Мехтиев-старший нетерпеливо постукивал пальцами по столу, ожидая загрузки файла. Хотя Георгий Константинович и рекомендовал ему побольше отдыхать, Муслим Замирович не мог позволить себе бездействовать. И сейчас он устроился в библиотеке с одним из домашних ноутбуков хозяев, чтобы просмотреть информацию с драгоценной флэшки, принесённой вчера Заремой.
Он помрачнел, вспомнив непростой разговор накануне. Разумеется, у Абдула наверняка были веские причины настаивать на переезде референтки к Мехтиевым – это как минимум соответствовало легенде, под прикрытием которой работала девушка. Но огорчение и волнение её семьи вызвали у Мехтиева-старшего острый приступ вины. А какой яростный взгляд метнула на него Карина! Разумеется, она ничего не сказала – безмерная любовь к мужу и глубочайшее уважение к его семье не позволили бы ей выйти за рамки законов гостеприимства. Но недаром же говорят: «Хозяин – покорный ишак для гостя, пока гость помнит о том, что он лишь гость». И действительно, обстоятельства складываются так, что Муслим Замирович буквально злоупотребляет гостеприимством и помощью Заворотынских. И его присутствие по-прежнему представляет для них реальную опасность. Вот же ситуация – все всё понимают, всем это не по душе… а иного выхода ни у кого нет.
Широкая улыбка Заремы и её шутки на тему командировки, совмещённой с отпуском, в конце концов немного успокоили всех… кроме Мехтиева-старшего, Марии Александровны и Степана. Когда девушка со смехом описывала, как она будет вечерами гулять по бутикам и салонам красоты, которых в «Золотой миле» полным-полно – «И ты же сама сколько раз говорила, Кариша, что мне нужно жить полной жизнью!» – пожилые люди переглянулись со значением. После отъезда Заремы, когда Заворотынские-старшие ушли к себе, а Карина с Костей укладывали близнецов, старая женщина и двое мужчин долго сидели в столовой. Подразумевалось, что они чаёвничают, но никто не притронулся ни к чашкам, ни к сладостям. В конце концов Степан произнёс:
- Не всё нам Заремка рассказала…
- Ты думаешь? – отозвалась Мария Александровна, задумчиво теребя край салфетки.
- Маму свою вспомнил. Годам к шестидесяти здоровье у неё поплохело… Поехала в город, к тамошним врачам. Нам с отцом запретила её сопровождать – тоже, мол, нашли старуху, чтоб под ручку везде водить! Вернулась – вот точь-в-точь такая же весёлая, гостинцев нам навезла… Рассказала, что давление у неё расшалилось, и всё, и нечего придумывать всякое. И доктора вроде как то же самое ей сказали… А через неделю её не стало. Опухоль у неё была, в последней неоперабельной стадии. И нам она ничего не сказала, чтобы мы не мучились, потому что любила отца и меня больше жизни. Вот и Заремушка наша… она за нас на костёр пойдёт и даже не обмолвится об этом. А если мы спасать прибежим – сама же первая нам запретит, чтобы мы, не дай боже, не обожглись.
Муслим Замирович тяжело вздохнул.
- Мне и сказать нечего. Любые слова будут жалкими и бессмысленными. Поверьте, я…
- Вас никто не винит, - грустно улыбнулась Мария Александровна. – Вы – жертва обстоятельств, и вам сейчас тяжелее всех. Тем более что вы оторваны от семьи и повлиять на ситуацию можете разве что косвенно…
- Оно так, - кивнул Степан. – По мне, самое тягостное в жизни – это бессилие помочь родному человеку. И рад бы за него костьми лечь, а не выходит… Только со стороны смотреть, как он надрывается – ну, или собой рискует. Так что не казните себя, Муслим Замирович. И на Каринку нашу не обижайтесь. Очень она сестрёнку любит, волнуется за неё…
- Какие там обиды, – покачал головой Мехтиев-старший. – Мне за неё и за всех вас век Аллаха молить…
- Вот пусть Всевышний и управит так, как должно, - подытожила Мария Александровна. – У вас в Коране сказано: «Положись на Аллаха, ибо Аллах достаточен, чтобы на Него положиться». А я часто вспоминаю Киплинга: «Ветра и стужу, добрый сэр, до самых вешних дней нам посылает наш Господь, а Господу видней».
Муслим Замирович улыбнулся, думая о том, что Мария Александровна, конечно, права – Всевышнему видней. Однако на Бога надейся, а сам не плошай. И он не собирается сидеть сложа руки.
Внимательно читая файлы, содержимое которых он, в общем-то, и так неплохо знал, мужчина задавался одним вопросом: кто? Кто из них? С большинством сотрудников он был знаком уже не один десяток лет. Многие из них работали в холдинге чуть ли не со дня его основания и сделали неплохую карьеру. Мехтиев помнил, как он радовался, подписывая приказы о назначении на должности начальников и заместителей – это его команда, его верные соратники, которым он доверял безоговорочно и которые полностью оправдывали это доверие. Перед ним мелькали мужские и женские лица… Кто же из них?
Поразмыслив, он решил, что вряд ли его устранение – дело рук женщины. Нет, Мехтиев-старший не считал, что мужчина априори умнее просто потому, что он – мужчина, и всегда отдавал должное женскому интеллекту. Но именно поэтому женщина – если бы за покушением на него стояла женщина – действовала бы не так грубо и прямолинейно. Её план был бы тоньше, изящнее и (Муслим Замирович криво усмехнулся) наверняка увенчался бы успехом. Можно увернуться от разъярённого быка, но попробуй разгляди в густой траве змею, готовую ужалить! Нет, хвала Аллаху, женскую половину сотрудников можно не рассматривать. По крайней мере, пока.
Он перенёс данные о мужчинах в отдельный файл. Переходил от одного к другому по мере повышения должности. В конце концов, сосредоточился на восьмерых. Они возглавляли ключевые отделы компании. Из них чуть позже исключил пятерых – своих ровесников, которые за всё время существования холдинга прошли с Мехтиевым-старшим огонь, воду и медные трубы. Им он верил, как самому себе.
Оставались трое, которые работали сравнительно недавно. И одним из них был его родной племянник, сын его старшего брата, Мурад. Неужели?..
Мехтиев-старший вскочил, нервно зашагал по библиотеке. Нет, этого просто не может быть. Ведь он столько сделал для мальчика… После того, как отец Мурада скончался от передоза (да простит Всевышний его грехи!), Муслим Замирович взял их семью под своё крыло. Бедной невестке, намучившейся с мужем-наркоманом, купил в Дербенте отличную двухкомнатную квартиру, устроил на работу и время от времени финансово поддерживал. Её сыновьям подарил по квартире в одном из жилкомплексов, которые строил «Квадро-плюс». Старшего, Мурада, взял на работу в холдинг и после испытательного срока назначил начальником управления механизации и автотранспорта. Младшего, Арслана, направил в офис дочернего предприятия в Саратове, доверив ему один из важнейших отделов – отдел логистики. Обоих считал своими сыновьями наравне с Абдулом. Планировал летом, после того как Абдул женится, начать подготовку к свадьбе Мурада… Конечно, это не могут быть племянники. Ни один из них.
Для очистки совести он проверил и Мурада, и Арслана. Ничего, как он и предполагал. Муслим Замирович с облегчением выдохнул. Наверное, он всё-таки стареет… Говорят, в старости человек становится подозрительным даже по отношению к самым близким людям. Для полноты маразма осталось только проверить невестку – ту самую, которая едва ли не молилась на деверя, при каждой встрече призывая на него благословение Аллаха…
Посмеиваясь над собственными измышлениями, Мехтиев-старший вбил в поисковик имя жены брата. Фаиза Насыровна так и осталась Герейхановой, не изменив фамилию в браке. И здесь Муслима Замировича поджидал сюрприз.
Несколько мгновений он вглядывался в экран, не веря собственным глазам. Вопрос «кто?», бившийся в нём всё это время, сменился новыми – «за что?!» и «как?».
За что его родные, которых он поддерживал, как мог, поступили с ним так подло и жестоко?
Как сказать Абдулу, что на имя его родной тётки зарегистрирована никому не известная фирма «Маунтин-Строй», которая в самый последний момент подала заявку на участие в федеральном конкурсе на строительство сети отелей класса «люкс» и теперь уверенно идёт к финалу, обгоняя с большим отрывом гораздо более крупные и известные компании? И задаток за участие в конкурсе был довольно солидным. Откуда, спрашивается, у фирмочки-однодневки такие капиталы? Племянники оказались нечисты на руку и приворовывали у доброго недалёкого дядюшки? Видимо, так. Приняли его доброту за слабость? Бесспорно. И если он оставит всё как есть, значит они окажутся правы, считая его бесхребетным слабаком… Но ведь и воздать им по заслугам он не сможет – ведь это родня, кровь от крови его! У него рука не поднимется привлечь к этому делу правоохранительные органы, иначе покойный отец проклянёт его из-за гроба!
- Зато у них рука поднялась, - саркастически хмыкнул Мехтиев-старший. – Поднялась и не отсохла… Как бы они смотрели мне в лицо после конкурса?
И с тяжёлым вздохом признался самому себе: никак. И его, и Абдула, и, возможно, Гюльнару просто убрали бы – и всё, и нету лиц, в которые нужно смотреть. Только богатство, изобилие, все удовольствия жизни и никаких угрызений совести. А ведь жена предупреждала его, несколько дней упрашивала, спорила, приводила веские доводы… Не бери на работу родню, твердила Гюльнара. Ни свою, ни мою. Помогать – помогай сколько угодно, но дел с ними не веди! Они всё примут как должное и ни о какой благодарности даже не помыслят. Зато аппетиты у них будут расти, и однажды эти люди попытаются сожрать тебя… Они с женой тогда почти поссорились. Муслим Замирович предпочитал видеть в людях самое лучшее и ожидать от них только хорошего. Гюльнара же, в чьей доброте он никогда не сомневался, оказалась дальновиднее и мудрее мужа… Вот что значит – женский ум!
Мехтиев-старший решительно вернулся к столу и следующие полчаса писал очередное письмо сыну, в котором подробно излагал все обнаруженные факты. Вечером Зарема отвезёт письмо Абдулу. Его мальчик достаточно умён, чтобы не рубить сплеча, он всё сделает правильно. Муслим Замирович не позволит этим вероломным иудам уничтожить его дело и навредить его семье. Думают, что дядя Муслим – простодушный добряк? Ну, счастливо ошибаться!
Продолжение следует....
