Интересные воспоминания о гражданской войне в Сибири оставил командир красного партизанского отряда Карл Карлович Некундэ (Байкалов). Этот человек родился в 1886 году в Латвии в семье крестьянина-батрака. В 1906 году вступил в революционную борьбу, в связи с чем был выслан в Прибайкалье, и так и остался навсегда в этом далёком краю.
Первое, что он отмечает, - это неуловимость партизанских отрядов. Они действовали в тылах Колчака, Семёнова и других белых лидеров от начала и до самого конца их власти. Ликвидировать их не смогли, несмотря на все старания.
Погибали лишь «ненастоящие» отряды - из дезертиров, уголовников и малограмотных крестьян, не имевших жёсткого руководства и дисциплины, которые не были идейными. Редкие «настоящие» отряды были ликвидированы не из-за общей обстановки, а из-за беспечности, доверчивости или предательства.
Неуловимости партизанских отрядов, конечно, очень помогала пересечённая лесная местность на огромной площади с редкими населёнными пунктами, бездорожьем и плохой связью.
Но главное, без чего почти немыслимо долгое существование партизанских отрядов – это сочувствующее к их борьбе большей части местного населения.
Большинство отрядов в Сибири возникли стихийно из работников и активистов советской власти, вынужденных скрываться после прихода белых. К скрывавшимся присоединялись все недовольные колчаковской властью, в том числе и дезертиры из белой армии, а зачастую - и уголовники. Росло недовольство колчаковщиной у большинства крестьянства, а вместе с этим и росли отряды.
Снабжение отрядов производилось за счёт реквизиций у местного населения, а также захвата грузов на трактах, железной дороге, водных транспортных путях.
Связь между отрядами была чрезвычайно слаба. Они действовали разрозненно, и только в конце колчаковщины отряды объединялись для совместных действий. Связь с городом и парторганизацией у большинства отрядов была крайне слаба.
Вооружение отрядов было скудным. В особенности, в дефиците были патроны. На сотню партизан, по оценке Карла Карловича, приходилось не более 15–20 трехлинеек с проржавелыми запалами, при 15–20 патронах на каждую. У остальных – несколько охотничьих берданок и дробовиков.
При таком вооружении отряды ограничились лишь короткими набегами и ударами из засад по мелким группам белогвардейцев.
В первое время колчаковщины часть народа колебнулась в сторону «демократической» власти. Но потом, когда население испробовало, что такое Колчак - численность отрядов начала быстро расти- пишет Байкалов.
Партизанские отряды состояли из нескольких десятков человек. Отряды же в несколько сот или тысяч человек, как Петинина, Мамонтова, Стасевича, Каландаришвили – их уже надо назвать не партизанскими отрядами, а повстанческими частями с особой структурой и тактикой действий.
Какой вклад красные партизаны внесли в дело победы советской власти в Сибири? Они сыграли роль «громоотвода» - отвлекли на себя значительную часть войск неприятеля. Они дезорганизовали тылы белых, мешали их дорожному и почтовому сообщению, препятствовали мобилизации людей и лошадей неприятеля, не давали нормально работать колчаковским органам власти. Ну и, конечно, сохраняли от гибели кадры – преследуемых белыми партийцев, в том числе старых подпольщиков-большевиков.
Засады и ловушки – вот был основной тактический приём борьбы сибирских партизан против белых. Нарваться на хорошо организованную и своевременно неоткрытую засаду – это значит подвергнуться полному уничтожению в течение нескольких минут.
Борьба с засадой в сибирских условиях чрезвычайна трудна. Вскрыть засаду своевременно - это требует массу усилий разведки. Опытные партизаны никогда не устраивали засады, просто сходя с дороги, и не занимали одну или обе стороны ее навстречу движущемуся противнику. Там их немедленно обнаружат по следам (в особенности зимой) головные дозоры разведки противника.
Опытные партизаны заблаговременно определяли или угадывали направления противника и занимали место засады глубоким обходом со стороны, совершенно не касаясь самой дороги. Не обнаруживая себя ни малейшим движением, ни шорохом, партизаны спокойно пропускали головные дозоры и разведку противника. А когда в зоне флангового и косого огня оказывались его главные силы и обоз противника – начинали работать.
«Кто сам попадался в засады, или сам участвовал в них, тот знает ошеломляющее действие первых залпов, массы убитых и кричащих раненых. Это моральное потрясение, осознание полной своей беззащитности и уязвимости почти всегда ведет к быстрой сдаче нарвавшихся», - рассказывает Карл Карлович.
Иногда и сами партизаны попадали в такие ловушки. Например, так погиб 6 марта 1922 года старый партизанский волк Нестор Каландаришвили со своим штабом – колоритный деятель по прозвищу «дедушка» (Нестору Александровичу было всего 46 лет, но борода огромная – как у Деда Мороза).
«Я видел место засады на «деда». Вся придорожная полоса покрыта невероятно густым кустарником при глубоком снеге, - говорит Некундэ, - он мог открыть засаду, если бы пустил боковые дозоры. Просто решил проехать побыстрее, не теряя времени на разведку».
А есть в Сибири такие места, где и военные боковые дозоры не помогут. Поэтому, как более надёжную меру против засад партизан, белые там избирали скрытные ночные передвижения. Засады, конечно, возможны и ночью, но такого большого ущерба, как дневные, они причинить не могут.
Набеги и налёты – второй основной тактический прием отрядов, тоже основанный на внезапном ошеломляющем ударе по противнику. Ном только не на марше, а на привале или ночлеге.
Для более надёжного обеспечения внезапности удара, набеги и налеты обычно производились ночью, при непогоде (ливень, буря, туман).
Ещё с вечера через своих разведчиков - крестьян узнавали, где именно установлены посты, чтобы их снять (но это делали редко) или обойти.
Иногда, чтобы измотать противника и усилить его внимание (приручить), его предварительно несколько ночей подряд тревожили, шуровали, не давая ему спать и заставляя развертываться против мнимого нападения.
Самое действенное средство против преследования отряда – это беспрерывные засады. Сначала делают засады мелкими частями отряда, заставляя противника развёртываться, делать отходное движение, терять напрасно время и изматываться.
Потом, когда главные силы отряда уже оторвались от противника на достаточное расстояние, отряд сворачивает с дороги и вдоль неё глубиной 2–3 метра отправляется обратно в сторону противника.
Сделав вдоль дороги км 3–5 навстречу противнику, отряд выбирает место для настоящей засады. Обычно головные дозоры идут впереди главных сил по дороге противника километрах в 2–3-х, не в состоянии поэтому обнаружить следы поворота отряда в сторону противника и предупредить об этом свои главные силы. Боковые же дозоры производят рекогносцировку редко глубиной 1–1,5 км (обычно они берут глубину около 1 км). Поэтому обычно засада бывает не обнаруженной боковыми дозорами.
Чтобы оторваться и уйти от преследующего отряда, практиковали угон всех лошадей в пути преследования.
Сибирские деревни ведь крайне разбросаны и расположены цепочками (по дорогам, боком вдоль гор и т. д.). При крайне трудной работе лошадей, она быстро изнуряет и выводит из строя. Не имея в пути смены лошадей, преследующие уже на второй-третий день не имеют возможности продвижения на продолжительное время.
Иногда партизаны угоняли всех лошадей противника с пастбища, оставляя его прямо-таки в дурацком положении. Ну и, конечно же, – запутать следы, скрыться в дебрях сибирской тайги или в сопках. Лазить туда противник не решится, посчитает бесполезным.
Выходить из блокады и окружения летом было не так уж трудно. Зимой – гораздо хуже. Для прорыва штаб отряда рассылал мелкие группы по 5-10 человек, чтобы они «пошумели», и противник принял их за действия «всей банды».
При этом группы предлагали населению при появлении противника заверить, что они видели своими глазами «большущий отряд».
«С удивительной добросовестностью население, в том числе и кулаки, насмерть напуганные, исполняли эти поручения, вводили противника в заблуждение и сбивали с толка»,- отмечает Байкалов.
Противник бросается туда, теряет след, а через день узнаёт, что «банда» уже за несколько десятков километров на противоположной стороне. Вблизи своих складов и мест отдыха отряды себя никогда не проявляли и никаких пакостей противнику там не устраивали. Эти места (районы) власти считали благонадёжными, там свободно и без опасения приезжали милиционеры и всякие правительственные агенты.
Карл Карлович признаёт, что были такие отряды, члены которых, озлобленные зверствами белогвардейцев, всех захваченных в плен убивали, и допускали даже глумление над ними.
Однако большинство отрядов делали строгий классовый подход к пленным: офицеров и добровольцев расстреливали, без жестокостей и безобразий, а простых мобилизованных солдат, - отпускали, отобрав у них оружие и отдав им худое обмундирование взамен доброго. Некоторых мобилизованных – брали к себе в отряд, с испытательным сроком под присмотром.
Это Владимир «Две Войны». У меня есть Одноклассники, Телеграмм. Пишите своё мнение! Порадуйте меня лайком👍
Как вы думаете, почему партизанам удавалось оказывать эффективное сопротивление?
