Он очнулся на полу в номере отеля. Его руки были связаны. Над ним склонилась темноволосая молодая дама. В руках она держала револьвер.
— Что за шутки, Ирэн? Как я очутился на полу и зачем мне, черт побери, связали руки?
— Помнишь ты рассказывал мне о мужчине и его спутнице? Это которых вы вывели из купе и прямо там, на железнодорожной насыпи, приговорили к смерти. Мужчину вы тогда расстреляли, а вот женщине удалось скрыться. Вспомнил?
— Ну да. Ты же возбуждалась от таких рассказов. Что произошло?
— А то, мой милый, что этой женщиной была я. А тот мужчина, которого вы убили без суда и следствия, словно бешеную собаку, был моим женихом. Я любила его и хотела стать его женой.
Ее отец, приват-доцент Московского университета, все свои деньги, которые ему удалось скопить за годы службы, выгодно вложил в доходные дома столицы.
«Что Москва? Обыкновенный провинциальный город. Девочка подросла. Красавица. Ей нужно выходить в высший свет. Подыскивать партию. Да и бизнес мой там. Глаз, да глаз нужен», — размышлял он.
Его единственная дочь и впрямь была красавицей. Получила неплохое образование. Знала несколько иностранных языков. Увлекалась игрой на скрипке. Любила ездить верхом на лошади.
Незадолго перед Первой мировой приват-доцент Яковлев подал в отставку и переехал с семьей в Петербург. Но тихой мирной жизнью насладиться бывший преподаватель университета так и не смог. Сначала началась война. Немного времени спустя он и вовсе слег от одолевшей его хвори.
В 1915 году батюшка Ирины скончался. Но семья не бедствовала. Доходные дома приносили относительно неплохой доход. Ирина, выждав положенный срок траура по отцу, начала выходить в свет.
С адвокатом Николаем Аракеловым она познакомилась в январе 1917 года. Старые знакомые семьи пригласили их с матушкой на званый обод. Там то Николай и положил глаз на темноволосую красавицу. Позднее он признался ей, что это была любовь с первого взгляда.
Но затем пошла череда неприятных событий, как в семье Ирины, так и в стране. Умирает мать девушки. Происходит Февральская революция. Не до свадьбы. Но молодые не перестают любить друг друга и все свободное время стараются проводить время вместе.
Вот и в ту длительную поездку Аракелов взял Ирину с собой. Он тогда служил помощником Александра Керенского, председателя Временного правительства, и ему поручили провести от лица главы правительства кое-какие переговоры с ответственными чиновниками центральных губерний России.
В одном из провинциальных городов Николай узнал об октябрьских событиях, что произошли в столице. Он принимает решение немедленно возвратиться.
До Петербурга было совсем нечего, когда на одном из полустанков в их купе вломились полупьяные вооруженные люди с красными повязками на рукавах.
— Ой, буржуи. А ну показывай документы. По каким делам в столицу направляетесь?
Николай с Ириной показали им свои документы. Пытались объяснить, что были в отъезде и вот сейчас возвращаются домой. Но патрульных не интересовали ни их документы, ни их объяснения. От своей значимости и безнаказанности они еще больше приходили в ярость.
Старший патруля, с «рыбьими» глазами, приказал вывести их из вагона. Николай пытался протестовать, сопротивлялся. Ему связали руки и прикладами вытолкнули из вагона. Перед этим он шепнул ей: «Беги родная».
Любимого мужчину расстреляли прямо там, на железнодорожной насыпи. На ее глазах. Ей же удалось спастись. Бежала долго вдоль насыпи. Потом свернула в лес. Удалось добраться до какого-то села и постучаться в калитку первого попавшего дома.
Добрые люди помогли Ирине добраться до столицы. Затем она выехала в Одессу, а из нее в Константинополь. Через год, после окончания Второй мировой, Ирина Яковлева перебралась в Берлин, а оттуда в Париж.
Жизнь для нее началась заново. Небольшие средства, которые у нее были, заканчивались. Она устроилась на работу. Сняла комнату за небольшую плату.
Через какое-то время Ирина, или как ее звали в Париже — Ирэн, встретилась с приятным и образованным человеком средних лет. Это был граф Тернер, служащий дипломатического ведомства.
Через какое-то время они поженились. Это был, скорее всего, брак по расчету. Она красивая воспитанная девушка, он же богатый аристократ. Может быть, по истечению некоторого времени у нее и взыграли бы чувства к это человеку, но все перечеркнула одна встреча.
Графу по долгу службы часто приходилось бывать на официальных со своей супругой. Как-то на одном таком приеме к ее мужу подошел человек. Его манеры были безупречные и одет он был в дорогой модный костюм.
Она сразу узнала его. Того, с «рыбьими» глазами, полупьяного с перекошенным от злобы лицом. Там, на полустанке в ноябре 17-го.
— Сергеев, советник дипломатической советской миссии в Париже, — представился он.
— Очень приятно, — с трудом сдерживая себя, ответила Ирина. — Графиня Тернер. Между прочим, ваша соотечественница.
Когда прием подходил к концу, Ирина подошла к Сергееву и попросила его о встрече, объясняя это тем, что ей хочется из первых рук побольше узнать о событиях, происходивших в то время в России. Сергеев охотно согласился.
План о мести родился в ее голове там же, на официальном приеме. Первоначально она должна поближе познакомится с Сергеевым. Узнать у него имена тех остальных троих, с которыми он тогда был в вагоне. А там будет видно, как действовать дальше.
Прямо спросить его о тех трагических событиях она не решалась. Это могло бы вызвать подозрение с его стороны. Пришлось пойти на более тесный контакт с этим подонком, как бы ей не было противно.
И вот однажды Сергеев, после очередной встречи в номере парижского отеля, разгоряченный, изрядно выпивший, рассказал Ирине как в 17-м году ставил буржуев к стенке. Притворившись, что все это очень интересно забавно, Ирина просила его поподробнее рассказать об этих случаях.
Так она и узнала имена остальных убийц Николая. Через неделю Ирина, с поддельным паспортом, который ей помог сделать муж, сидела в поезде, направляющемся в Германию. «Мне нужно забрать кое-какие фамильные драгоценности, которые я тогда, уезжая, забыла в спешке. Они находятся у одних наших старых добрых знакомых», — солгала она графу.
В Берлине Яковлевой-Тернер помогли оформить бумаги, по которым она числилась сотрудницей американского благотворительного фонда. В этом качестве она благополучно пересекла границу и через сутки была в Москве.
Первого из той троицы она навестила в больнице. У него, незадолго до приезда Ирины, случился инсульт. Он уже шел на поправку, когда ему сообщили, что к нему приехала племянница.
Он все пытался выяснить у нее — чья же она дочь, раз назвалась его родственницей. «Да вы дядюшка сначала вот пастилой домашней угоститесь, а потом я вам все расскажу. Кто я и чьих буду», — отшутилась Ирина, протягивая ему угощение.
Вскоре «племянница» отклонялась, громко пожелав «дядюшке» долгих лет жизни. Вот только неизвестно, сразу же сработала отрава или негодяю пришлось немного помучиться.
Второго и третьего Ирина, представившись писательницей, пригласила в один из столичных ресторанов. Якобы она собирала сведения о революционных событиях осени 17-го и ей интересно послушать непосредственных участников.
В ресторане она незаметно для них подсыпала яд в их бокалы с вином. Когда у них начались страшные боли в животе, то она также прикинулась больной. Скорая увезла тех двоих в больницу, она же от госпитализации отказалась. Убийц Николая скорая так и не довезла до больницы. Они скончались в пути, а причиной их смерти назвали «острое пищевое отравление».
Сделав все свои дела на родине, Ирина вернулась в Париж. С Сергеевым они встретились в отеле, в котором и раньше у них проходили свидания. Снотворное, которое она подсыпала ему в бокал, сработало безотказно.
Когда она поведала своему любовнику, кто она такая на самом деле, Сергеев, перепачканный в своем дерьме, елозя паркету, умолял не убивать его. Просил простить, оправдывая свой поступок жестоким революционным временем.
Ирина, глядя на это ничтожество, что извивалось у ее ног, дрожа от страха, так и не смогла выстрелить в Сергеева. Она быстро спустилась к выходу и вышла на улицу. Дойдя до ближайшего кафе, графиня заказала себе кофе.
Насладившись вкусам крепкого бразильского кофе, она попросила принести ей бумагу и перо. Что-то быстро написала на листе бумаги. Затем также быстро вынула из сумочки револьвер и выстрелила себе в голову.
А что Сергеев? Его освободила горничная, зашедшей в номер прибраться. Тот, никому ничего не объясняя, выбежал из отеля как ошпаренный. Хотел перебежать через проезжую часть, но ему не повезло. Его сбил трамвай, водитель которого не успел даже нажать на тормоз.
Месть графини догнала убийцу даже тогда, когда ее самой уже не было в живых.
В записке же, которую обнаружили на столике в кафе, было всего три слова: «Я сама. Никто не виноват».
