Писать о главе "Великий инквизитор" из романа " Братья Карамазовы" сложно по многим причинам. Одна из них заключается в том, что, легенду, которую увлеченно рассказывает Алеше Карамазову брат Иван, можно переосмысливать в течение всей жизни. И не прийти к каким- либо однозначным суждениям ( у меня именно так и происходит).
Меня "Легенда" поразила с юности. Может быть, потому, что я хоть и стремилась быть похожей на Алешу Карамазова, внутренней душевной организацией больше была (и есть) похожа на Ивана. Легенда о повторном пришествии Христа (не во славе, грядущим по облакам, как обещает Апокалипсис, а в том же, что и первый раз "рабском виде"), которого глава святой инквизиции отправляет на костер при молчаливом покорном попустительстве толпы, это универсальная, на все времена история о выборе между свободой (разных видов) и несвободой (тоже разных видов). И кстати, это также история про попытки борьбы со " злом" условным "добром" (привет И.Ильину). Костры ведь не просто так горели в те времена, с точки зрения католической церкви уничтожались носители зла. А уж кто в их число попадал, вопрос второй.
Для Достоевского вопрос свободы человеческой воли ( а это одна из важнейших свобод человека) был архиважен. Выбор быть " Со Христом " или нет он, безусловно, приписывал воле человека, его свободному и осознанному выбору. С точки зрения христианского богословия человек вообще может быть свободен только во Христе, потому что в противном случае, он находится в привычных путах своих страстей, которые без помощи свыше одолеть невозможно.
Другие свободы тоже были для писателя, проведшего четыре года на каторге, немаловажны. Социально- политические горячие вопросы, тревожили его ничуть не меньше религиозных, это понятно и по произведениям, и по "Дневнику писателя". Достоевский не убегал от действительности и очень остро переживал всё, что происходило в России, которую на тот момент лихорадило и трясло вследствие активных действий террористов. Разговор Достоевского со знакомым, о недонесении на политического преступника (писатель был уверен, что увидев вживую убегающего бомбиста, не станет на него доносить. И он, и его интеллигентные знакомые) тоже о свободе. И застатвляет задуматься, таким ли уж консерватором стал бывший петрашевец в зрелом возрасте?
Так вот, в "Легенде", сочиненной на досуге Иваном Каарамазовым (талантливый, однако, почти литератор) отражены все вопросы, касающиеся свободы. Потому что в представлении Достоевского римско-католическая церковь (про которую князь Мышкин говорит, что она хуже атеизма) -- это вершина соединения власти светской и церковной, а великий инквизитор -- это просто ужасное лицо этого мощнейшего симбиоза. Собственно, Мышкин именно об этом слиянии ( а не об особенностях богословия католицизма) и говорил. Кардинал говорит молчащему (в течение всей беседы) пленнику:
"И я ли скрою от тебя тайну нашу? Может быть, ты именно хочешь услышать ее из уст моих, слушай же: мы не с тобой, а с ним, вот наша тайна! Мы давно уже не с тобою, а с ним, уже восемь веков. Ровно восемь веков назад как мы взяли от него то, что ты с негодованием отверг, тот последний дар, который он предлагал тебе, показав тебе все царства земные: мы взяли от него Рим и меч кесаря и объявили лишь себя царями земными, царями едиными, хотя и доныне не успели еще привести наше дело к полному окончанию."
От "него" значит от дьявола. Не буду разбираться здесь, прав ли был писатель в этом вопросе, безусловно лишь то, что Ватикан, действительно, создал государство в государстве, и имел (сейчас всё изменилось) большую власть не только над душами, но и над жизнью людей. Впрочем, российское православие на сегодняшний день в меру сил тоже бредет по этой неверной дорожке.
Великий инквизитор был преданнейшим чадом Христовым. Но потом, он понял, что "толпе" не нужны ни сложный путь любви и свободного выбора, ни вера без чудес. ей нужны три вещи: "тайна", "авторитет" и "чудо". И он понял, что путь, предложенный Спасителем пятнадцать веков назад не подходит всем (хотя, это искажение, Христос спасает любого слабого, лишь бы в душе было покаяние). Дай ей властного лидера, который будет гаранировать безопасность, окружи его неприступным ореолом сакральной тайны и предложи бесплатный (или даже платный) хлеб -- и люди будут послушными и безропотными. Только вот, с чудесами всё не так просто.
Одна из мощнейших сцен "Легенды" для меня, это даже не знаменитый поцелуй Христа в "бескровные уста" старца-инквизитора, которой давно не с Богом, а с "ним" (дьяволом). Для меня это толпа, которая уже видела чудо, очередную победу над физическими законами, новое воскрешение и приветствовала Христа, узнав его моментально, сразу же, еще до просьбы матери умершей девочки о помощи.. И эта же толпа, только что рыдавшая от лицезрения божественной силы, в безмолвном раболепном страхе склоняется перед великим инквизитором, который отдает приказ схватить совершившего чудо. Всё повторяется, как пятнадцать веков назад, ничего не изменилось в сердцах людей!
Почему же так происходит? Ответ, на мой взгляд, прост. Людям важнее реализация базовых потребностей, нижней части пирамиды Маслоу. Безопасность, еда и сохранность потомства. Это то, что касается свободы социальной.
Другой вопрос -- свобода духовная, и это вопрос очень важный. Ведь не требуется от духовного человека идти на баррикады или участвовать в президентской гонке. Даже напротив, это связано с массой искушений -- власти, положения в обществе и пр. Зачастую, те, кого мы воспринимаем как борцов за свободу, просто хотят занять свое место в иерархии "альфа" самцов ( и самок) у кормушки власти. Лучше избегать таких вещей. Но ведь определить, что плохо, а что хорошо может каждый. И хотя бы дистанцироваться от зла. Хотя бы решить внутренне для себя ( или произнести вслух) -- я против этого. Да, это тоже касается важнейшего вопроса безопасноти (себя и близких), но без этого толпу можно вообще вести куда угодно. И делать с ней, что угодно. Именно об этом и говорит Достоевский (устами Ивана Карамазова).
Алеша очень взволнован легендой, он не принимает с подобную фантазию, считает, что в образе великого инквизитора слишком много надуманного, искусственного. Что этот кардинал просто неверующий в Бога человек. Может быть, Алеша и прав. По крайней мере, самые циничные политики, ведущие за собой толпу, не верят ни в Бога, ни в дьявола. Только в деньги и власть.
Недавно слушала беседу замечательного о. Нектария Морозова (беседа, кстати, была с Женей Баженовым), и он вспомнил цитату, кажется, св.прп. Ефрема Сирина что Церковь -- сообщество погибающих (понимая это, они хотят спастись), если эти погибающие вдруг начнут пытатся спасать и учить жизни других -- это печальный исход и неправильное духовное поведение. Только личные взаимоотношения "человек - Бог" могут быть спасительны (речь идет не о совместной соборной молитве, а принципе религии вообще).
Но, все- таки великий инквизитор отпускает пленника, велев ему уходить и больше не возвращаться. После поцелуя Христа губы его дрожат. Он все понимает, он верит в Того, кто перед ним. Но прогоняет его... Потому что для власти над безмолвной покорной толпой заветы Бога не подходят. "Царство моё не от мира сего".
Что же означает всепрощающий поцелуй, которым Спаситель отвечает на все упреки Великого инквизитора? Упреки в том, что свобода для избранных, а Святой престол спасет всех, трусливых, подлых и жалких, слабых в своем страхе, главное, всех... А Спаситель требует свободного выбора и свободной любви, без чуда, без хлеба, без земных авторитетов. Без всего, чем Его самого искушал дьявол в пустыне.
Интерпретаций великое множество. Мне очень нравится точка зрения, изложенная в статье Т.Касаткиной, где она предполагает, что два слова, сказанные в " Легенде" Христом, а именно " Талифа куми", то есть " девица, восстань", были обращены не только к умершей девочке, которую в белом гробике принесли к храму. Эти слова были обращены к мистической Невесте Христовой - Церкви. Которая погрязла в жестоком карании инакомыслящих и стадном послушании власть предержащим. А великий инквизитор - это часть Церкви (вопреки мнению Алеши). И Христос своим поцелуем пытается воскресить и его, потому что инквизитор не соперник ему ( хотя так думает), он тоже его чадо, заблудившееся, погибающее и тянущее к погибели сотни тысяч других. Да, путь спасения очень сложен, и у каждого он свой. Свой единственный и неповторимый, толпой не спасаются.И невозможно этот заповедный путь, где каждый совершенно одинок, как одинок человек в момент смерти, невозможно сделать его политикой, заставить шагать строем в светлые дали любого толка.
Несказанный океан света изливается только на одиноких путников, несущих свой личный крест. Они не будут требовать от других исполнения свода правил, они будут лишь молиться за тех, кто сбился с пути любви.
Друзья, ставьте лайки, пишите свои мысли. Это очень поможет продвижению канала!
