Всю дорогу из областного центра до Голованово Серега и Клавка молчали. В электричке было холодно. Похоже осень, задержавшаяся в этом году, все же сдавала власть над миром зиме. В ночь выпал снег, и сразу сделалось торжественно и даже празднично. Только ничего этого не видели два пассажира электрички, сидевшие напротив друг-друга. Каждый думал о своем. Серега о Любовь Семеновне, а мысли о деньгах и будущей безбедной жизни почему-то не шли ему в голову.
Вера размышляла о картине, своей и той, которую видела только раз в церкви. Тайна увиденного на черном полотне, ликах, проявившихся на ней, не давала покоя. Но Клавка, опять Клавка, гнала прочь эти мысли и больше думала уже совсем о другом, о поездке в столицу и встрече с человеком, которого видела только раз. Каким-то образом он оказался вне следствия и судебного разбирательства о группе спекулянтов в сфере искусства и живописи. О том, что он купит привезенный артефакт, сомнений почему-то не было. Вера и оделась уже по столичному, потратилась. Из Колучино с картиной она сразу хотела ехать в столицу, конечно через областной центр. Даже заранее купленный билет на поезд лежал у ней в кошельке.
От Голованово до Колучино добирались автобусом. Только сели в него отдельно, как будто не были знакомы. Договорились так, что Серега первым придет в дом, где останавливался в прошлый раз, где и был тайник с картиной, затопит печку и прочее. А Вера должна была побывать в церкви и появиться у Сереги уже по темноте. По условию Сереги не должна их увидеть вместе Любовь Семеновна, пусть и случайно. Честно говоря, Клавке на это было наплевать.
Замечу, в эти же дни в Колучино, этим же автобусом первый раз ехал и Максимов, только все же позже. И если бы судьба распорядилась иначе, преступники и сыщик вполне могли оказаться вместе. И кто знает, как тогда сложились бы дальнейшие события. Но точно не так, как их излагает автор.
После церкви Вера зашла в местный магазин, где на нее обратили внимание местные. Но ее одежда не вызвала удивления, разные люди приезжали посмотреть на икону, и попросить о сокровенном. Женщина, стоящая за прилавком, не произвела на Клавку никакого впечатления, почему-то она обратила внимание на продавщицу.
Серега уже ждал Клавку в натопленном доме, взял у нее картину и поменял, вытянув за веревочку подлинник из подвала. Копия, которая получилась никакой не копией, шурша скрылась в дыре, а конец бечевки Серега опять закрепил наверху, сам не зная зачем, так, на всякий случай.
Вера развернула картину на столе, придавила по углам и долго всматривалась в черноту, молчала.
- На мешковине краска, чернота одна, - прошептал Серега, заглянув Клавке через плечо и держа лампу.
- Тише, - Вера погрозила ему пальце, - не понимаешь ты. - Что и кого в этот раз увидела Вера, так и осталось неизвестным.
- Пусть, - не унимался Серега, - но на твоей я батю своего видел, а тут... чернота.
Вера же ничего не ответила и только вздохнула.
Поели всухомятку, не до готовки было, попили чаю, разговаривали.
- Я завтра уеду, - сообщила Вера, билет уже купила. А ты?
- Здесь останусь, - усмехнулся Серега, - дела.
- Видела я твои дела в магазине, - засмеялась Клавка, - ничего эта Райка из себя не представляет, так, бутафория одна.
- Ее Любовь Семеновна зовут, - серьезно ответил Серега.
- Извини тогда, ошиблась.
- Ничего, бывает, - Серега в душе наверное был философом.
- Тебя где потом искать?
- Здесь и буду.
- С бабками не поеду, там оставлю. Сам свою долю заберешь, скажу где.
- Не вопрос, немного захвати, на прожитие.
- Привезу. До утра время есть, что делать будем? Не сидеть же, может в последний раз...
- А что, давай, - Серега на такие дела никогда не отказывался.
А Клавка подумала, - как же он дальше будет, если присохнет к этой Любовь Семеновне, сколько продержится. Да вот и сейчас время не теряет.
Дальше произошло нечто невероятное, о чем Серега не любил вспоминать до конца своей жизни. А выдалась она ему долгой и трудной, искупать пришлось наделанные грехи.
В самый ответственный момент Клавку свела судорога. Сначала Серега понял ее как ту самую, но глаза женщины так и остались широко раскрытыми, смотрящими за его спину и вдруг остекленевшими, мeртвыми. А женщина враз похолодела и как закоченела. Серега замер, и тут его правого плеча коснулась тяжелая рука. Сказать, что она была ледяной, значит ничего не сказать. Плечо ожгло неземным холодом, а потом оно онемело, и его рука бесчувственно упала вниз, коснувшись пола.
Невероятным усилием воли Серега скатился на пол и увидел старика, вернее холодное марево, напоминающее старика, стоящего у кровати. Выражение лица старика было не злым, не добрым, длинные, мерцающие белыми искрами волосы, закрывали его лицо. Но жгучий и холодный взгляд даже через их завесу пронизывал ледяным ветром.
- Батя, - прошептал Серега, или ему только показалось, что прошептал. Старик не был похож на его отца, впрочем как и изображение на картине Веры, но Серега так назвал его.
Призрак не двигался, Серега тоже не мог пошевелиться. Сколько так продолжалось, кто его знает. Только ледяным сквозняком потянуло по полу, видение заколыхалось, становясь прозрачным, и пропало. А дальше Серега смог все же встать, держась за кровать, дрожа, обессилев, и посмотрел на то, что осталось от Клавки. Нет, все телесное осталось на месте, но содержание пропало. Кукла лежала на кровати.
За окном была ночь, на столе мерцала керосиновая лампа, в печи горели дрова, приятно пахло березовым дымком. Все оставалось прежним, только люди, находившиеся в доме, изменились. Клавки просто не стало, а с Серегой произошло пока что-то непонятное. Он мог двигаться, только правая рука работала плохо. Не мог думать, но сработала выработанная нелегкой жизнью привычка - надо было выживать. В разные передряги попадал и Паша, и Серега, всегда находя выход. И в этот раз должен был найтись, по наитию опять же, приходящему извне.
Серега кое-как натянул одежду на окоченевшее тело, конечно полностью это сделать не удалось. Свой шелковый шнурок для особых дел пристроил в Клавкин жакет, Федькину записку сунул туда же, в карманчик, так, на всякий случай. То, что осталось из одежды, бросил в печку. Заново расчистил лаз в подвал, утащил туда Клавку и положил на ледник. Она лежала тихо, спокойно, глаза так и смотрели вверх, и в них отражался огонек керосиновой лампы. Позже это отметят и Максимов с Демидом.
В руку Клавки Серега вложил один из своих пузырьков с жидкостью, мазнув его клеем, чтобы не выпал из окоченевших пальцев. "Как Федька ушел на ту сторону сам, так и его подружка Клавка рассталась с белым светом. Странные поступки могут совершать люди," - так наверное придумал Серега.
Лаз в подвал был снова закидан хламом, до утра оставалось еще время, и Серега прилег на ту же самую кровать. Она сохранила отпечаток женщины, лежавшей на ней совсем недавно, наверное еще и не успела остыть. Оставался и подлинник картины, свернутый в трубочку, только что с ней теперь делать, Серега точно не знал и убрал его в угол за кровать, опять же по какому-то наитию.
1 глава, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 69
________________________
