- Ты только дождись меня, ладно?!
Юра крепко обнял Валю, и уткнулся лицом в волосы, которые пахли горьковатым запахом трав и цветов. Валюша, его первая и последняя, как он надеялся любовь, полоскала свои длинные, темные волосы цветочным настоем. От чего они становились шелковистыми, и струились по спине словно водопад.
Юра никогда не видел водопада, но именно так должны были выглядеть струи воды, стекающие по камням. Как волосы любимой девушки, с которой он завтра расстанется на два года.
- Конечно, дождусь, не сомневайся - Валя прятала мокрое от слёз лицо в клетчатую рубашку парня, и горестно вхлипывала, страшась предстоящей разлуки.
Кто не давал клятв и не ждал, тот не поймёт, насколько верила Валя тому, что говорит. Конечно же, она дождётся его, разве можно в этом сомневаться, и поженятся они, как только Юрочка отслужит.
Верил и Юра словам Вали, такой любви как у них, не было и не будет ни у кого.
Они дружили с детства, не стесняясь никого, ходили держась за руки в школу, и всегда знали, что поженятся, когда вырастут.
Как увидел в первом классе девочку-кнопочку из другого конца деревни, так он и пропал. Две тощие косички с белыми бантами, большие глаза и характер "оторви да выбрось," вот такая была Валя, занявшая сердце Юры ещё в семь лет.
Сел он за парту сзади этих бантов, и любовался тоненькой шеей, не замечая, как искоса поглядывает на него подруга Вали.
Подружку звали Таня, не самая красивая, не самая страшная, обыкновенная девочка. Такие же как у Вали косички, но русые, и банты атласные, чуть пожелтевшие по краям. Семья у них была большая, и младшей Тане приходилось донашивать вещи старших сестер. Она была тихой, послушной и очень трудолюбивой, и вся домашняя работа, несмотря на возраст, была на ней. Старшие помогали родителям пилить и колоть дрова, копать огород, за скотиной ухаживать, а младшая готовила и убиралась дома. Маленькими ручонками драила неокрашенные половицы, стирала, чистила картошку и варила еду. Мать не могла нахвалиться на дочку, такая хозяюшка растёт, не стыдно будет отдать замуж в любую семью.
Девочки впереди шептались и хихикали, а Юра не сводил глаз от мелких завитушек на шее Вали. Шаловливый солнечный луч запутался в них, и пытаясь вырваться, щекотал гладкую, как шёлк кожу. Девочка обернулась, почувствовав то ли взгляд, то ли щекотку, улыбнулась, карие глаза засияли, и мальчик утонул в них, разомлев от счастья.
Все десять классов деревенской школы они проходили втроём, влюблённый в Валю Юра, и ... Влюбленная в Юру Танюша, которая понимала, что ни единого шанса у нее нет. Не потому что, она одета хуже, и волосы не такие густые, просто Юра любил Валю, и ничего с этим нельзя поделать.
И со своей любовью Таня не в силах была справиться, нет ей жизни без улыбки, без синих глаз Юры, в обрамлении густых ресниц.
Десять школьных лет пролетели незаметно, последний звонок прозвенел, отличники решительно сдали документы в институт, ударники в техникум, а те кто имел "тройку" в аттестате, остались не у дел. Председатель колхоза произнес пламенную речь перед выпускниками, обьясняя политику партии и правительства.
А политика была простая, всеми возможными кнутами и пряниками, оставить молодёжь в деревне.
Было клятвенно обещано, что через год работы доярками и трактористами, получат ребята хорошие характеристики, и самое главное, направление в учебное заведение. Которое гарантировало поступление, если и не сто процентов, то на восемьдесят точно.
Парни не стали долго думать, им всё равно через год в армию, дружно пошли помогать отцам, в тракторный парк. А девочки немного расстроились, не хотелось месить навоз на ферме, но и выбора у них не было. Несколько девушек, в том числе и Валя с Таней, решили поработать на ферме, и денег заработать, и направление получить.
Через год, забрали Юру и ещё двоих его одноклассников в армию, проводы родители устроили шумные, вся деревня гуляла. Торчали уши у парней, словно наспех прилепленные к смешной, бритой голове, и старые куртки братьев, болтались, широкие в плечах. Одежду новую старались сохранить до возвращения, поэтому отправляли в старых вещах, всё равно пропадут, когда в шинели станут переодевать.
Плакала Валя, висела на шее любимого до последнего, обещала дождаться, и стать его женой после армии.
Плакала и Таня, только тайком, чтобы никто не видел, она стояла в сторонке, за магазином, пока новобранцы прощались с родными и друзьями. Юра и не вспомнил, что не обнял напоследок одноклассницу, не до нее было.
Когда проводили и выплакали слезы, Валя решила не тратить время впустую, за два года можно успеть выучиться и профессию получить.
- Ну всё, подруга, ты как хочешь, а я в город поеду, поступлю в техникум, надоело коровам хвосты крутить.
Таня долго думала, решала, а Валя, нашла где-то объявление и укатила в Подмосковье, поступила учиться. Приехала на новогодние каникулы осунувшаяся, пробыла всего день дома, и уехала обратно. Когда узнав о ее приезде, Таня прибежала повидаться, дверь ей открыла мама Вали, и буркнула недовольно:
-Замуж она выходит, некогда ей с вами лясы точить! Иди отсюда!
Больше Валю в деревне не видели, ходили слухи, что за москвича богатого замуж вышла, и живёт припеваючи. Знаться с деревенскими не хотела видимо, оборвала все связи, а может муж городской запретил. Понятное дело, они люди культурные, с колхозниками не о чём разговаривать. Родители Вали лишнего не болтали, сказали, вышла замуж, и живёт хорошо . А перед соседками, желающими узнать подробности, захлопывали ворота. Они и раньше были не очень общительными людьми, а как вышла замуж единственная дочь за столичного парня, совсем загордились.
Юра узнал обо всем, написали ему и друзья и родители. Скулы так сжимал, что зубы хрустели, но глупостей делать не стал, характер у парня был крепкий, сумел с горем справиться. Никому не показывал, как ему горько и больно, молча продолжал служить.
Два года, не сорок лет, прошли быстро для всех, кроме Тани, она поняв, что у нее появился шанс, из деревни не уезжала, ждала, когда вернётся Юра. Писала ему письма, адрес полевой почты выпытала у друзей, но он ответил всего несколько раз. Письма были не о чём, в двух словах писал как служится, спросил как здоровье, и всё. Но девушка не отчаивалась, главное, что самоустранилась Валя, которая как бетонный забор стояла между ними.
И вот, Юра приехал, утренним поездом, а со станции его забрал отец на мотоцикле, и теперь в доме Шохиных был праздник. Приходили друзья, соседи, стол накрыли богатый, самогона не жалели, сын уезжал мальчишкой, а мужчиной вернулся из армии.
Таня прождала весь день, что придёт Юра к ней, но так и не дождалась, он о ней не вспомнил. Решилась, и сама прибежала, глаза горят, щёки красные, то ли от бега кровь прилила, то ли от смущения.
Сурово встретила во дворе ее мать Юры, неприветливо оглядела с ног до головы:
- Что, думаешь твой он теперь, дурёха? Уходи, не ломай жизнь, ни себе, ни ему! Вальку он любит, и будет любить всю жизнь, такие они Шохины, однолюбы! Будет смотреть на тебя, а видеть Вальку, дрянь такую. Шалава, повелась на квартиру московскую , чтобы ей пусто было.
- Может ещё забудет ее - Таня умоляюще смотрела на мать Юры - я же ничем не хуже Вальки.
- Женится на девушке со стороны, может и забудет, а вот ты всегда будешь ему напоминать ее, вы же выросли вместе.
Я ведь тоже отца Юры отбила у подруги, только счастья не видела.
- Вы же так хорошо, дружно живете - ахнула Таня - дядя Коля не пьет, всё в дом, в дом. И руки у него золотые, вон какое у вас хозяйство, вам все бабы в деревне завидуют.
- Лучше бы пил, да отлупил разок хотя бы, или накричал как сосед Фёдор на жену. Они как поругаются днём, вечером милуются, воркуют, а меня мой не видит даже. Детей по молодости заделали двоих, и дорогу забыл ко мне. Живём в разных комнатах, спим в разных постелях. Да чего я тебе говорю, ты же всё равно меня не послушаешь, полезешь к нему со своей любовью. Вспомнишь потом мои слова, да поздно будет.
Тётя Феня махнула рукой, и ушла в дом, но дверь не закрыла, словно приглашая войти, и Таня не стала отказываться.
Юра обрадовался что она пришла, немного хмельной, обнял ее за плечи, и поцеловал в щеку. Не обращая внимания на мать, сердито громыхающую кастрюлями, посадил за праздничный стол.
- Шла бы ты домой, Таня - грохнула на стол сковородку тетя Феня - нехорошо как-то девчонке за парнем бегать.
- Мама, зачем ты так - насупился сын - ничего она не бегает, Таня моя подружка и мы пойдём сейчас на танцы.
- Делайте что хотите - махнула Феня рукой и ушла, напоследок выкрикнула, как мечом взмахнула - я тебя, Танька, предупредила!
- О чём это она - Юра удивлённо повернул девушку к себе, вместе со стулом - что за предупреждение?
- Потом расскажу - отмахнулась Таня от расспросов, и взяла его за руку - пошли в клуб, на танцы.
На танцах Юра был весел, каждые полчаса выходил с приятелями за клуб и приходил оттуда ещё веселее. Большая бутыль самогона и хлеб с плавленным сырком, делали вечер интереснее, а девушек красивее.
Танцевал он только с Таней, кружил ее с какой-то отчаянной радостью, смеялся громко, и обнимал крепко-крепко.
Провожать пошёл после танцев, рука лежала на плечах девичьих, и счастливая Таня земли под ногами не чувствовала.
Как на сеновале оказалась сами не поняли, целовались как сумасшедшие, словно догоняя упущенные годы. Таня сама расстегнула блузку, и прижалась горячим телом к Юре.
- Не пожалеешь потом? Ты же знаешь, что Валю я люблю, и вряд ли смогу забыть - он оттолкнул ее слегка, но не отпустил.
- Я за двоих буду любить, и за себя, и за тебя, и никому не отдам! Валя давно живёт с мужем, счастливая и довольная, а мы чем ее хуже?!
Утром пришли с повинной головой сперва к родителям Юры, а потом с ними и к Таниным. Благословения просили, и разрешения пожениться, раз такое дело у них случилось.
Поахали, поохали родители, Тане мама затрещину отвесила, но благословила. Небольшую свадебку справили, а после тетя Феня отозвала их в сторонку и сказала:
- Уезжайте в город, так будет лучше, может и сложится у вас чего.
Сложилось, сладилось, крепкая семья у них получилась, на зависть всем.
Правда, помыкались по общежитиям, в маленькой комнатушке родились дочь и два сына друг за другом. Рожала Таня каждый год, без передышки, надеялась привязать мужа детьми. Знала, что человек он порядочный, не оставит ее одну с малышами. Отцом был Юра и вправду хорошим, работал на трёх работах, сделал всё, чтобы семья не знала нужды. Квартиру кооперативную смогли купить, и Москвич синий, такой редкий по тем временам, у них появился. На дачу ездили, в деревянный домик, который Юра сам строил, своими руками, каждую дощечку стругал, прибивал с любовью.
Беда чуть не случилась, когда Юльке старшей дочери, почти тринадцать лет исполнилось.
Стал сам не свой Юра, задумчивый такой, уедет на дачу, копается на грядках и домой не хочет возвращаться.
Позвонила Таня в деревню, у матери узнала, так и есть, разлучница объявилась!
- Валька с мужем развелась, приехала бесстыжая, хвостом крутит, ищет, у кого бы мужа увести! За Юркой-то смотри, поди уже знает, снюхались наверняка!
Не стала Таня ждать, что рассосется беда, что муженёк сам решит, с кем ему быть. Дождалась его с работы, рухнула на колени перед ним, детей поставила рядом, нашептав им слова нужные до этого. Плакала, умоляла, билась в истерике, грозилась себя убить, а напуганные дети плакали навзрыд. Сперва стоял как каменный Юра, но слёз детей не вынес, сдался, пообещал, что не бросит семью. Но глаза потемнели, залегли складки возле губ, стал молчаливым и безразличным ко всему. Начал ездить на рыбалку, пропадал на несколько дней, а дома спал отдельно от жены. Пыталась Таня и губы накрасить, волосы постригла по-модному, а он смотрел как на нее, как на пустое место.
Но слово сдержал, так и не ушёл, о детях заботился, вырастил, выучил, помог с жильём. Квартиру продал и всем раздал на первый взнос, а сам дом огромный отгрохал вместо старого, дачного.
Но дети выпорхнули из гнезда, и тишина гулкая поселилась в большом доме. Лишь по выходным, с приездом детей и внуков, оживали сад и дом, радуясь звонкому смеху и крикам.
В будни, возвращаясь с работы, каждый сидел в своей комнате, и занимался делами. Говорить им было не о чем, давно они стали друг другу не мужем и женой, а соседями. Редко встречаясь за кухонным столом, перекидывались парой фраз, и говорили в основном о детях.
В то утро Таня завтрак проспала, с вечера засиделась перед телевизором, смотрела сериал душевный. Плакала, жалея главных героев, и своя жизнь перед глазами прошла, может и не самая удачная, но рядом с Юрочкой любимым. Муж он хороший, лишнего не выпьет, ни разу плохого слова не сказал, и руки золотые. А то, что давно не ложился к ней в постель, бывает такое в семьях у многих. Мужчины от тяжёлой жизни, теряют интерес к этому самому, и ничего, живут люди, не разбегаются из-за таких мелочей.
Проснулась она как от толчка, будто кто невидимый, словно ангел хранитель, в нужную минуту потряс за плечо.
В доме было тихо, видимо Юра вышел в гараж, где обычно по утрам что-то мастерил.
Таня тихо пробралась по узкой веранде, что соединял гараж с домом. Ангел-хранитель шептал, что не стоит себя выдавать, вдруг мужу не понравится, что следит за ним. Хотя, тут ангел ни при чём, муж заставал ее, когда она подслушивала и очень сильно обижался. Так сильно, что мог потом месяцами не разговаривать, но Тане к этому не привыкать.
Она застыла, услышав счастливый смех мужа, Юра смеялся как подросток, заливался хохотом, будто его щекотали.
В голове у Тани зашумело, сердце подпрыгнуло к горлу, так муж мог разговаривать только с одним человеком.
Стараясь не шуметь, она ушла к себе в спальню, и рухнула в постель. Что-то нужно срочно сделать, она снова появилась, и всё делает для того, чтобы увести у нее мужа.
Весь день Юра возился в гараже, под нос напевая песни из молодости, а Таня лежала, накрывшись одеялом. Муж заглянул к ней к обеду, вспомнив что не видел с утра, спросил о чем-то, и снова ушёл в гараж, петь про снег на проводах.
Вечером, удивив отца, приехали дети, одни, без внуков, и без своих обожаемых половинок.
- Вот, полюбуйтесь, отец ваш на старости лет решил в любовь играться - Таня встала посередине кухни, руки в бока, но на глазах слёзы.
- Ты чего это, батя?
Сын младший, любимец отца, удивлённо хлопнул большими ладонями по коленям.
- Папа, на самом деле, чего ты?
Юлька осуждающе покачала головой:
- Я же помню, как ты обещал маме, что больше дурить не будешь - дочь была категорична - в ваши годы о любви ли думать!
- А я вот у вас забыл спросить, о чем мне думать - Юра побледнел лицом как лист бумаги, потом кровь прилила так, что вздулись вены, как верёвки.
- Я вас вырастил, всю жизнь пахал как лошадь, чтобы были сыты, одеты, обуты, имею я право пожить для себя?
- Кто тебе мешает, живи ты как хочешь - дочь тоже покраснела как рак - маму только не обижай!
- С ней мы сами разберёмся - стукнул по столу отец - у вас спрашивать не будем!
- Как это не будем?
Взвилась Таня, понимая что ситуация выходит из-под контроля, и завопила, царапая лицо, она видела по телевизору, так делают плакальщицы на похоронах.
- Ой, да как же вашему отцу не стыдно! На старости лет по бабам бегать задумал, окаянный!
Мать поддержала Юля, подражать она умела, тем более что знала, это очень эффективный способ победить в спорах с мужчиной.
Сыновья молчали, изображая гнев, сжимали кулаки, и смотрели на отца с презрением.
Крик и истерики достигли своего апогея, когда Юра сидевший в кресле опустив голову, вдруг пошатнулся и медленно завалился на бок. Высокий подлокотник удержал тело, и лишь руки бессильно повисли вдоль тела.
- Юрочка!!! Что с тобой, родненький?
Таня кинулась к мужу, попыталась поднять его и отпрянула, увидев сине-багровое лицо.
- Умеееер!
Завопила она, в ужасе закрывая рот руками, чтобы удержать рвущийся из горла крик.
Юля утащила мать из комнаты, пока братья звонили в скорую помощь, и пытались помочь отцу,
Когда приехали врачи скорой помощи, они только развели руками, было слишком поздно.
- У мужчин в этом возрасте часто бывает, то тромб оторвётся, то ещё что нибудь - то ли утешал, то ли констатировал факт врач, заполняя документы, в ожидании полиции.
А медсестра делала укол Тане, которая каталась по постели, уже не в воображаемой истерике.
***
Говорят время лечит, но нужно этого лекарства очень много, чтобы зарубцевались сердечные раны от потери любимого человека. Прошло полгода, а будто только вчера Юра молча хлопотал в своём гараже, даже инструменты его лежали так же, как он оставил в последний день. Таня бродила как тень по дому, плакала обнимая рубашки мужа, и проклинала ту, что отняла у нее Юрочку.
По выходным она ездила на кладбище, где ещё и памятника не было, всего лишь крест деревянный с фотографией. Знающие люди подсказали, что памятник и ограду через год нужно ставить, когда земля осядет. Не стали торопиться, поставили скамейку деревянную рядом, чтобы было где посидеть, погоревать.
Вот и сегодня приехала, захотелось рассказать дорогому Юрочке, что внук ещё один родился , в честь деда назвали.
А возле могилки ее мужа, сидела женщина в черном платке, спина прямая, а голова склонена.
Снова сердце заколотилось от предчувствия беды, даже здесь нет от нее покоя.
- Зачем пришла?
Валя подняла голову и улыбнулась:
- А ты хочешь мне запретить даже на могилку посмотреть? Драться полезешь, чтобы меня прогнать, подружка?
- .Не было тебя столько лет рядом с ним, и теперь нечего здесь делать.
- А ты будто не знаешь, почему меня не было. Разве не тебе я написала, когда беда случилась, поиздевались надо мной пьяные собутыльники хозяина квартиры? Не ты разве посоветовала сделать аборт, и сказать всем, что замуж я вышла? И не ты пообещала поговорить с Юрой, когда он вернётся?
- Всё равно бы он не простил тебя, времена были такие, не уберегла себя, сама виновата.
- Может простил бы, а может и нет, что теперь гадать - Валя положила букет хризантем на могильный холм, и обернулась, уходя.
- Прощай, подруга, больше не увидимся, можешь радоваться, теперь Юра точно от тебя никуда не уйдёт.
Она ушла, прямая спина и гордо поднятая голова, только чуть-чуть пошаркивает ногами, не молодая уже, хоть и бодрится.
Хризантемы Таня выкинула на дорожку, сплюнула на них и растоптала ногами.
Это могила ее Юрочки, нечего чужим букетам тут лежать.
От автора: Вот такая у меня любовь - сказала знакомая, прототип Тани. Только кого на самом деле она любит, Юру или себя, вот вопрос?
-
