Принято считать, что немцам как нации присуща привычка к строгому порядку и беспрекословному повиновению. Но такие качества, конечно, выработались не на пустом месте. Их населению прививали веками, зачастую самыми беспощадными способами. Во всех германских землях судьи, прокуроры и палачи работали постоянно и напряженно. Восточная Пруссия в этом отношении отнюдь не являлась исключением. Предлагаем вашему вниманию несколько характерных примеров тамошнего судопроизводства из числа тех, что вошли в предания и легенды.
Как и во всей Европе, приоритетное внимание восточно-прусские служители закона были склонны уделять женщинам, заподозренным в колдовстве. Так, например, еще за 15 лет до начала массовых гонений на ведьм по всей Европе, в 1569 году жительницу Кёнигсберга по имени Стаси заподозрили в занятиях черной магией. И немедленно водворили в городскую тюрьму. А 15 марта 1570 года женщина произвела на свет ребенка, от которого едва увидевшие его повитуха отшатнулась в ужасе – настолько уродлив был младенец. Зато его мать ничуть не была удивлена, поскольку, как она призналась, иначе и быть не может – ведь отец мальчика ни кто иной, как сам Сатана.
Что интересно, высокого красивого парня, облаченного в модные штаны с разрезами и бархатную куртку с капюшоном, видел и один из тюремщиков. Посетитель возник словно ниоткуда и назывался юнкером Якобом. С какой такой стати ему позволили беспрепятственно войти в камеру к заключенной, охранник так и не смог ответить. Не иначе как в тот момент он был околдован силами зла. Зато тюремщик слышал, как Стаси вопрошала уже собравшегося уходить посетителя: «Юнкер Якоб, когда ты вернешься?» А тот ответил, что вновь объявится в тот самый момент, когда осужденную поведут на казнь, и спасет свою любовницу.
- Как вел себя Нечистый по отношению к тебе? – поинтересовался не на шутку заинтригованный судья по ходу допроса обвиняемой.
- Точно так же, как и мой предыдущий муж, - простодушно ответила она. – Только тот был теплым, а этот – холодным, как лед.
Исходя из сделанных женщиной признаний, итоговый приговор можно легко угадать. Действительно, спустя ровно три месяца после родов, 15 мая того же года несчастная Стаси была сожжена, как гласит предание, «за каменной дамбой». Возможно, подразумевается кёнигсберский район Штайндамм – нынешняя улица Житомирская и ее окрестности. А прекрасный «юнкер Якоб» так и не пришел на помощь предполагаемой ведьме. О судьбе плода их адской любви ничего не известно.
Не менее строго, чем с колдунами и колдуньями, обходились со всевозможными гадалками и прорицателями. Эта профессия считалась как бы неофициально разрешенной, во всяком случае, на костер гадателей за одну только цеховую принадлежность не отправляли. Но в то же время весьма строго спрашивали с них за некачественную работу.
Немецкий литературовед и библиограф 19 века Иоганн-Георг-Теодор Грессе в своем сборнике легенд прусской Балтики повествует о двух булочниках из города Данциг. Дела у них шли из рук вон плохо с тех пор, как по соседству открыл свою лавку третий хлебопек. Оказавшиеся на грани банкротства «бекермайстеры» заподозрили удачливого конкурента в нечистоплотности. Причем в самом буквальном смысле этого слова: мол, в своей пекарне тот содержит одомашенного тролля или ручного черта, который и обеспечивает процветание бизнеса.
Свои подозрения булочники решили проверить, обратившись к одному из местных волхвов. Тот поводил руками над хрустальным шаром и подтвердил, что все так и есть – своей удачей преуспевающий торговец обязан домовому, кем бы тот ни был по сути своей. После этого воодушевленные клиенты отправились в суд, где представили результат гадания в качестве неоспоримого, по их мнению, доказательства. Однако судья голословными утверждениями истцов не удовлетворился и вызвал на допрос прорицателя. Тот признался, что никакими фактами, кроме собственных умозаключений, обвинение подтвердить не может.
- Вот что, отрубите-ка ему голову, - вынес вердикт судья. – Ибо своей дьявольской ложью он мог погубить ни в чем не повинного человека.
Что касается обвинителей, то их отпустили ни с чем, строго наказав на будущее избегать якшаться с недобросовестными гадальщиками. Ну а поскольку молва о произошедшем широко распространилась, незадачливым пекарям горожане устроили тотальную обструкцию. Поскольку у них больше никто ничего не покупал, вскоре оба окончательно разорились и были вынуждены нищенствовать.
В 1548 году в Кёнигсберге перед судом предстал 60-летний маляр по имени Кристоф. Предъявленное ему обвинение было тяжким: утверждали, что горожанин отвратил от слова Божьего свою 15-летнюю дочь Берсабею, с которой состоял в интимных отношениях. Даже по отдельности за каждое преступление грозила смертная казнь, а уж по совокупности она была просто гарантирована.
Поскольку надеяться на снисхождение со стороны земного закона не приходилось, хитроумный кёнигсбержец, оправдывая себя привел в пример библейского Лота. (Есть в Ветхом Завете такой персонаж, согрешивший со своими двумя дочерями.) Мол, тот не был наказан в этом мире, так что, несправедливым будет осудить и его, Кристофа.
Впрочем, на судей вся эта теософская казуистика не произвела никакого впечатления. Маляра послали на костер, а его дочь приговорили к изгнанию из пределов Пруссии навечно.
В самой северной части Восточной Пруссии, в дельте реки Мемель (теперь Неман), на берегу Куршского залива когда-то располагался округ Эльхнидерунг. В 1559 году там объявился некий Освальд Папо, который рано утром являлся на какой-нибудь постоялый двор, заводил с хозяином или прислугой разговор и как бы между делом выспрашивал, не остановились ли здесь какие-либо состоятельные путешественники. И если подтверждалось, что таковые имеются, незаметно проникал в их комнаты, обкрадывая спавших постояльцев. Когда вора, наконец, изобличили, суд без колебаний отправил его на виселицу.
Казалось бы, тут и делу конец. Но плотник, который сколачивал эшафот, а затем присутствовал при казни, позарился на вполне еще добротные штаны, бывшие на Папо. Которые в ночь после казни и снял с повешенного.
Наутро, обнаружив, что казненного вора в свою очередь кто-то цинично обокрал, судья учинил новый розыск. Продолжался он недолго: плотник был первым подозреваемым, а похищенные плундры нашлись у него дома.
По решению суда, полуобнаженное тело Освальда Папо сняли с виселицы, место на которой тотчас же занял пресловутый плотник. Причем в петле он болтался, будучи облачен в те самые штаны, которые в итоге стоили ему жизни.
И еще немного о висельниках. Во времена 35-го великого магистра Тевтонского ордена Ганса фон Тиффена (он правил с 1489-го по 1497 год) в Кёнигсберге стрелок и тюремный охранник по имени Ганс Фромм был уличен как бесчестный вор. Дальнейшая его судьба была вполне предсказуемой – петля и гладкие столбы.
Однако некоторое время спустя после приведения приговора в исполнение, по Восточной Пруссии вдруг пошла гулять новая поговорка. Особенно охотно ею пользовались юные (да и не очень) повесы и шалопаи, которые в ответ на увещевания окружающих вести более благочестивый образ жизни, предерзко отвечали:
«Ну да, благочестивого-то повесили!»
В данном случае обыгрывалась фамилия казненного Ганса Фромма и немецкое прилагательное «fromm» - «набожный, благочестивый». Вот такие каламбуры иногда рождает немецкое народное словотворчество.
