Глава 10. Огонь, вода и трубы канализации
«…2 февраля 1945 года возглавив операцию по захвату контрольного пленного на дамбе, товарищ Вонлярский, отличавшийся смелостью и мужеством, с возгласом «Вперед черноморцы!» увлек бойцов вперед, забрасывая гранатами вражеские траншеи, и там со своей группой захватил «языка».
При последнем штурме Будапешта 11 февраля тов. Вонлярский подорвал два миномета противника с их расчетами и взял в плен 10 немецких и 80 мадьярских солдат.
Подписи: Командир взвода разведки лейтенант Абдуллаев, начальник штаба 305-го батальона морской пехоты капитан Дзень.
(Из боевой характеристики)
Последний декабрьский день уходящего 44-го, Дим встретил на дамбе, идущей от Южного железнодорожного моста в Будапеште.
Сложилось так, что 83-я бригада морской пехоты в сражение за столицу Венгрии вступала не единым соединением, а отдельными подразделениями.
Ибо не только ее батальоны, но и артиллерийские дивизионы первое время действовали на различных участках фронта.
И лишь к концу декабря командиру бригады удалось собрать большую часть своих сил в Будафоке.
Несколько батальонов сравнительно тихо, на бронекатерах с острова Чепель переправились в Буду.
Сюда же, на рубеж южнее железнодорожной насыпи, подошли бригадные роты разведки, автоматчиков и саперов, а вслед за ними подтянулся артдивизион 76-мм орудий вместе с минометчиками.
Незадолго до этого, а именно 29 декабря, чтобы избежать ненужного кровопролития, советское командование предложило окруженному гарнизону вполне приемлемые условия капитуляции.
Всем сдавшимся немцам были гарантированы безопасность, раненым - медицинская помощь, а венграм, кроме того - немедленный роспуск по домам.
Целую ночь и утро, установленные на переднем крае громкоговорители передавали на немецком и венгерском языках это предложение.
В установленный ультиматумом срок, с нашей стороны прекратили огонь и к немецким позициям направились советские парламентеры. Со стороны 2-го Украинского фронта ими выступали капитан Миклош Штейменц, младший лейтенант Кузнецов и сержант Филимоненко.
Однако едва их автомобиль с белым флагом приблизился к немецким позициям в Пеште, оттуда загремели выстрелы. Капитан с сержантом были убиты, а младший лейтенант тяжело ранен.
Таким же образом гитлеровцы поступили и с парламентерами 3-его Украинского фронта в Буде капитаном Остапенко, старшим лейтенантом Орловым и старшиной Горбатюком. Доставив их в штаб, от капитуляции отказались, а когда парламентеры отправились назад, капитана расстреляли в спину. Орлов и Горбатюк чудом остались живы.
…В течение трехдневных почти непрерывных боев, соединению удалось занять Южные районы города - Будафок, Альбертфальва и Келенфельд, имея впереди насыпь, именуемую у моряков «дамбой», но на четвертые сутки боеприпасы истощились, немцы поднялись в контратаку и бригада, смешавшись, отступила на исходные позиции.
Такого в ней не случалось давно, на место примчался осатаневший комбриг и, лаясь по - черному, лично повел ее в новое наступление.
- ..р-ра!! - загремело в цепях атакующих, среди шквала огня, дыма и всплесков разрывов.
Дим, как обычно в таких случаях, орудовал «дегтяревым», ловя взглядом мелькающую впереди папаху и одухотворяясь, ребята тоже вняли ласковым командирским словам и обещаниям.
Несколько продвинувшись вперед, они захватили ранее оставленный плацдарм, но вражеский огонь усилился, и пришлось залечь. В воронках, среди развалин и за разбитой техникой, перед проклятой дамбой. При этом Дима ранило третий раз, в ногу. Но выходить из боя он не стал, перевязав ее индивидуальным пакетом.
За дамбой, ощетинившейся противотанковыми ежами, колючей проволокой и огневыми точками, начинался склон господствующей над местностью горы Геллерт с минными полями и глубоко эшелонированной обороной.
Взять такую крепость наскоком, означало положить бригаду, к чему полковник отнесся с пониманием и срочно потребовал «языка», для получения сведений о системе укреплений.
Новый командир разведчиков Витя Калганов, обосновавшийся в подвале кондитерской фабрики, подумал и выдал нетрадиционное решение. Чему предшествовало получение им от своих орлов схемы немецкой канализации. Те ее нашли в полуразрушенной насосной и тут же притащили старшему лейтенанту.
- Во, - исследовав документ, затянулся он цигаркой - Пойдем за фрицем по трубам. Они ведут к горе и дальше в город.
Тут же была сформирована группа из тринадцати человек, куда в числе прочих напросилась и тройка друзей - Вонлярский, Морозов, Дорофеев.
- Может останешься? - кивнул на хромавшего Дима командир.
- Не, - тряхнул тот головой. - Все нормально.
С ближайшего, найденного в подвале люка, была сдернута чугунная крышка, и снизу потянуло непередаваемым букетом
- Глубоко, метра четыре будет, - сказал кто-то из ребят. - Нужна лестница.
- Быстрой найти, - приказал Калганов, и вскоре притащили что-то вроде пожарной.
Затем ее опустили вниз и со словами «вперед, славяне!», - подсвечивая фонарем, Калганов полез в шахту первым.
Вслед за ним спустились остальные.
Труба была диаметром метра полтора, по ней струились мутные воды.
- За мной, - глухо пробубнил старший лейтенант и, взведя затвор ППШ зачавкал по грязи.
Влажный, пропитанный сероводородом воздух мешал дышать, на глазах наворачивались слезы.
Через каждые сто метров, привалившись к осклизлому бетону отдыхали, у некоторых пошла носом кровь от недостатка кислорода.
Люки двух, встретившихся по пути колодцев, сдвинуть не удалось даже Жоре. Те были либо заварены, либо находились под обломками.
Наконец, ориентируясь по схеме, Калганов остановился у третьего, более широкого, с вмурованными в стену скобами.
- Проверь, - сказал Дорофееву, и тот медведем покарабкался вверх, а через несколько минут спустился, - есть выход. Чисто.
- Со мной пойдут Малахов, Никулин и Любиша, - приказал старший лейтенант. - Вонлярский остается за старшего.
Поднявшись к верхней, чуть сдвинутой Жорой крышке, Калганов немного ее приподнял и осмотрелся.
Вокруг был темный, выложенный булыжником двор, окаймленный несколькими домами, а чуть сбоку полуразрушенное каменное строение.
Разведчики по одному выползли из люка и, достигнув его, затаились.
Минут через пять, возникнув из тумана, на противоположной стороне прошел патруль, а спустя еще некоторое время, из проулка возник человек, в длинной шинели, шагавший в их сторону.
- Берем, - шепнул Калганов.
Звон подковок возник совсем рядом, а потом стих. Идущий получил сзади по голове, и его затащили в развалины.
- Офицер, - ощупал витой погон, старший лейтенант. - Засупонивайте его и назад. Быстро.
Сунув жертве в рот кляп и продернув подмышки заранее припасенную веревку, моряки шустро потащили «языка» к люку.
- Принимай, - выдохнул в него Малахов, после чего тело опустили вниз, группа нырнула следом, и тихо звякнула крышка.
Назад пленного тащили несколько часов на руках, оберегая, чтобы не захлебнулся в фекалиях.
Будучи доставленным в штаб, венгерский майор, оказавшийся сапером, дал ценные показания, способствовавшие захвату очередного плацдарма.
В этой операции был тяжело ранен осколком в спину Дорофеев. Дим с Петькой вытащили его из боя едва живого.
- Ты только не умирай, Жорка, - передавая наскоро перебинтованного товарища санитарам, просили ребята со слезами на глазах. - Слышишь, не умирай.
- Не буду,- прошептал тот и потерял сознание.
Потом был штурм горы Геллерт.
Названная именем одноименного святого и высящаяся над Дунаем, гора имела высоту 235 метров, с расположенной наверху Цитаделью. Это фортификационное сооружение построили еще в 1850 году австрийские Габсбурги, чтобы держать под контролем венгерскую столицу. Впоследствии Венский военный совет решил вместо ставшей неактуальной крепости возвести мощное укрепление, способное контролировать и в случае необходимости укрощать революционные проявления венгерского народа.
Главный форт Цитадели, построенный в середине прошлого века составлял по протяженности четверть километра, при высоте стен до шестнадцати метров и имел все необходимое для обороны.
В этих местах старшина встретился со своим старым знакомцем. «Королевским тигром».
В адском грохоте и огненной свистопляске, когда наши штурмующие укрепления части отбивали очередную контратаку, химера, круша все на своем пути, в сопровождении двух самоходок и автоматчиков, выползла из дыма перед отбитой у венгров траншеей, куда успели вскочить Дим с Петькой и еще несколько краснофлотцев.
«Тигр» с ходу расстрелял нашу, подбившую одну из самоходок «тридцатьчетверку», после чего, лязгая траками, двинулся на траншею, метрах в ста за которой один из бригадных артдивизионов вел беглый огонь по Цитадели.
- Ложись! - завопил кто-то из моряков, и все повалились кто куда, прикрывая головы руками.
Когда рычащая махина, сотрясая землю и обдав их выхлопом газов перевалила через бруствер, взгляд Дима наткнулся на лежащего рядом убитого красноармейца. За поясом окровавленного ватника у того торчала РПГ*.
Потянув ее к себе, старшина встал, обернулся и, выдернув чеку, наотмашь метнул гранату в кормовую часть отползающего танка.В уши гулко ударил взрыв, сбоку сверкнула молния, а «тигр», взвыв напоследок мотором, дернувшись, застыл на месте.
- Здорово ты его! - проорал на ухо оглохшему Диму Леша Чхеидзе, и моряки стала бить из автоматов по бегущим назад вражеским пехотинцам.
Когда после боя, сидя у стены захваченной Цитадели, закопченные и обессиленные остатки взвода, дымя махоркой, угрюмо молчали, Петька предложи Диму сходить и взглянуть на «крестника».
- А почему нет? - ответил тот.- Давай сходим. Мне самому интересно.
Забросив за плечи автоматы, они направились в сторону недавнего поля боя.
Оно представляло собой апокалипсическую картину.
Перепаханная снарядами дымящаяся земля, искореженная техника и груды трупов под серым небом, в котором уже кружило воронье. Русских, венгров, мадьяр и немцев. А еще запах горелого мяса и железа.
Спустя полчаса нашли ту траншею и стоящего за ней «Тигра», уткнувшего набалдашник ствола в землю.
- Ну и здоровый гад, - харкнул на пятнистую броню Петька. - Тебе за него причитается «Звездочка», не меньше.
- Не мне, - отозвался с другой стороны танка Дим. - Вот взгляни.
Морозов зашуршал сапогами на голос.
В нижней части башни чернела размером с кулак оплавленная дыра, вокруг которой разбегались трещины.
- Не иначе пушкари всадили, - одобрительно сказал Дим. - Моя граната его только поцарапала.
- Вроде того,- осмотрев кормовую часть машины, согласился Петро. - Но выхлопные жалюзи ты ему все - таки покурочил. Факт.
- А вот и один из хозяев, - подошел Вонлярский к передней, из люка которого наполовину свесился вниз механик-водитель с зажатым в руке «парабеллумом».
- Возьму на память, - вывернул его из окостеневших пальцев старшина. - Прежний - то я похерил.
На ночевку взвод расположился здесь же, в одном из казематов Цитадели, предварительно выбросив оттуда трупы и натаскав матрасов из соседнего.
Потом, отыскивая еду и выпивку, ребята наскоро прошлись по крепостным лабиринтам, которые весьма впечатлили.
Там имелось все, для долговременной осады: казематы с оружием и боеприпасами, госпиталь, забитый умершими и ранеными, бункеры управления и связи, а также исправно работавший водопровод, плюс несколько колодцев. Во многих местах уже сновали интенданты со своей братией, падкие на дармовщинку.
- Эй, дядя, ты где это взял? - цапнул за локоть Вася Никулин, одного, пробегавшего с туго набитым мешком на горбу и свиным окороком подмышкой.
-Там, внизу, - кивнул тот на угол, из-за которого выскочил. - Пусти, черт! Мне батарейцев кормить, с утра не жрамши!
- Корми - корми, - переглянулись моряки и загремели сапогами к желанному месту.
За углом, в конце бетонного коридора, виднелась приоткрытая дверь, за которой вниз вели ступени.
Подсвечивая себе фонариками, десантники спустились в морозную сырость подземелья и открыли рты. Такого им видеть не приходилось.
Во мраке, под сводчатым потолком, справа терялся вдали длинный ряд громадных бочек, слева, на крючьях висели говяжьи туши и окорока, а за ними, на стеллажах, высились штабеля ящиков, мешков и коробок.
- Пещера Алладина, бля,- присвистнул Коля Алексашин.
За одной из бочек рядом что-то зашуршало, Вася Перевозчиков скользнул туда и выволок на свет дрожащего человека.
- Ты кто? - шагнул к нему Дим. - Говори, быстро!
Судя по виду, то был венгерский солдат, перепуганный и щуплый.
- Гитлер капут, - пискнул он, цокая зубами.
Пленного обыскали, оружия при нем не нашлось и, приказав сидеть тихо, занялись обследованием подвала.
Для начала подошли к бочкам, на которых имелись краны, Леша Чхеидзе присел перед одной, нацедил немного в горсть и попробовал.
- Ну как? - сгрудились вокруг ребята.
- Пачти наша «Хванчкара»*, - расплылся в улыбке тот. И восхищенно зацокал, подняв вверх палец. - Я так думаю!
- А вдруг вино отравлено? - сказал кто-то из моряков, после чего Малахов быстро притащил к бочке мадьяра.
- Шнапс тринкен,- щелкнул себя по горлу. - Шнеллер!
Солдат мелко закивал, упал рядом с Чхеизде на колени и стал хлебать прямо из крана.
- Токай, - сказал через минуту, глядя снизу вверх и утирая губы. - Рэндбэн ванн*. После чего выставил вперед большой палец.
- Так братва, ищи емкость! - оживился Дим, а Петька добавил, - и затаривайся продуктами!
Освободив несколько мешков из-под риса, парни набили их окороками, связками копченой колбасы, и различными банками, а в карманы насовали сигарет и плитки шоколада.
Малахов же с Чхеидзе наполнили обнаруженные в подвале два армейских термоса с душистым токаем.
- Теперь двигаем назад, - взглянул на часы Вонлярский. И все потопали обратно.
Подойдя к ступеням, обнаружили у них тело лежащего навзничь венгра.
- Отравленное пил хад, - сдвинул на затылок бескозырку Петька, а все с сожалением посмотрели на Чхеидзе.
Тот нахмурился, затем нагнулся к солдату и потормошил - вояка зачмокал губами и перевернулся на бок.
- Пианый савсем, - блеснул зубами сын гор со знанием дела.
Когда сопя, моряки поднялись наверх, Никулин плотно прикрыл дверь, а после, порывшись в кармане, достал кусок мела.
«Осторожно, мины!» - крупно накарябал на ней, что разведчики восприняли с одобрением.
Чуть позже, разведя в чугунной печке каземата огонь, взвод поужинал «чем бог послал», и вскоре его стены огласились богатырским храпом...
Глава 11. Две экскурсии
«…Войска 2-го Украинского фронта при содействии войск 3-го Украинского фронта, после полуторамесячной осады и упорных боёв в трудных условиях большого города, 13 февраля завершили разгром окружённой группировки противника в Будапеште и тем самым полностью овладели столицей Венгрии городом Будапешт - стратегически важным узлом обороны немцев на путях к Вене.
В ходе боёв в городе Будапешт войска 2-го Украинского фронта взяли в плен более 110.000 солдат и офицеров противника во главе с немецким командующим
Будапештской группой войск генерал-полковником Пфеффер - Видьденбрухом и его штабом, а также захватили следующие трофеи: самолетов - 15, танков и самоходных орудий - 269, орудий - 1.257, миномётов - 476, пулемётов - 1.431, бронемашин и бронетранспортёров - 83, автомашин - 5.153, мотоциклов - 1.326, повозок с военными грузами - 3.925, паровозов - 194, железнодорожных вагонов - 9.475, складов с боеприпасами, вооружением и продовольствием - 46. Уничтожено более 49.000 солдат и офицеров противника…»
( Из оперативной сводки Совинформбюро от 13 февраля 1945 года )
На следующий день после взятия венгерской столицы, Дим вместе Петькой получили приказ доставить командиру 144 батальона морской пехоты капитан-лейтенанту Быстрову, рацию.
Батальон, в числе других подразделений, штурмовал Королевский дворец, ее разбило осколком, и капитан-лейтенант прислал связного за новой.
Связным был шестнадцатилетний юнга Юра Коротков, вместе с которым, получив средство связи с запасными батареями, разведчики тут же двинулись в путь.
А чтобы зря не бить ноги, таща тяжелую «бандуру», решили обзавестись транспортом. Благо кругом его было навалом. Битого и совсем целого.
Выйдя из штаба, который обосновался в цехах кондитерской фабрики, они прошли на ближайшую улицу и в мешанине брошенных у домов автомобилей нашли подходящий.
Это был открытый связной «кюбельваген» с поникшим на руль убитым унтером.
Выбросив окостеневший труп, Дим уселся за руль (Петька рядом, а Юра с рацией позади), и включил зажигание. Мотор дважды чихнул, а потом ровно заработал.
- Так, Юрок, показывай куда! - врубил скорость старшина, и «кюбель» тронулся вперед, объезжая мертвую лошадь с повозкой.
Весь город лежал в развалинах, по еще чадящим дымом улицам гнали колонны пленных, на окраинах еще слышались далекая стрельба и редкие взрывы.
Спустя полчаса, автомобиль въехал с севера в громадный, с посеченным осколками вековыми деревьями парк, перепаханный танками, с раздавленными орудиями и взорванными огневыми точками, миновал траншеи с остатками проволочных заграждений и оказался на обширной площади перед дворцом.
- Вот это да! - заглушив мотор, обозрел уходящий в небо архитектурный комплекс Дим, а Петька восхищенно присвистнул.
- Да, не хило жил их король, - сказал он, выбираясь из машины. - Юрка, давай рацию и веди, щас поглядим эти покои.
Дворец впечатлял помпезностью и размерами.
Обнесенный частично разрушенной кованой оградой, он был выстроен в стиле барокко и высился над Дунаем, простираясь на несколько сотен метров. Крепостные стены и башни относились к средневековью и пережили не одно нашествие.
Миновав перепаханную снарядами площадь, где среди баррикад и укреплений валялись тела защитников, среди которых было немало эсэсовцев, моряки вошли в один из проломов и оказались во дворе, носившем следы жестокого штурма.
Тут и там стояли обгоревшие бронетранспортеры, все было изрыто воронками и завалено трупами, а в центре, словно катафалк, высился грузовик, набитый замерзшими немецкими ранеными.
Ведомые шустрым юнгой, батальон с его командиром разведчики нашли довольно быстро в западном крыле дворца и, передав капитан-лейтенанту рацию с питанием, Дим поинтересовался, где можно найти командира взвода Ашика.
- Здесь где-то, - приказав ее настроить и выйти на связь, - пробурчал комбат. После чего махнул рукой, - не мешайте.
Лейтенанта помог найти Юрка, тот допрашивал двух парней в красноармейских шинелях в одном из смежных помещений.
- Здорово, ребята! - обрадовался Ашик. - Какими судьбами?
- Держи краба, - впечатал свою ладонь в его, Дим. - Привезли вам рацию взамен разбитой.
- А это кто? - пожав руку взводному, покосился на парней Петро. - Рожи у них какие-то протокольные.
- Власовцы, - нахмурился лейтенант. - Их немцы использовали при обороне дворца вроде наживки.
- Как это?
- До очень просто. Пускали впереди себя и те орали «мы свои не стреляйте!», ну а когда наши «клевали», били их в упор, как куропаток.
- С вами все,- поднял глаза на власовцев Ашик и заорал, - Сашка!
Как из-под земли появился Кацнельсон и расплылся в улыбке, «кореша! Живые!"
- Этих двух предателей в расход, - продолжил лейтенант. - Выведи их во двор и шлепни.
- Топай, гниды, - щелкнул затвором ППШ Кац. И все трое направились во двор. Откуда вскоре глухо стрекотнула очередь.
- А где Жора? - закурив, поинтересовался Михаил. - Вы же всегда вместе.
- Его ранили на дамбе, - вздохнул Дим. - Тяжело. Вот думаем с Петькой навестить в госпитале, как только освободимся.
- Понял, - выдул носом дым лейтенант. - Ну что, организовать вам экскурсию?
Спустя пять минут, они шагали по бесчисленным анфиладам и залам дворца, в которых сновало множество военных различных родов войск и званий.
- Ты смотри, какая история, - скептически взглянул на них лейтенант. - Когда все это захватывали, здесь были подразделения нашей бригады и офицерский штурмовой батальон. А теперь гляжу, целая армия.
- Не иначе тоже экскурсанты, - кивнул Петька на двух упитанных солдат, тащивших за штабного вида начальником громадный свернутый в рулон ковер и плащ палатку, из которой выглядывали золоченые багеты.
- Вроде того, - ответил Ашик, и они поднялись на второй этаж по широкой, частично обрушенной мраморной лестнице.
Первое, что бросилось глаза там, просторное, воняющее лекарствами и мертвечиной помещение, в котором на двух ярусных нарах, вперемешку лежали раненые и отдавшие богу душу немцы с венграми.
- Это у них один из госпиталей, - шагая по среднему проходу, над которым висели люстры в позолоте, сказал командир взвода. - Кстати, глядите, кого мы тут еще обнаружили.
У высоких распахнутых дверей с королевскими вензелями, лежали несколько прошитых очередями эсэсовцев, с желтыми лицами и раскосыми глазами
- Не иначе калмыки - тронул одного сапогом Ашик. - Дрались до последнего, как черти.
(Здесь Михаил несколько ошибся. На самом деле, что выяснится много лет спустя, «калмыки» были монахами из Тибета, вывезенными в свое время оттуда немецкой «Аненербе»*, из отряда известного диверсанта Отто Скорцени*, участвовавшие в обороне королевского дворца по его приказу).
- Да, тут всякой твари, по паре, - сказал Петька. - А что будете делать с живыми?
- Что - что. Сообщим в санроту, - буркнул лейтенант. - Пусть определяют их дальше.
- Кстати, а о каком штурмовом батальоне ты говорил? - поинтересовался Дим. - Впервые о таком слышу.
- Лихие ребята, - оживился Михаил. - В прошлом все офицеры, побывавшие в плену. После фильтрационных лагерей их не судили, а свели в этот самый батальон и дали возможность искупить вину кровью. В солдатских книжках так и записано, красноармеец - лейтенант, красноармеец - майор, сам видел. Дрались как черти, наворотили горы фрицев.
- Чего и следовало ожидать, - отпихнул ногой валявшийся на пути фаустпатрон* Дим, и они пошли дальше.
Чем выше поднимались моряки, тем роскошнее становились помещения. На обтянутых штофом и гобеленами стенах висели картины великих мастеров, кругом матово отсвечивали мрамор, хрусталь, бронза и позолота. Впрочем, многое испорченное пулями и осколками.
И везде на полу был так называемый «культурный слой» из натасканной сапогами грязи, тряпья, соломы, окровавленных бинтов, трупов и военного хлама.
Постепенно поднялись на самую верхотуру, обратив внимание на многочисленные пробоины от авиабомб - следы бомбежек союзной авиации.
С крыши, над которой трепетало алое знамя, открывался вид на поверженный, дымящийся развалинами, Будапешт.
- Ура! - заорал размахивая бескозыркой Петька, и все трое выпустили в хмурое небо по нескольку очередей. Для полноты ощущений.
На следующий день командование организовало похороны погибших, в которых приняла участие вся бригада
Ребят опускали в братские могилы при развернутом знамени, гремели прощальные залпы.
Далее были короткий отдых и пополнение (на должности убитых командиров взводов и рот назначили восстановленных в званиях офицеров того самого штурмового батальона), а потом Дим с Петром решили навестить Жору.
Задача облегчалась тем, что в санчасти бригады, знакомая медсестра Люба Кащенко, сообщила им, что госпиталь, куда Дорофеева отправили сразу после боя, находится в городке Кечкемет, расположенном в восьмидесяти километрах юго-восточнее Будапешта.
Туда друзья отправились утром на трофейном «кюбельвагене», испросив разрешение командира роты.
- Чтобы к вечеру вернулись, - сказал тот. - Мой привет Жоре.
Уложив на заднее сиденье туго набитый продуктами «сидор» и плоский бочонок с токаем, разведчики проверили автоматы, после чего тронулись в путь.
День, между тем, удался. В хмуром небе впервые за много дней проглянуло солнце, с крыш закапало, начиналась оттепель.
Изрядно поколесив по разбитому, запруженному войсками городу и сверяясь с картой, моряки выбрались на ведущую в сторону Кечкемета автостраду, после чего сидевший за рулем старшина, прибавил газу.
- А где ты так наловчился водить машину? - развалившись на сидении, зевнул Петька. - Ловко управляешься.
- Это еще в парашютном батальоне,- ответил Дим. - Там многому учили.
Время от времени навстречу попадались следующие в сторону Будапешта колонны грузовиков и конные обозы, по обе стороны от разрушенной во многих местах автострады, в полях и рощах чернела сгоревшая и брошенная немецкая техника, а также вмерзшие в грязь трупы.
- Да, намолотили их и тут, - прикрывая ладонями огонек от ветра, закурил сигарету Петька. - Прямо душа радуется.
- У меня тоже, - переключил рычаг скоростей Дим, объезжая очередную воронку.
Километрах в десяти от города, на развилке, их обстреляли.
Из примыкающего почти вплотную к дороге леска грянула пулеметная очередь, старшина вывернул руль (раздался визг тормозов), и автомобиль влетел в кювет, где едва не перевернулся
- Из машины! - вывалился наружу с автоматом Дим, а Петька мелькнул тенью по другую сторону.
Когда изготовившись к бою, они выглянули из кювета, к машине бежали трое со шмайсерами и в черной униформе.
Навстречу им из руки Морозова вылетела «фенька»*, и в следующий момент грохнул взрыв, куда Дим всадил несколько коротких очередей.
Вслед за этим наступила тишина, на земле остывая, дымились гильзы, а потом в леске чуть качнулись ветви.
- Прикрой! - заорал Петька, и под треск автомата старшины метнулся на ту сторону.
Еще через несколько минут все было кончено.
Вернувшийся Морозов сообщил, что пристрелил раненого пулеметчика, после чего они с Димом осмотрели подплывающие кровью трупы.
- Ты смотри, совсем пацаны, лет по шестнадцати, - удивился Дим наклонившись над последним и вытаскивая у него из нагрудного кармана серый «зольдбух».
- Отто Крамер - прочел в нем. - Дивизия СС «Гитлерюгенд».
- Фашистские выкормыши, - нахмурился Петро. - Типа наших пионеров.
После этого Дим завел мотор, и машина с ревом выбралась на дорогу.
- А кузов он нам гад, попортил, - похлопал по багажнику со строчкой пулевых отверстий Морозов, вслед за чем хлопнула дверца, и они завершили остаток пути. Теперь уже без приключений.
Разрушений в Кечкемете было намного меньше, как и людей, и друзья быстро проскочили в центр, где расспросили стоящую на перекрестке девушку- регулировщицу о госпитале.
- Два километра направо, - махнула она в сторону флажком. - А там кирпичный дом с башнями.
- Спасибо, красавица, - подмигнул ей Петька. - Давай Дим, трогай!
Здание оказалось чем-то вроде небольшого средневекового замка, с часами под стрельчатой крышей и двумя угловыми башенками
Подкатили к входу, у которого стояла пара крытых грузовиков и медицинский фургон, в который два пожилых санитара в халатах загружали носилки.
Заглушив мотор и прихватив с собой вещмешок (бочонок решили пока оставить), разведчики вышли из машины и направились к санитарам.
- Бог в помощь, отцы, - поприветствовал их Дим. - Можно маленькую справку?
- И тебе не хворать, - обернулся один. - Отчего же? Можно.
- Здесь у нас приятель, Георгий Дорофеев. Несколько дней назад доставили из Будапешта.
- Тут много кого, сынок, - вздохнул санитар.- Разве всех упомнишь?
- Ростом повыше него, - кивнул Петька на рослого Дима. - И плечи - во! Изобразил ширину руками.
- А ведь точно, был такой моряк, - вмешался второй. - Мы его с Кузьмой и двумя легкоранеными еле наверх подняли.
- Это точно, Жора! - обрадовались друзья. - Сейчас таких раз-два и обчелся. Штучная работа
- Тогда двигайте прямо к начальнику госпиталя, - переглянулись старики. - У майора все списки.
Поблагодарив их и презентовав пачку сигарет, Дим с Петром бодро зашагали к входу.
Внутри на них пахнуло знакомыми запахами лекарств и карболки*, а пробегавшая по коридору медсестра с кипой бинтов, подсказала, где найти начальника.
Поднявшись по широкому маршу лестницы на второй этаж, в коридор которого выходили несколько дверей, а в оконной нише дымили двое парней в халатах и с костылями, моряки прошли в его конец, и Петька постучал костяшками пальцев в торцевую, с фанерной табличкой «Начальник госпиталя».
- Да-да, войдите, - глухо донеслось изнутри, и Дим потянул на себя медную скобу ручки.
Перед ними был небольшой кабинет, с засохшим фикусом и шторами на окнах, за столом которого сидел однорукий майор медслужбы с орденом Боевого красного Знамени на кителе и заполнял гору каких-то формуляров.
- Слушаю вас, - поднял он голову от бумаг. - Присаживайтесь.
Разведчики сели на два, стоящих напротив стула и изложили суть вопроса.
- Так, - потянул к себе лежавший в стороне, толстенный фолиант начальник и принялся листать страницы.
- Был такой, Дорофеев Георгий Иванович 1921 года рождения, проникающее осколочное ранение в спину, - прочел запись. - Вчера отправлен во фронтовой госпиталь.
- Что, совсем плохо?- напряглись моряки, привставая.
- А вот этого сказать не могу,- закрыл фолиант майор. - Можете справиться у его лечащего врача Решетовой Марии Петровы. Она должна быть в процедурной.
- Спасибо, товарищ, майор. Разрешите идти?
- Идите.
- Ты видел, чего он заполнял? - оказавшись снаружи, тихо спросил Петька.
- Видел, - пробурчал Дим. - Справки о смерти.
Против ожидания Решетова оказалась совсем молодой женщиной с грустными глазами, которая внимательно выслушав посетителей, сразу же их успокоила.
- Ранение тяжелое, но организм у вашего друга богатырский. Я думаю, что он поправится.
- Только почему во фронтовом, а не здесь? - осторожно поинтересовался Дим.
- У них есть специальное отделение по профилю таких ранений, - чуть улыбнулась врач. - Все будет хорошо, поверьте.
Когда спустившись вниз, ребята шли по коридору назад, дверь одной из палат отворилась, и в ней возник коренастый крепыш, с забинтованной головой и рукой на перевязи, под халатом которого синела тельняшка.
- Привет, браток, - сказал Дим. - Ты никак из флотских?
- Похоже на то, - баюкая руку, поморщился тот. - Командир бронекатера, мичман Северин.
- А мы из 83-ей бригады, - солидно сказал Петро. - Небось, слыхал про такую?
- Я десантников с нее высаживал на Чепель.
- И здорово тебя? - кивнул Дим на повязки.
- Да не особо, - опять поморщился мичман. - Вот только рука мозжит, мочи нету. Нерв пулей задело.
- Ну, тогда держи, - сняв с плеча Морозова «сидор», поставил его перед раненым Дим. Это тебе с ребятами гостинец.
Когда они отъехали от госпиталя, Петька вспомнил про бочонок. Но возвращаться было недосуг, солнце клонилось к западу.
Испытывать судьбу моряки больше не стали и, выбравшись за город, пристроились в хвост следовавшей в сторону Будапешта какой-то части на «студебеккерах»*, с прицепленными к ним орудиями.
Токай же друзья распили вечером во взводе. За здоровье Жоры Дорофеева...
Глава 12. На подступах к Братиславе
«Боевые действия Красной Армии на чехословацкой земле начались осенью 1944 года, но в решающую стадию они вступили в начале 1945 года. Тогда по решению Ставки ВГК в Западных Карпатах развернулось наступление 4-го и 2-го Украинских фронтов. Войска 4-го и 2-го Украинских фронтов под командованием генерала армии Еременко А.И. и маршала Малиновского Р.Я., освободив Словакию, в начале мая 1945 года, продолжали громить противника на территории Чехии. С севера, занимая оборону в предгорье Рудных гор и Судет на рубеже свыше 400 км, над группировкой противника в Чехословакии нависали войска 1-го Украинского фронта маршала Конева И.С., но основные силы 1-го Украинского в то время находились еще в районе Берлина».
(из истории Великой Отечественной войны)
Куда перебросят бригаду, для Дима и многих других, вообщем - то было ясно.
После освобождения Будапешта войска второго украинского фронта, прорвав две линии обороны, вышли в тыл немецкой группировки «Юг».
Это была все еще мощная армада, включающая в себя танковые дивизии СС «Дас Рейх», «Викинг», «Мертвая голова» и другие, а также отборные пехотные части Вермахта.
Главные ее силы закрепились в районе припортового дунайского городка Эстергом, превратив его в мощный узел сопротивления, перекрывающий путь нашим кораблям вверх по Дунаю.
Оборонять этот город-порт, да и весь прилегающий район, гитлеровские войска могли долго. Во всяком случае, пока сохранялся уходящий на запад «коридор», по которому они получали подкрепления, а при необходимости могли и отойти с минимальными потерями.
Тут уж не нужно быть командующим фронтом Малиновским, чтобы предположить, что первым делом надо рубить этот «коридор». Причем лучше всего двумя встречными ударами: по фронту, с юго-востока и с тыла, то - есть с севера. Высадив за спину немцам десант.
Так оно и случилось.
19 марта 1945 года все три батальона 83-й бригады разделили на два отряда.
Один из них - состоящий в основном из 144 - го батальона под командованием теперь уже майора Быстрова, буквально продрался через речную позицию противника у Эстергома. Высадившись затем выше по течению у села Тат, «быстровцы» перерезали проходящую мимо него шоссейную дорогу. В результате загон, на котором скучилась вся эстергомская группировка, реально оказался перед перспективой стать «котлом».
Но чтобы эта перспектива стала фактом, свою задачу должны были выполнить ударившие с юго-востока 10-й гвардейский корпус и два остальных бригадных батальона -16-го и 305-го. Именно им был отдан приказ в течение суток выйти на соединение с отрядом Быстрова.
И тут нашла коса на камень. Непрерывными и эффективными контратаками противник сбил наступательный порыв наших частей, переведя схватку в русло вязкого, позиционного боя.
- Вперед! Вперед вашу мать! - орал майор в трубку командирам рот, не видя желаемого результата.
Между тем немцы подтянули к селению Тат более тридцати танков и самоходок, а заодно ввели в бой отборные части пехоты.
Те принялись методично истреблять десант.
Какое-то время, отряд Быстрова закрепившись на нескольких высотках, оборонялся довольно успешно. Только за первые сутки роты отразили десять вражеских атак.
Но сколько они могли продержаться?
Из расчета поставленной задачи отряд был обеспечен боеприпасами и продовольствием всего на два дня. А дальше их следовало как-то пополнять. Скорее всего, со стороны реки, поскольку из-за малого размера плацдарма грузы, сброшенные на второй день с самолетов, большей частью приземлились в расположении немецких войск.
В итоге, после недолгих размышлений, командование приняло решение отправить на выручку «быстровцам» их коллег из морской бригады.
…Поздно вечером батальон майора Мартынова сняли с передовых позиций и вывели к дунайскому берегу. Все, в том числе Дим с его разведчиками, просто валились с ног от усталости.
Когда объявили небольшой перекур, улеглись тут же, у спуска к реке, на еще не прогретом после зимы береге, забывшись тяжелым, казалось совершенно непробудным сном.
Спустя час, в темноте, отряд подняли по тревоге.
Едва продрав глаза и толком не отдохнув, продрогшие и голодные ребята погрузились на бронекатера, последовавшие курсом, по которому более суток назад ушел отряд Быстрова.
Над Дунаем клубился туман, с неба сеялся мелкий дождь, от стылой брони веяло могильным холодом.
Кроме подкрепления, на катерах имелось двенадцать тонн боеприпасов и продовольствия.
Однако благополучно повторить маневр предшественников не удалось.
Зевнув первый раз, противник серьезно усилил береговую оборону, встретив десантников губительным огнем и густой дымовой завесой.
Во всей этой смертельной карусели, под градом огня и звуки канонады, катера бесполезно рыскали, пытаясь найти под эстергомским мостом фарватер.
Бесполезно. В конце концов, они вынуждены были развернуться и уйти на базу.
И только три бронекатера каким-то чудом прорвались вперед.
Оказался в их числе и №134 под командованием старшего лейтенанта Лугового. На борту именно этого судна находились несколько офицеров 305-го батальона во главе с начальником штаба майором Чалым. Тем самым, который «ходил в именинниках» после вручения награды за Вуковар.
На этот раз войско под командованием майора оказалось всего ничего: группа разведчиков во главе со старшиной Вонлярским. Диму всегда везло на приключения.
За четыре года войны смерть заглядывала в его глаза много раз.
Но, то ли ее смущала наивная молодая вера в личное бессмертие, то ли она находила себе других, более подходящих кандидатов. В самый последний миг старшине удавалось избежать роковой встречи.
Так случилось и на этот раз.
Прорвавшись под мостом вперед и взревев ленд-лизовскими* моторами, катер тут же попал под обстрел скорострельных немецких «эрликонов»*.
Эта 20-мм автоматическая зенитная пушка, имевшая дальность стрельбы в четыре километра, изрыгала 450 выстрелов в минуту, и катер тут же получил серию пробоин.
В результате стал терять ход, становясь прекрасной мишенью, и возникла необходимость срочной высадки.
Луговой с его матросами это поняли сразу.
Они подвели теряющий живучесть катер к берегу, а десантники стали примериваться, как половчей на него сигануть и пробежать первые, самые смертельные метры.
Искушенный в высадках старшина, в таких случаях всегда это делал первым, расчищая своим «дегтярем» путь и обеспечивая быстроту маневра.
Остался верен он привычке и сейчас, оттеснив себе за спину разведчика Прыгунова.
- Не лезь Ваня, поперед батьки в пекло! - проорал Дим, а в следующий момент, проломивший борт снаряд, убил Прыгунова наповал, разворотив тому спину.
Прогрохотав сапогами по трапу, конец которого держали на плечах два спрыгнувших в воду катерника, Дим с остальными ломанулись вперед, но сопротивления не встретили.
- Что за черт? - упал через сотню метров рядом со старшиной майор и приказал группе занять оборону.
Чуть позже, определившись по карте, выяснили, что находятся они в немецком тылу, в десятке километрах от предполагаемого места высадки.
И тут случилось то, чего Дим совершенно не ждал. Имея перед собой фатальную перспективу, быть поутру обнаруженным и наверняка плененным, кое-кто из штабных принялся срывать погоны и закапывать ордена в землю, надеясь на спасение.
С такими настроениями, дай им волю, гибель группы была неминуемой, и старшина решил переломить ситуацию. Кардинально.
- Вот тут у меня, сорок семь,- подавшись к офицерам, постучал он пальцем по диску пулемета. - Кто поднимет руки, перестреляю, ****и. Вы меня знаете.
Слова возимели должный эффект, и все было приведено в исходное.
Затем более-менее спокойно оценили ситуацию и, пока не рассвело, решили двигаться к линии фронта, а там прорываться с боем.
Вести маленький отряд взялся опять же Дим, со своими ребятами.
Сориентировавшись по звуку (где-то далеко на востоке гремела канонада), они быстрым ходом двинулись туда, имея в арьергарде* основную группу.
Через пару километров, перебежав какую-то дорогу, укрылись в негустом леске, на противоположной окраине которого, высланный в качестве лазутчика Сашка Вишневский, обнаружил пулеметное гнездо с дремлющими в нем двумя фрицами.
- Одного режем, второго берем,- покосился Дим на начальника штаба, на что тот, молча кивнул - согласен.
Вслед за этим старшина с Петькой и Сашкой нырнули в темноту, а спустя минут пятнадцать дело было сделано.
Солдата Дим заколол кортиком, а рослого фельдфебеля его напарники скрутили.
Далее последовал короткий допрос, во время которого уточнили направление движения, а также силы противника на нем, после чего, отправив немца вслед за товарищем, прихватили МГ* с запасными дисками и пошли дальше.
Используя полученные сведения, к утру вышли в тыл немецкой обороны и, подобравшись поближе, забросали гранатами траншею, одновременно прорубив двумя «ручниками» коридор выхода.
На следующий день, отмечая свое, можно сказать чудесное спасение, все участники сидели в родном батальоне и пили чешский «губерт»*.
Офицеры за одним столом, старшины с матросами за другим, по флотской субординации.
- Давай Димыч к нам, - чувствуя себя обязанным, пригласил Чалый Вонлярского за свой.
- Спасибо, - со значением ответил Дим. - Я шел с разведчиками, с ними и сидеть буду.
Начальник штаба не знал, что за час до застолья, в штабе соединения бушевал в присутствии замкомвзвода комбат Мартынов.
- Тебя старшина представим к ордену! А этих гребаных командиров под трибунал и в штрафную роту!
- Не надо мне орден, товарищ майор, - переключил его Дим. - И командиров не трогайте…
Спустя двое суток, 23 марта, судьба вторично сделала Вонлярского спасителем. Именно его взвод после упорного боя наконец-то пробился туда, куда безрезультатно рвалась бригада почти трое суток подряд. И, надо отметить, сделала это более чем вовремя.
Потому что ребята из 144-го батальона сражались уже из последних сил. И даже оставили себе по последнему патрону.
В силу странного стечения обстоятельств Димины разведчики вышли на участке, который все три дня обороняла рота его старого приятеля - лейтенанта Михаила Ашика, чуть позже удостоенного за Эстергомский десант звания Героя Советского Союза.
Через много лет этот зигзаг судьбы обернется таким сюрпризом, о котором - скажи им сейчас, ни тот, ни другой, ни за что бы не поверили…
Апрель 45-го Вонлярский встретил на марш-броске к придунайскому селению Несмей, где на противоположном высоком берегу среди холмов, находилось местечко Радвань.
Именно этот пункт, перемахнув водную преграду, предстояло брать бригаде.
Однако до Несмея морским пехотинцам нужно было добираться еще с десяток километров по «бетонке», тянувшейся вдоль правого берега Дуная.
Днем окружающая картина впечатляла.
Великая река плавно катила голубеющие под солнцем воды, по сторонам радовала глаз молодая зелень, высоко в небе кувыркался жаворонок.
Похоже, именно такая идиллическая картина стояла перед глазами авторов приказа, предписывающего следующим в пешем строю морпехам двигаться в темпе механизированной колонны.
Между тем, бригада с обозами, груженным боеприпасами, шла ночью.
И при этом, то подвергалась обстрелам с противоположного вражеского берега, то двигалась в обход или останавливалась наводить переправы. Ибо отступающий противник - не дурак: отходя взорвал мосты почти через все впадающие в Дунай притоки.
Тут не то, что пешком, но и на быстроходных «студебеккерах» вряд ли можно было поспеть засветло в Несмей, к месту посадки, где бригаду поджидали катера флотилии.
Размерено ступали по бетону тысячи сапог, изредка звякало оружие с амуницией, идущие в походных порядках командиры то и дело требовали - шире шаг! На что колонны ускоряли движение.
Чем это аукнется, многоопытный Дим уже знал.
В Несмей прибудут - хорошо если утром. Значит к черту все расчеты на скрытность и внезапность, опять война большой кровью и героическим порывом. Ну и цена победы соответствующая.
К сожалению, так оно и случилось.
Уставшие, измотанные нелегким переходом батальоны вышли к месту сосредоточения поздним утром. А уже ближе к полудню получили от комбрига Смирнова приказ. Начать форсирование.
Как ни странно, но это безумное, с точки зрения немцев, решение сработало.
Те все-таки ожидали наступления русских в темное время суток. И, как результат, не успев рассредоточиться и зарыться в землю, сразу же понесли чувствительные потери. Сначала от нашей артиллерии, а затем еще и от краснозвездных штурмовиков, которые проносясь на минимальной высоте, волна за волной, осыпали прибрежную зону градом реактивных снарядов.
Правда, как только два передовых бронекатера с десантниками на борту вырвались из-за острова на неширокий в этих местах дунайский плес, вражеский берег встретил их бешеным огнем своих артиллерийских средств, многие из которых остались неподавленными.
Флагманский БКТ, на палубе которого залегла штурмовая группа из разведчиков Вонлярского с частью батальона майора Мартынова, ответил всем, что было в их распоряжении. По врагу били из пушки, спаренной установки «ДШК», противотанковых ружей, станковых и ручных пулеметов.
Действия флагмана дружно поддержали с остальных судов, и навстречу друг другу полетели два яростно клокочущих свинцовых смерча.
Перед высадкой, когда подходящие катера оказались как на ладони у бьющего из укреплений противника, он получил серьезное преимущество.
Немецкие орудия принялись расстреливать подходящий к берегу десант, фактически в упор. Особенно доставалось флагману.
«Эрликоновские» снаряды прошили его нос, а потом боевую рубку, убив командира высадки капитан-лейтенанта Савицкого. Получили тяжелые ранения майор Мартынов и еще несколько морских пехотинцев.
Дим, оставшийся наверху, после того как остальные десантники укрылись за броней в трюме, этого не видел и не знал.
Его внимание сосредоточилось на другом.
Лежа на опустевшей, скользкой от крови палубе, он сквозь прицел своего огрызающегося «ручника», старался по кучности огня с берега засечь узлы и точки, которые после высадки следовало уничтожить в первую очередь.
Вскоре это наблюдение принесло желаемые результаты.
Как только развороченный нос катера ткнулся в причал и с рубки заорали «высадка!», старшина, увлекая за собой выскочивших на палубу моряков, первым оказался на нем и, поливая все кругом пулеметным огнем, метнулся в один из прибрежных садов Радвани, откуда активно действовала развернутая на прямую наводку орудийная батарея.
Ее с ходу подавили, закидав гранатами. Двоих же, офицеров - артиллеристов, Дим захватил в плен, свалив одного ударом приклада, а второму прострелив плечо. В целях, так сказать, психологического воздействия.
И не ошибся.
По первым же, полученным от пленных данным, он тут же уяснил, какой ценной, необходимой для нашего командования информацией располагает.
Лично доставив их в штаб на «свой берег» и тут же вернувшись назад, Вонлярский только потом узнал, что поступившие от его «языков» сведения, помогли внести в планы наступающих, весьма ценные коррективы.
Благие последствия этого, очень скоро ощутили и сами десантники.
К вечеру, когда на окраине Радвани они встретили ожесточенное сопротивление какой-то отборной эсэсовской части, бригадная, своевременно подтянутая туда артиллерия, нанесла по ней сокрушительный удар, способствовавший удачной атаке.
Последнюю, отчаянную попытку сорвать наше наступление предприняли немецкие зенитчики.
Изготовив орудия к стрельбе по наземным целям, они в очередной раз попытались отсечь передовой отряд от переправляющихся на чехословацкий берег других частей и подкреплений.
Однако участь гитлеровцев - как и судьба всего сражения - была уже предопределена.
Большинство из них было перебито. А те, что уцелели, начали поспешный отход из города.
Поздно вечером, когда эпицентр боя окончательно переместился на высоты за ним, корабли флотилии перебросили в Радвань не только всю бригаду, но и штаб соединения во главе с полковником Смирновым.
С «батей» Димыч столкнулся в тот день еще на правом берегу, когда передав в штаб флотилии пленных, спешил на очередной катер, чтобы вернуться к своим ребятам.
На кургане, у спуска к Дунаю, старшина едва ли не нос к носу столкнулся с комбригом. В полковничьей папахе с морским крабом, в шинели, перетянутой тугими ремнями, тот стоял в окружении офицеров и пристально следил в бинокль за ходом идущего за рекой боя.
А чуть в стороне, на склоне, рядами лежали на земле погибшие морские пехотинцы, снятые с возвращающихся с левобережья катеров.
Конечно, война вещь жестокая. И гибель на ней - действовал ли ты выполняя чей-то приказ, или просто напоролся на «косую» сам, - факт печальный но, увы, обычный.
И все же.
Не слишком ли щедро устилался путь к победе солдатскими телами?
Над этим Дим стал задумываться. Но не находил ответа.
Бригада, тем не менее, поставленную задачу выполнила.
Своими действиями в Радвани морские пехотинцы дезорганизовали всю оборону гитлеровцев на чехословацком берегу.
В результате 7-я гвардейская армия, наступавшая до этого очень медленно и оплачивавшая каждый свой шаг по дунайскому побережью ценой большой крови, за один день продвинулась аж на двадцать пять километров, выйдя на ближайшие подступы к Комарово - стратегически важному пункту, от которого открывался прямой путь на Братиславу...
Глава 13. Последние залпы
«Мы, нижеподписавшиеся, действуя от имени Германского Верховного Командования, соглашаемся на безоговорочную капитуляцию всех наших вооруженных сил на суше, на море и в воздухе, а также всех сил, находящихся в настоящее время под немецким командованием, — Верховному Главнокомандованию Красной Армии и одновременно Верховному Командованию Союзных экспедиционных сил.
Германское Верховное Командование немедленно издаст приказы всем немецким командующим сухопутными, морскими и воздушными силами и всем силам, находящимся под германским командованием, прекратить военные действия в 23-01 часа по центрально-европейскому времени 8-го мая 1945 года, остаться на своих местах, где они находятся в это время и полностью разоружиться, передав всё их оружие и военное имущество местным союзным командующим или офицерам, выделенным представителям Союзного Верховного Командования, не разрушать и не причинять никаких повреждений пароходам, судам и самолетам, их двигателям, корпусам и оборудованию, а также машинам, вооружению, аппаратам и всем вообще военно-техническим средствам ведения войны.
Германское Верховное Командование немедленно выделит соответствующих командиров и обеспечит выполнение всех дальнейших приказов, изданных Верховным Главнокомандованием Красной Армии и Верховным Командованием Союзных экспедиционных сил.
Этот акт не будет являться препятствием к замене его другим генеральным документом о капитуляции, заключенным объединенными нациями или от их имени, применимым к Германии и германским вооруженным силам в целом.
В случае, если немецкое Верховное Командование или какие-либо вооруженные силы, находящиеся под его командованием, не будут действовать в соответствии с этим актом о капитуляции, Верховное Командование Красной Армии, а также Верховное Командование Союзных экспедиционных сил, предпримут такие карательные меры, или другие действия, которые они сочтут необходимыми.
Этот акт составлен на русском, английском и немецком языках. Только русский и английский тексты являются аутентичными.
Подписано 8 мая 1945 года в гор. Берлине.
От имени Германского Верховного Командования: Кейтель, Фриденбург, Штумпф»
(из акта капитуляции фашистской Германии)
Лязгая траками, рыча моторами и оставляя за собой синеватые выхлопы, колонна «тридцатьчетверок», с десантом на броне, двигалась по булыжному шоссе в сторону чешского города Брно, который предстояло взять сходу.
На первой, уцепившись руками за скобы и лязгая зубами на рытвинах, сидел Дим с отделением разведчиков.
- Угробят нас эти ползуны* еще до боя, - едва не сорвавшись вниз на очередной, пробубнил Петька Морозов.
- Ага, угробят, - поддержал его Володька Ганджа. - Одно слово, смертники.
В конце первой декады апреля бригаду сняли с катеров Дунайской флотилии и пересадили на танки.
Пойти на этот неординарный шаг командование заставила крайняя нужда.
Взятый наступающей Красной Армией высокий темп следовало поддерживать маневром и огнем крупных танковых соединений с десантом.
А у шестой гвардейской танковой армии генерал-полковника Кравченко, этого самого десанта не было.
Вот тут в очередной раз и прибегли к помощи вечной «палочки - выручалочки» - 83-ей бригады морской пехоты.
Данную новость бойцы восприняли без особого энтузиазма.
Аллергия на сухопутную бронетехнику у них проистекала из опыта личного общения с самоходками САУ-76. В силу какой-то особой невезучести «саушки» подбивали чаще других, при этом доставалось и следующему на них десанту.
Встреча сторон состоялась в буйно зеленеющем лесном массиве, который примыкал к шоссе, где расположилось одно из танковых соединений гвардейской армии.
Десантники подвезли на студебеккерах.
Первое, что они увидели на опушке - несколько замаскированных лапником бронированных машин, у одной из которых, в кругу парней в темно-синих комбинезонах наяривала гармошка.
«Танк танкетку полюбил,
В лес ее гулять водил,
От такого рОмана,
Вся роща переломана..!»
лихо выдавал гармонист, а вся компания дружно гоготала.
При появлении первого грузовика, все дружно повернули головы к колонне, а певец еще больше проникся и выдал
«Столько пыла и огня,
Было в их наружности,
Не осталось даже пня,
На десять верст в окружности!»
- Во, морпехов привезли! - заорал молоденький танкист. - А где ваши коробки, братва, че, все перетопили?!
- Утри сопли, пацан! - пробасили из кузова. - Сам ты коробка!
Далее колонна встала, последовала команда «к машинам!».
Весельчаки тут же испарились, десант выстроили, затем появилось начальство, и два полковника (сухопутный и морской) пожали друг другу руки.
Чуть позже состоялось распределение батальонов и рот по танковым подразделениям, а также более тесное знакомство.
- Старший лейтенант Марков,- ответил на приветствие Вонлярского, подведшего пятерых своих разведчиков к указанной им машине, стоявший у нее низкорослый крепыш со шрамами на лице и в кожаной тужурке. На башне танка значился намалеванный белилами номер «213», а на стволе орудия лучились пять звездочек.
Из открытых люков тут же возникли головы в шлемофонах и оттуда выбралась еще пара танкиста.
Чуть позже представители двух видов сил, усевшись на траве подле машины, дымили сигаретами и махрой которыми угостили друг друга.
- Давно на войне? - оценивающе оглядел старший лейтенант Дима.
- С осени 41-го. А ты?
- Я с июля. Первый бой принял под Киевом. Этот конь у меня, - хлопнул рукой по траку - третий по счету.
- Выходит везунец, - прикусил травинку Дим.
- А это у тебя для форсу? - продолжил Марков, кивнув на торчащую из голенища сапога Дима, блестящую рукоятку.
- Вроде того, - извлек старшина кортик и ловко подбросил на ладони. - Я им приколол пяток фрицев. В поиске.
- Так вы разведчики? - высоко поднял брови старший лейтенант. - Так бы сразу и сказали.
Затем Марков (он был командир роты), вынул из планшета карту, развернул ее на траве и рассказал Диму с десантниками все, что касалось марша.
- Ну а как развернемся для атаки, держитесь крепче за броню, - улыбнулся железными зубами. - Подобьют, сразу сигайте с танка.
- Чего-чего, а сигать мы умеем, - пробубнил Сашка Вишневский. Быть подбитыми им не улыбалось.
К утопающей в цветущих садах окраине Брно, соединение подошло утром и тут же развернулось в боевые порядки.
Затем в ларингофонах послышалось «вперед!», вслед за чем бронированная армада, лязгая траками, тронулась с места.
Навстречу из садов тут же блеснули яркие вспышки.
Танк Маркова сразу же набрал ход, и, умело маневрируя, понесся к центру обороны.
Далее последовала короткая остановка - выстрел. Новый рывок - выстрел, а потом справа ухнул взрыв, и одного из моряков снесло на землю.
Остальные, прижимаясь к броне, вели огонь на ходу, ориентируясь по вспышкам.
На их глазах, вырвавшаяся вперед «тридцатьчетверка» вспыхнула факелом, и с нее посыпался горящий десант, который тут же расстреляли бьющие в упор пулеметы.
Спустя еще несколько минут, снеся встречные деревья, танк Маркова взлетел на бруствер траншеи где, крутнувшись, раздавил ДЗОТ*, а Дим с ребятами, метнув в стороны по гранате, обрушились вниз. Там закипела боевая работа.
Нескольких оглушенных фрицев старшина срезал из пулемета, после чего Сашка с Петькой швырнули за угол по «лимонке», и моряки вломились в ответвление.
Там был дворик минометного расчета, с разметанными на земле телами и пытающимся отползти в сторону офицером с перебитыми ногами.
Между тем,через бруствер впереди перевалили еще две «тридцатьчетверки», а когда парни вместе с другими десантниками очистив траншею, выскочили оттуда, бой из садов переместился к городской окраине…
Сняв с ног сапоги с перепревшими портянками и привалившись спинами к прогретому солнцем цоколю древней ратуши, Дим с Петькой и еще несколько ребят, остывая после боя, созерцали раскинувшийся перед ними город.
За время сражения, неоднократно подвергаясь атакам с земли и воздуха, он был изрядно разрушен и дымил пожарами.
Но жизнь продолжалась.
Из подвалов и бомбоубежищ появились тысячи жителей со скарбом, по центральным улицам шли наша техника, маршевые колонны и обозы.
- Ты смотри, конница! - широко раскрыл глаза Сашка Вишневский.
По брусчатке расположенной неподалеку площади, двигался целый полк.
Впереди, под развернутым знаменем, группа командиров на рослых жеребцах, а за ними, по пять в ряд, в полной казачьей форме и при шашках, плотная масса кавалеристов.
О том, что в штурме Брно участвовало конно-механизированное соединение генерала Плиева, разведчики слышали, но казаков видели впервые.
Когда же колонна заполнила практически всю площадь, над ней родилась песня
Ты ждёшь, Лизавета,
От друга привета.
Ты не спишь до рассвета,
Всё грустишь обо мне.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне!
взлетел к высокому небу звонкий молодой голос.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне!
дружно поддержали его еще сотни, и у моряков пошли мурашки по коже.
- Здорово, - прочувствовано сказал кто-то из парней, а остальные, открыв рты, вникали.
Приеду весною,
Ворота открою,
Я с тобой, ты со мною
Неразлучны вовек.
В тоске и тревоге
Не стой на пороге,
Я вернусь,
Когда растает снег!
выдал второй куплет запевала, и конники дружно грянули его последние строки.
- Эх, сейчас бы Жору сюда, - наклонился к Диму Петро. - Вот бы порадовался.
- Ничего, главное, что он живой, - тихо отозвался тот, продолжая слушать.
Моя дорогая,
Я жду и мечтаю,
Улыбнись, повстречая,
Был я храбрым в бою.
Эх, как бы дожить бы
До свадьбы-женитьбы
И обнять любимую свою…
исчезла вдали песня, и моряки долго молчали.
- Неужели доживем, а, ребята? - утер повлажневшие глаза рукавом Вася Никулин.
- Обязательно доживем, Васек! - встал и шлепнул на голову бескозырку Дим. - Все. Хватит припухать. Айда искать штаб бригады.
Искать, впрочем, долго не пришлось.
Спустя минут десять, когда группа шла по одной из центральных улиц, разглядывая уцелевшие витрины и читая вывески, из-за угла навстречу ей вынесся мотоцикл и резко затормозил.
За его рулем сидел Сашка Кацнельсон, бывший теперь связным при штабе, который сообщил, куда следует двигаться.
Местом дислокации бригады был определен брошенный фашистами военный городок на северо-западной окраине, куда теперь стекались все ее батальоны и роты.
- Далековато, - почесал затылок Дим, когда Сашка умчался разыскивать остальных. - Нужен транспорт.
Чуть позже, реквизировав у какого-то гражданского «шпака»* военную, запряженную двумя битюгами фуру, разведчики с относительными удобствами тряслись по городской брусчатке.
- Но, родные! - чмокал на коней Петька, который вызвался быть кучером.
Доложив о прибытии командиру роты, который вместе с несколькими взводными составляли список потерь, Дим со своей группой получили «добро» на отдых.
Свалив в крайней из пустующих казарм на железные койки оружие с амуницией, ребята наскоро умылись у водопроводной колонки, после чего, захватив котелки, направились к нескольким стоящим на плацу полевым кухням, у которых уже толпились прибывшие раньше краснофлотцы.
Получив у мордастого повара причитающийся им харч и тройную порцию «наркомовской», разведчики вскоре дружно звенели ложками в тени раскидистых лип у кирпичного забора.
- Кормят сегодня от пуза, - сказал Вася Никулин, сыто рыгнув и облизал ложку.
- Само - собой, - прихлебывая из крышки сладкий чай, смахнул выступивший на лбу пот Вовка Ганджа. - «Чумички»* получали все до боя, на списочный состав. А теперь нас стало много меньше.
После этого все замолчали, потом, дернув еще по пятьдесят, выкурили по цигарке и отправились спать в казарму.
Когда Дим открыл глаза, за разбитым окном казармы синел вечер, где-то далеко, пиликала гармошка.
На соседней койке, подложив под голову ватник, похрапывал Лешка Чхеидхе, чуть дальше Сашка Вишневский, Вася Никулин и другие.
Тряхнув головой, прогоняя остатки сна, Дим сел, натянул сапоги и направился к выходу.
На широком крыльце, рядом с колонной, на ящике от мин сидел Петька.
- Не спится? - уселся рядом Дим.
- Ага.
- И мне тоже.
В дальнем конце плаца стояли несколько штабных автомобилей с мотоциклами, пушки артдивизиона и обоз (у них расхаживали часовые), а чуть правее горел костер, вокруг которого расположились ездовые.
- А ночи здесь светлые, как у нас в мае, - сказал Дим, глядя на далекий край неба.
- Светлые, - эхом отозвался Петька. - И война на исходе. Вот сижу, думаю, как будем жить на гражданке.
- Хорошо будем,- уверенно сказал Дим. - Лично я закончу училище.
- А я, наверное, буду пахать землю,- улыбнулся Петр. - Как раньше.
Затем они еще раз обсудили полученное с неделю назад письмо Дорофеева из госпиталя.
Жора сообщал, что идет на поправку, но его хотят комиссовать, в связи с чем приглашал друзей после войны в гости. Для чего указал подробный адрес.
Наутро весь личный состав бригады построили и объявили сутки отдыха.
- А потом снова вперед, - сказал полковник Смирнов, оглядев поредевшие ряды. - Добивать фашистских гадов!
Потом состоялись похороны павших, таких набралось больше роты, помывка, обед и приведение себя в порядок.
Ближе к вечеру, Дим вместе с Петькой, решили навестить знакомцев из танкового полка, для укрепления боевого содружества. Тем более, что дальше предстояло идти вместе, а полк находился рядом с казарменным городком, в лесу.
С собой прихватили фляжку водки, сэкономленную накануне, и двинули.
На импровизированном, устроенном на опушке КПП, выяснили, где стоит рота Маркова и спустя десять минут обнаружили ее машины на одной из солнечных полян, рядом с небольшим озером.
Часть танкистов, в одних трусах и сапогах драили банниками* стволы пушек, несколько стирали обмундирование, а старший лейтенант с философским видом возлежал на плащ-палатке возле своей машины.
- Здорово командир! - бодро рявкнули моряки и поручкались с лейтенантом.
- И вам не хворать, - ответил тот, кивая на плащ-палатку. - Располагайтесь
- Вот, решили навестить и проставиться, что хорошо довезли, - присев рядом сказал Дим, а Петька, устроившись напротив, отстегнул с пояса фляжку.
- Хорошее дело, - покосившись на нее, изрек Марков. - Так вас что, всего двое осталось?
- Четверо, - нахмурился Дим. - Одного убило, второго ранило.
- Ну, это ничего, - вздохнул старший лейтенант. - А вот у меня в роте две машины сожгли, вместе с экипажами. Так что есть повод помянуть. И заорал, - Васька!
От стоящей метрах в десяти второй машины шустро прорысил худощавый рыжий сержант с побитым оспинами лицом и, кивнув морякам, вопрошающе уставился на Маркова.
- У нас гости, - значительно изрек тот. - Давай, пошуруй по загашникам. Да поживее.
- Понял, - кивнул сержант, после чего вскарабкался на борт и исчез в башенном люке.
Вскоре перед гостями появился свиной окорок, ноздреватый круг сыра, хлеб в фольге и темная бутылка.
- Ре-ми мар-тин* - взяв ее в руку, по слогам прочел Петька. - Хорошо живете!
- Нарвались на немецкий штабной склад - подмигнул ему сержант. - Случайно.
Чуть позже, помянув друзей, все четверо с аппетитом закусывали.
Затем выпили еще по одной, а после третьей закурили.
- Хотите интересный случай? - усевшись по - турецки, затянулся «козьей ножкой» сержант. - Ты как, Олег, не против?
- Валяй, - мечтательно сказал Марков, глядя на верхушки сосен. - Послушаем.
- Было это, - наморщил лоб Васька, - летом 1943-го под Белгородом.
Петрович (кивнул на старшего лейтенанта) тогда командовал взводом, а я, как и сейчас, управлялся механиком-водителем на его танке.
Готовилось очередное наступление, и мы получили приказ провести взводом разведку боем, вместе с нашей пехотой.
Целью являлся участок немецкой обороны на берегу Ворсклы, где предстояло ее прощупать и выявить огневые точки.
Утром, часов в пять, пехота влезла на броню, в небо унеслась ракета, после чего Петрович заорал «пошел!», и мы рванули с места.
Половину дистанции, прячась в тумане, прошли на предельной скорости, а когда у реки он поредел, немцы ударили с берега так, что всем чертям стало тошно.
Десант наш посыпался на землю кто-куда, танк Сашки Гамалеи справа, задымил и попятился назад, мы же, со вторым шпарим вперед и садим по фрицам из орудий с пулеметами.
Минут через десять, лейтенант скомандовал отход, я врубил заднюю скорость и стал отползать назад, в примеченную слева, заросшую кустами низину.
Там же, как на грех оказалось болотце, я дал газ и стал его форсировать. Но куда там. Траки погрузились в донный ил, замолотили вхолостую, и мы сели на клиренс.
- Давай, давай ходу курва! - стал пинать меня лейтенант сапогом в спину.
Обливаясь потом, я заработал рычагами, дергая машину вправо-влево, и тут нам впечатали снаряд в башню.
Машину тряхнуло, в морды нам секануло стальной крошкой, после чего все стихло.
Через пару минут кашляя и матерясь, мы оклемались, я, утерев морду от крови, стал запускать двигатель - ни в какую.
- Спокойно, спокойно Васек, - прохрипел командир, сделали вторую попытку -результат тот же.
- Ну, все, - пробасил сзади башнер*, - сейчас они наведут нам решку.
И точно. Вскоре со стороны немцев показался ихний «Т-3»*, давший по нам пару выстрелов. Броня выдержала.
Затем рядом с ним возник тягач, после чего обе машины покатили к низине.
- Так, слушать меня! - оторвался от перископа лейтенант. - Судя по всему, фрицы считают нас убитыми. Подпустим вплотную и откроем огонь. По моей команде.
А эта шобла между тем приближалась.
« Т-3» лязгал гусеницами впереди, тягач шел с отставанием и чуть правее.
- Хреново, если «панцер» зайдет к нам сбоку и лупанет в борт, - забеспокоился стрелок-радист. - Там броня точно не выдержит.
- Всем молчать! - рыкнул Петрович. - Ждать команды.
Сбоку заходить никто не стал (машины остановились в десятке метров напротив), башенный люк танка откинулся, и на кромку уселся фашист в пилотке, закуривший сигарету.
Из тягача неспешно выбрались еще трое, стащили с него буксирный трос и поволокли к «тридцатьчетверке».
- Сидеть тихо, - прошипел командир. - Пусть крепят.
Оживленно переговариваясь, солдаты влезли в грязь, зацепили буксир за рым, после чего вернулись и один махнул рукою водителю тягача.
Тот врубил скорость (канат натянулся), потом прибавил обороты, и танк потихоньку двинулся вперед, освобождаясь от топи.
А как только оказались на сухом, лейтенант скомандовал «Огонь!», и наводчик впечатал бронебойный под срез башни «панцера».
Ее раскололо как орех, немец тут же загорелся, а я по ходу движения, (тягач все еще полз), опять надавил стартер, и на этот раз получилось.
Танк ожил, взревел двигателем, Петрович завопил «дави!», и мы прыгнули на тягач как кобель на суку.
Под днищем хрупнуло, машину колыхнуло, и через минуту, объезжая злосчастную низину, мы на полном ходу рванули к своим.
Когда немцы опомнились и стали садить нам вслед из пушек, было уже поздно. Машина вышла из сектора обстрела.
Вот такая была у нас история, - закончил Васька, снова потянувшись к фляжке.
- Как, Петрович,я ничего не "свистнул"? - набулькал всем по четверть кружки.
- Да вроде нет, - тряхнул чубом старший лейтенант. - Только сапогом, Вася, тебя пинал не я, а башнер. Советскому офицеру это негоже.
После этих слов вся компании дружно заржала и, сдвинув кружки, выпила за танкистов.
- Ну и как командование оценило вашу разведку боем? - шумно выдохнув, занюхал корочкой хлеба водку Петро.
- Командиру «Звездочку», нам всем по «Отваге», - ткнул в одну из своих медалей пальцем сержант. - А еще была заметка в армейской газете, только мы ее искурили.
- Не мы, а ты, - снова поправил Василия командир, что вызвало новый приступ смеха.
А в высокой синеве над ними плыли легкие облака, где-то в лесу считала года кукушка.
Ночью бригаду подняли по тревоге.
Дежурный радист принял сообщение о падении Берлина и капитуляции фашистской Германии.
- …а-а-а!! - ликовал разбуженный город, и в небо уносились тысячи огненных трасс.
Наступила долгожданная Победа. Но не для всех.
Над Москвой уже с неделю как отгремели праздничные залпы, страна ликовала и чествовала героев, а морпехи вели тяжелейшие бои у чешского города Яромержец со рвущейся на запад, крупной немецкой группировкой.
Отборные, не желающие сдаваться в плен русским, гитлеровские вояки под командованием фельдмаршала Шерера рвались в зону союзников.
Но были остановлены срочно переброшенной им навстречу дважды Краснознаменной, ордена Суворова, Новороссийско-Дунайской 83-ей отдельной бригадой Краснознаменного Черноморского флота.
В конце концов, фанатики не прошли…
Расстреляв в течение суточного боя все боеприпасы, они свалили в огромные кучи оружие со снаряжением и, подняв на палки белые лоскуты, длиннющей колонной побрели навстречу своей, теперь уже послевоенной судьбе…
Однако воцарившая над полем сражения тишина продержалась недолго. Ее снова взорвали беспорядочная пальба из всех стволов и калибров.
Это салютовала Победе Ее Величество Морская пехота.
…На закате того незабываемого дня Дим Вонлярский, Петя Морозов и еще несколько ребят из разведроты, вольготно расположились в посадках кукурузы.
Они пили водку, беззаботно смеялись и разом, перебивая друг друга, о чем-то говорили.
А потом, когда отойдя от радости, немного успокоились и приумолкли, Петька вдруг произнес нечто странное.
- Мы еще будем жалеть, что все кончилось...
Продолжение: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/morskoi-angel-chast-2-glava-1-2-3-652bfaacc095b8411a46779d
