В декабре сорок первого года Красная Армия, отбив атаку на Москву, взяла инициативу в свои руки, перешла в наступление и погнала на запад немецко-фашистских захватчиков. Немецкое командование, не ожидавшее такого радикального изменения обстановки, должно было принять все меры, чтобы предотвратить полный разгром своих армий. Под Москвой завязались ожесточённейшие бои с озлобленным неудачами противником. Гитлер, объявивший себя главнокомандующим, посылал приказ за приказом, в которых грозил своим отступающим войскам самыми жестокими карами. Он приказал своей разбойничьей армии «всё сжигать дотла».
В течение четырёх месяцев продолжалось славное наступление Красной Армии, освободившей от немецкого рабства целый ряд областей нашей страны. В течение всей зимы фашистская армия вынуждена была отходить, теряя одну позицию за другой. Жалкое зрелище являла собой отступающая немецкая армия: физически и морально истощённая в непрерывных боях с Красной Армией, раздетая, голодная, обовшивевшая...
Только чрезвычайные меры и жесточайшие репрессии, применённые немецким командованием, помогли задержать начавшееся зимой разложение гитлеровской армии. Только возможность, из-за отсутствия второго фронта в Европе, бросить на советско-германский фронт свободные резервы, позволила Гитлеру спасти свою, основательно потрёпанную за зиму армию от катастрофы.
* * *
«...Сейчас мы отступаем. Ежедневно делаем примерно 25 километров при тридцатиградусном морозе. Когда русские в штатском проходят мимо, мы просто срываем с них шапки, поэтому почти на каждом солдате нашей роты надета русская шапка...»
Из письма солдата Отто Хауба родителям. 9 декабря 1941 г.
* * *
«...Населённые пункты на прежней позиции и перед новой позицией полностью разрушать (подчёркнуто в приказе. — Ред.). Срочно для этого провести подготовительные работы. Всякое проявление мягкотелости в этом отношении стоит нам крови, поэтому в своих действиях быть беспощадными. С гражданским населением обращаться по тем же принципам, как и до сих пор. Всех мужчин, способных носить оружие, задерживать и отправлять на сборные пункты военнопленных. Женщин и детей с опорных пунктов передовой линии оттеснять на запад, а с опорных пунктов второй линии по усмотрению частей сгонять в одно место. ПО ВСЕМ МУЖЧИНАМ И ЖЕНЩИНАМ, ПОЯВЛЯЮЩИМСЯ НА УЧАСТКЕ ДИВИЗИИ ПЕШКОМ, НА САНЯХ ИЛИ НА ЛЫЖАХ, ОТКРЫВАТЬ ОГОНЬ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ (подчёркнуто в приказе. — Ред.). Скот и продукты питания увозить с собой. Где нет возможности для транспортировки живого скота или большое расстояние не позволяет увести его с собой, скот убивать, а мясо везти с собой»
Из секретного приказа по 101-му немецкому мотополку 18-й танковой дивизии. № 324/12. 12 декабря 1941 г.
* * *
«...Мы отошли уже на несколько километров назад. Все оставляемые нами деревни сжигаются, всё в них уничтожается, чтобы вторгающиеся русские не имели, где разместиться. Не оставляем после себя ни гвоздика. Эта разрушительная работа — дело наше, сапёр...»
Из письма сапёра Карла родителям. 23 декабря 1941 г.
* * *
«...Имеющиеся запасы сена, соломы, продуктов и т. д. сжечь. Все печи в жилых домах вывести из строя закладыванием ручных гранат и сделать, таким образом, невозможным их дальнейшее употребление. Этот приказ ни в коем случае не должен попасть в руки противника...»
Из приказа командира 98-й германской пехотной дивизии от 24 декабря 1941 г.
* * *
«...Небо в стороне фронта (около пятнадцати километров от нас) было освещено багровым пламенем, — деревни поджигались нашими войсками»
Из письма неизвестного солдата жене Ганне. 27 декабря 1941 г.
* * *
«...Тороплюсь, пока есть время, написать вам несколько строк: мы, вероятно, отступим сегодня ещё дальше... Все деревни здесь нами поджигаются...»
Из письма обер-ефрейтора Рихарда Браунерта, п.п. 21713 E, родителям. 31 декабря 1941 г.
* * *
«...Цепляться за каждый населённый пункт. Если данный пункт должен быть нами оставлен, необходимо всё сжигать дотла, печи взрывать...»
Из приказа Гитлера от 3 января 1942 г.
* * *
«...Невозможно описать всё, что нам приходится здесь переносить. Пожалуй, вы ещё подумаете, что всё это неправда. Но, поверьте мне, наши солдаты сейчас коченеют от холода. Они страшно опустились и ходят грязные и завшивленные. Все намотали на себя различные тряпки, отнятые у местных жителей...»
Из письма ефрейтора Иоганна Фукса.
* * *
«...12 января. В 15 часов получен приказ из батальона: «Батальон отступает на Замошкино. Брать с собой только лёгкие вещи, всё остальное должно быть сожжено. Орудия и полевые кухни взрываются. Лошади и раненые пленные расстреливаются».
Из дневника обер-ефрейтора Отто. 415-й п.п. 123-й немецкой пехотной дивизии.
* * *
«...Вы, вероятно, уже слышали по радио о том, что фронт на Востоке, особенно на среднем и северном участках, мы должны были оттянуть назад на расстояние около восьмидесяти-ста километров. В этом «славном» отступлении пришлось и мне принять участие, и должен сказать, что эти дни были для нас тяжёлым кошмаром. Подумайте, мы отступали по ночам, при морозе в 30° и больше. Предварительно мы поджигали наши прежние квартиры, для того чтобы русский, следующий за нами по пятам, не мог укрепиться. Так шли мы по стране подобно бандитам-поджигателям».
Из письма солдата Ганса Арнольда, п.п. 10102 С. 19 февраля 1942 г.
Военное Издательство Народного Комиссариата Обороны Союза ССР (1943)
