много, насколько я могу судить.
Кто были его друзья?
– Я знаю, что он очень дружил с Ларисой Марзоевой, с ее супругом Гошей, с артистом театра оперы и балета Сашей Береговым. Это достаточно близкие люди, с которыми Дима мог встретиться и поговорить.
Вы разговаривали о личном?
– Мы говорили о процессах, которые происходят. Не о том, как он пел, или что он будет петь. Личное – это тем более не моя тема.
Вы говорите, что Дима был светлый человек. Мне кажется, что то, как ему удавалось нести на протяжении всей своей невероятной карьеры эту память и восхищение своей Родиной, тоже не каждому дано.
– Когда я смотрел прощальные слова Димы на том концерте, меня встревожили его слова. Масштаб личности чувствовался. Я видел его после концертов, когда он уже был болен, и когда он не хотел никого принимать. Просил, чтобы не заходили. Он всегда был очень корректен. Никогда намека ни на что не давал.
Какие еще имена прославили наш город, помимо Дмитрия Александровича?
– Если говорить про оперное искусство, то Ирина Константиновна Архипова сыграла очень большую роль в становлении Дмитрия Александровича. Мне довелось с ней встречаться. Она была ведущей солисткой и худруком Большого театра, председателем Всесоюзного музыкального общества. Ее супруг, уроженец Красноярского края, народный артист Советского Союза, солист Большого театра Владислав Пьявко. Он родился в Каратузе, потом работал в Норильске. Здесь несколько раз пел в оперном театре. У нас были великие музыканты, связанные с русской народной музыкой и с русскими национальными инструментами. Это Борис Феоктистов, народный артист, один из лучших. Также был целый ряд музыкантов, которые создавали первый всесибирский оркестр русских народных инструментов. У нас целая плеяда замечательных художников. Есть имена и в драматическом театре. Это режиссер Геннадий Опорков и народная артистка Лариса Малеванная – первая актриса Театра юного зрителя, которая открыла современную драматургию.
Интервью записано в рамках проекта "Код Хворостовского"
Реализуется при поддержке грантовой программы Красноярского края «Партнёрство».
#кодхоростовского #дмитрийхворостовский #историядмитрияхворостовского, #фактыохворостовском, #интересныефактыизжизнидмитрияхворостовского
