- Акела промахнулся, - сказала Т. и прикусила губу, чтоб не зареветь.
Я спросила, откуда у её ребенка такой диагноз. А она рассказала, что диагноз был изначально совсем другой (она назвала, какой именно, но я не стану озвучивать, ниже поймёте, почему).
И сыну нужна была операция. Смертельно опасная.
Т. выяснила, кто лучший в России хирург, способный решить именно их проблему.
Ей назвали имя. Сказали: "Он Бог".
"Я его по телику видела", - подумала она.
И стала искать выходы именно на него. И нашла: ради сына Т. весь мир перевернёт.
Тот самый хирург в итоге прооперировал ее ребёнка. И решил проблему. Спас ей сына. Но при этом он создал другую проблему, которая не сразу, но со временем обнаружилась. И эта, вторая, ничуть не легче первой. И с годами им даже дали инвалидность.
Т. поняла, что хирург - не Бог. Он талантлив, но не всесилен. Он ошибся, и эта ошибка изменила жизнь её сына.
Акела промахнулся.
Знали об этом мама Т. и муж.
- Найми адвоката и судись, - посоветовала мама. - Пусть платит компенсацию.
- Его отстранят. И он больше никому не сможет помочь. И что? Пострадают тысячи детей. Кому это нужно? - говорит муж. - Нам просто не повезло.
- Просто ты тряпка, - говорит тёща.
- А вам лишь бы поругаться, - не остаётся в долгу зять.
Т. молчит. Она уже приняла решение: не будет никаких разоблачений, никакой войны, никакого суда. Хирург талантливый врач. Пусть спасает детей. Им и правда просто не повезло.
- Только это секрет, Ольга, - говорит Т. - В посте мы об этом писать не будем.
Мы встретились, чтобы я написала пост о героях и помогла со сбором на реабилитацию.
- А что будем?
- Диагноз напишем и всё.
- Ну как "и всё"? Надо же читателям будет объяснить, откуда такой диагноз. Я точно не стану врать.
- Не надо врать. В документах-то про врачебную ошибку нет. Это нам так шепнули, на ушко... Потому что я у всех спрашивала: "Как же так? Откуда?" А в документах... сейчас покажу... вот... так и напишем, как в документах...
Я тот день запомнила надолго.
Это была первая страшная тайна, которую мне доверили. Такую тайну сложно хранить одной, и Т. рассказала мне, незнакомой тетеньке, которая транзитом в ее жизни появилась и через час исчезнет. Вероятно, именно поэтому она меня и выбрала.
Я испытываю смешанные чувства.
Я тоже видела этого врача по ТВ. Если он и правда виноват, то я теперь тоже немножко свидетель.
И это меня пугает.
А законно вообще такие тайны хранить?
Вот я знаю, что если ты видел, как совершается преступление, то ты должен позвонить в полицию. Потому что иначе это оставление в беде, и это тоже преступление.
А этот случай не подходит? Мне вот теперь не нужно в какую-нибудь врачебную комиссию заявить?
Хотя с другой стороны, это точно дело Т., не моё. Уж если кто и должен куда-то заявлять, так это она.
С другой стороны, раз в документах ничего нет, какова вероятность, что это больная фантазия мамы? Вполне себе реальна такая вероятность. Очень больно смириться с тем, что никто не виноват в том, что ребенок у тебя с инвалидностью, и вот эта мысль "просто так вышло" - бьёт наотмашь.
С третьей, а зачем ей врать? Она ничего у меня не просит, кроме "никому не говори". Ей просто тяжело держать это в себе, и она немножко этой боли мне отсыпала. Вот и всё.
Я всё интервью сидела, ссутуленная под тяжестью этой тайны.
- Мне кажется, врач должен знать, что... - говорю я в самом конце. И Т. сразу понимает, о чем я.
- Диагноз сына уже никуда не пропадет, - отвечает Т. И я сразу понимаю, о чем она.
С того интервью прошло много лет. Подобных тайн у меня уже с десяток, если не больше. Я их не хотела, но мне их всучили.
А сейчас, прочтите, пожалуйста, письмо, которое я получила на днях. Размещу его в скрине к этому тексту. Анонимно, конечно.
Это письмо я получила после публикации, где рассказываю о том страшном, что пришлось пережить одной маме в роддоме. Рассказываю с её слов, конечно.
Свечку я не держала, рядом не стояла.
Но я каждую неделю так делаю. Пишу текст, основанный на реальных событиях, которые мне в качестве фактуры предоставили герои моих благотворительных публикаций.
Автора самого письма мне, к сожалению, пришлось заблокировать после продолжительной дискуссии, в которой к взаимопониманию мы даже не приблизились, но злости, обвинений и обесценивая я наслушалась вдоволь.
Я подумала: "С меня хватит!" и заблокировала автора, но сегодня я уже успокоилась, и хочу с вами обсудить это.
Это очень распространённое мнение.
Я много думала над морально-этической стороной вопроса.
Что когда я пишу истории героев, и они рассказывают, откуда у них/их детей инвалидность, практически всегда там есть какая-то врачебная/больничная драма: неправильная рекомендация врача, или халатность, или что-то такое.
Получается, я в среднем раз в неделю, качу бочку на врачей.
Самое забавное в этом то, что лично я искренне уверена, что медицина в России - самая сильная. Я знаю тысячи историй про врачей-волшебников, которые сотворили чудо.
Мой личный опыт - тоже положительный. Встреченные мною на пути врачи были профессионалами и хорошими людьми.
Писать о хорошем сложнее даже: тебя тут же обвинят в проплаченности, в том, что "подстилка", напишут "и тебя купили".
Но я пишу. Почитайте мои книги, если не верите.
И когда герой, рассказывая свою боль, говорит: "Врачи загубили мне ребенка...", я стараюсь пропускаю эту информацию через два фильтра: фильтр свежей боли героя и готовности взять ответственность (некоторым людям так проще справляться с болью: пускаешь её по пути выхода через ненависть к конкретому человеку)
В каком-то смысле, все мои истории про героев - голословные. Ну, то есть это чужая субъективная версия событий.
Фонд, конечно, проверяет документы, но он проверяет свежие документы, справки, выписки, чтобы подтвердить целесообразность сбора, он не смотрит всю историю болезни, всю медкарту за всю жизнь.
И я пишу истории со слов героя, но пропуская их через фильтр здравого смысла.
Например, некоторые герои мне говорили:
- У нас болезнь манифестировала после прививки. Напишите, что прививки - зло. А врач, прописавший их, напишите фамилию, пусть живет с этим...
- "После" - не значит "из-за", - отвечаю я. - Врач делал свою работу. В документах написано, что всё из-за прививки?
- Нет.
- Ну вот.
И либо я привожу в тексте наш спор, либо убираю этот диалог вообще, если он по смыслу не принципиален.
Просто хочется быть максимально объективной.
Однажды героиня приехала на встречу с дочерью, дала прекрасное интервью.
Всё интервью ее дочка сидела у меня на руках, играла с моими браслетами.
А уже прощаясь, мама говорит:
- У меня и моего ребенка, соответственно, ВИЧ.
- Ого, - уливилась я. - Вы на терапии?
- Да.
- Ну, тогда всё под контролем.
- Ничего не под контролем. Вы - первый человек, который узнал и не отшатнулся от моей дочери.
- Я знаю, что такое вич. Я писала об этом. Почему я должна отшатнуться? Он не передаётся через сидение на коленках.
- Вот. Вы просто в курсе. А большинство знают только, что это смертельно, и заразно. Путают со СПИДом. И к носителям относятся , как к прокаженным. Например, моя мама. Когда узнала, внучка тоже сидела у неё на коленках. Так она ее ссадила, чуть не столкнула. И больше мы не общаемся.
- Это недоинформированность. Может, пояснить ей?
- Уже третий год пытаюсь ей пояснить.
- Напишем это в посте?
- Нет. Мы живём в маленьком городе. Если там узнают, жизни нам не будет. Люди не станут разбираться. Им проще будет с нами не общаться. Даже мама не захотела. Что уж говорить про соседей...
- Понимате, чем меньше об этом говорят, тем больше недоинфоомированность.
- Может и так. Но у меня нет ресурса с этим бороться. Пусть кто-то посмелее просвещает других. Ибо эти другие не особо хотят просвещаться... Вы извините, просто мне захотелось поделиться с вами этой тайной...
Если бы я могла выбирать, я бы эти тайны предпочла не знать. Про промахнувшихся Акелл, и про тех, кто чувствует себя прокажёнными, и про тех, кому проще не вникать в чужие проблемы.
Но я их знаю. Они живут внутри, где-то в районе совести.
Я никого тут не сужу. На войну за справедливость нельзя идти безоружными. Нужны силы, нужна храбрость, вера в победу.
А боль и обида не вооружает, скорее наоборот. Разоружает.
Груз этих своих страшных тайн люди хранят в себе. И несут годами. Иногда всю жизнь.
А это тяжело.
И видя мою эмпатичность, они "дарят" эти тайны на мне. А это не подарок, конечно, это "помоги подержать, подставь плечо, а то одна тащу".
В моём случае даже не было просьбы.
Просто НА.
Я несу, но мне тоже тяжело.
Вот сейчас сюда выгружаю. Анонимно, конечно, чтобы никого не подставить.
И раз в неделю мои герои через мой блог выгружают сюда свою боль. Вы уж простите, что так. Но я не знаю другого способа помочь со сбором. Способа, который ничьи чувства не ущемляет, а всех радует.
Я, когда шла в благотворительность, думала, что это - теоритория добра. А на самом деле это - территория боли.
Я всё это написала автору сообщения на скрине.
Что не понимаю, зачем героям врать, что мой блог - не оружие возмездия, я там никаких имен не называю, ни к какой травле не призываю, что у меня много рассказов о гениальных врачах, что при этом врачи - это живые люди, и как и другие живые люди, они могут ошибиться (я вот в каждом тексте делаю ошибки, не могу, блин, с алфавитом из 33 букв справиться. А тут - жизнь на кону), и что не смотря на его возмущение, мы закрыли сбор, и это означает, что всё не зря, и у ребенка будет коляска.
А автор ответил с сарказмом, что я "оскорбляю врачей, а радуюсь коляскам".
Слушайте , ну все взрослые люди.
Не верите вы в историю героя, ну, не помогайте. Считаете, что моя цель - разжигать ненависть? - Не читайте.
А если вы не справляетесь с реальностью, в которой всё написанное может быть правдой, то нужно над собой работать, а не рты другим затыкать.
Нет задачи никого обидеть, оклеветать, но есть истории , которые вызывают разные чувства.
Из этого поста, который скорее всего никто не дочитает, можно унести мораль на любой вкус.
Но я заберу себе мысль, что
никто не Бог, мы слабые люди, нам сложно, мы не знаем, как правильно, но очень хотим быть счастливыми... И самое спасительное, что есть в мире - иллюзия, что нам друг на друга не плевать.
А благотворительность просто делает эту иллюзию - правдой.
Наболело, простите.
