Девчонки помогли Варе вымыть посуду и убрать в зале столовой: скоро поднимется третья смена, и кто-нибудь из мужиков – в ожидании шахтёрского автобуса – обязательно забежит перекусить. Варвара Алексеевна, как старший повар, отдавала распоряжения Танюше, своей напарнице:
- Рассольник не пересоли! А то Юрка Долгачёв с Пашкой Романихиным снова будут морды друг другу бить, – выяснять, в кого из них ты влюбилась. И голубцы чтоб не сухими были, – ими же не об дорогу бить. Чистопрудов зайдёт в обед, – ему в компот протёртой калины положи.
Строго взглянула на телефонистку Веденееву:
- За помощь – спасибо. Домой иди.
Любаша растерянно заторопилась:
- Я сейчас… Я только посмотрю…
- И нечего тебе на него смотреть! – оборвала Варвара Алексеевна Любаню. – Чего там смотреть: выпивши мужик. Спит себе, и спит. Сказано тебе, – иди, Любка, домой.
В конце тополиной аллеи Любаня дождалась, когда Варвара Алексеевна, наконец, ушла. Теперь надо было незаметно, потихоньку от Татьяны, вернуться к бытовке. Перед Варварой Алексеевной Любаня ничуть не кривила душой: ей просто надо было посмотреть на Воронина, убедиться, что с ним всё хорошо… До сегодняшнего вечера она ни разу не видела его пьяным. И сейчас – по молодости лет – казалось Любаше, что с Андреем Александровичем случилась большая беда… и без её, Любаниной, помощи, ему просто не обойтись.
Уже у двери бытовки Люба услышала за спиной негромкие Танюшины слова:
- Бесстыдница ты, Любка. А я думала, – зря Маринка говорит.
На мгновение Любаша замерла. Потом повернулась к Татьяне. Хоть губы вздрагивали, спросила спокойно:
- Что… говорит?
- То и говорит. Что ты влюбилась в её брата. Голову ему хочешь вскружить. Любка, Любка!.. Он же старше тебя – намного. И – женат. Дочка у них с Еленой Павловной.
У Любы потемнело в глазах.
- Тань! Я просто хочу посмотреть, как он. Может, ему… что-то надо.
- Проспаться ему надо. А того, о чём ты думаешь, ему сейчас точно не надо.
- Чего… не надо?..
- Когда мужик в таком состоянии, – Татьяна кивнула на дверь бытовки, – у тебя с ним ничего не может быть. Запомни, Любка: это сказки, – из плохого кино.
-Тань! Разреши, – я только посмотрю.
- Да мне что, – усмехнулась Татьяна. – Что ты у меня разрешения спрашиваешь! Я ему не жена. Хочешь, – иди.
Люба неслышно опустилась на край дивана. Затаила дыхание, склонилась к Андрею Александровичу…Осторожно коснулась его волос, провела ладошкой по лбу, – ей по-прежнему казалось, что с ним случилась какая-то беда. По Любаниным щекам вдруг покатились слёзы, – наверное, от его ровного и тихого дыхания… Какой же он… Единственный, и – такой родной-родной…
Люба слышала, как приоткрылась дверь, но не повернулась, – не хотелось, чтобы Таня увидела её слёзы.
А Тане на кухне было совсем не до Любашиных слёз, – она попробовала рассольник, и от отчаяния сама чуть не расплакалась: кажется, всё-таки пересолила!..
Лена не помнила, как возвращалась домой. Ничего не было: ни темноты, ни далёкого сияния созвездий над терриконом «Светлореченской», ни привычного гула работающей шахты… Не только сердце, – весь мир заполнило горе, такое горькое, что и полыни горше не бывает.
Дома Лена бессильно опустилась на ступеньку крыльца. Как-то безразлично подумала: надо собрать вещи, чтоб успеть на автобус, – первый рейс из Светлореченского в половине шестого утра…
Долго сидела на крыльце, – пока не всколыхнулась в небе чуть заметная синь. Они с Андреем любили это предрассветное время… Ещё в полудрёме тянулись к друг другу, и он обнимал её, находил губы… Бережно-бережно приподнимал её ножки… И долго-долго,– так бывало только перед рассветом…
А когда зашла в дом, – перехватило дыхание: вдруг поняла, что всё здесь стало родным, таким своим, желанным, и… надо было успеть собрать их с Дашенькой вещи?..
Лена прикрыла глаза. И не сдержалась,– из-под опущенных ресниц хлынули слёзы…
Без разбора складывала в большую сумку какие-то свои блузки, юбки, Дашенькины платьишки и брючки… А потом в её руках оказалась Андреева рубаха. Сегодня утром Лена погладила ему другую, – праздничную: на шахте закончилась проверка, и это событие полагалось отметить. Андрей обнял её плечи:
- Лен!.. И ничего нельзя придумать?.. А завуч у вас зачем!.. Можно же поменять расписание! Лен!.. Леночка! ты же сегодня должна быть со мной! Совсем ничего нельзя придумать?
Говорил он это с таким мальчишеским отчаянием, что Лене до слёз было жалко его, было жалко, что он на этом их банкете по случаю успешно пройденной комплексной проверки шахты будет один, без неё… Но об изменениях в расписании не могло быть и речи: что и с чем менять, если сегодня у неё шесть уроков подряд, – и алгебра, и геометрия, и физика… И почти в каждом классе – контрольные: конец третьей четверти не за горами… А в одиннадцатом – ещё и седьмой урок, – дополнительный, подготовка к экзаменам. А в четыре – родительское собрание. Лена поцеловала Андрюшку в висок, коснулась губами его красиво изогнутых бровей, вздохнула:
- Нет, Андрюш. Вот как раз сегодня – никак не получится. Ты мне потом расскажешь, как вы отпраздновали.
Сейчас прижалась лицом к его рубашке, вдохнула такой родной запах… и снова заплакала.
Дашенька по утрам очень любила поспать. Андрюшка, если бывал дома, жалел будить её, берёг каждую минуточку, – чтоб дочка ещё поспала. Потом осторожно гладил её волосы, трогал губами лобик, целовал ладошки и пальчики… А сегодня Даша сама проснулась, босиком прошлёпала к маме. Сонно улыбнулась:
- А папа? Уже ушёл на шахту? – Удивлённым взглядом окинула разбросанные вещи: – Мам!..
И вдруг заплакала.
А Лена сама не узнала своего голоса,– так жёстко и отрывисто прозвучали её слова:
- Мы уезжаем. Нам надо успеть на автобус. Умывайся. И одевайся, – быстро.
Даша подняла глаза, прерывисто и горестно вздохнула:
- У нас диктант сегодня. Как же мы уедем?
Простые и горькие дочкины слова словно вернули Лену из её безотрадного горя в обычное утро. И оказалось совсем невозможным, – уехать прямо сейчас. Как же уехать, если в 10-м Б – первый урок… И остались не проверенными вчерашние контрольные…
-А после уроков… Тимка Мельников сказал, что принесёт мне скворечник… домик для скворцов, – он сам сделал… И мы повесим его у нас в саду, и там будут жить скворцы…
Вот это– про Тимку Мельникова и скворечник – какое сердце выдержит… И Лена решилась:
- Если диктант… И… скворечник… Надо идти в школу. Но после уроков мы уедем.
Сквозь слёзы в дочкиных глазах – отчаяние:
- Куда?..
- Мы уедем… Домой.
-Это же наш дом!
-Мы уедем домой, – повторила Лена. – А сейчас собирайся в школу.
После уроков Тимка Мельников притащил скворечник. Лена смотрела из окна, как мальчишка что-то серьёзно объяснял Дашеньке, потом они вместе пошли в сад… Скворечник и правда был замечательным, – Лена даже залюбовалась им, улыбнулась…
А в дом вошёл Андрей.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»