Глава пятнадцатая
- Надо сперва выпить по стаканчику.- Профессор Маслов вынул из стола бутылку столичной и пару стаканов.- Хотя я сам лично это писал, но на трезвую голову читать не могу. Потому, что сразу кажется, будто сочинил это всё круглый идиот и профан в физике, археологии, истории, не знающий законов сохранения энергии и основ биологии. Не учёный, а графоман - сказочник. В книжке на девяносто процентов - сплошная небывальщина, нездоровое преклонение перед неземными цивилизациями. Так может показаться.
- А что, ты писал это и из кабинета не выходил?- Засмеялся Витя Сухарев. - На «ты» будем общаться?
- Ну, мы же почти ровесники. Мне сорок, тебе скоро сорок. Конечно, на «ты»
А насчёт кабинета - ни хрена. Я здесь только оформлял текст под книжные правила. А вообще - то брал на год отпуск без содержания на полевые научные исследования. Для диссертации вроде как. И Ваня Дорохов тоже. Мы жили год и два месяца на тургайском плато или «прогибе» в тринадцати местах. И обалдели. Не как учёные, а как простые человеки. Как учёные - мы не верили после экспедиции ещё столько же времени в то, что видели глазами, слышали ушами, трогали и приборами измеряли. Перечитывали записи, снимки пересматривали и, честно, поначалу растерялись. Ну, не могло всего того быть по всем законам физики, биологии, истории и здравого смысла. Не могло.
Они выпили по стакану водки без закуски. В институте топили крепко. Жалели студентов. В кабинете надо было бы раздеться прямо-таки догола,
чтобы не заливать майки, трусы и носки в зимних ботинках горячим потом.
Февраль в Зарайске всегда грубо относился к населению. Пытал его на улицах тридцатиградусным холодком с ветром из горных Уральских ущелий, бил наотмашь плотными как вата большими снежными кусками бурана, мучил частыми короткими оттепелями, которые переделывали снежные тропки в длинные узкие ледяные катки. Народ дружно падал и частично нарушал целостность организма. Кто руки вывихивал, кто ноги ломал и приобретал сотрясение мозга, нужного для любой, пусть даже самой тупой работы.
Сухарев глядел в окно и жалел ворону, которая никак не могла прикрепиться когтями к обледеневшей ветке. Она валилась почти до земли, но успевала взлететь и настырно пыталась сесть на облюбованное место.
- В общем, тёзка, то место, где ты живешь - это практически не наша планета. С виду всё вроде похоже на земное, а в пространстве и недрах много чего- то, не один миллион лет назад занесённого чёрт знает из каких галактик, и чёрт знает зачем. - Маслов вместо закуски втянул из открытой форточки около кубометра вкусного холодного воздуха с ветром. - Но об этом все почему- то боятся говорить. Придумывают что - нибудь вроде последствий жизни пропавших цивилизаций. Шумерской, например. Хотя, чего бы тут жили шумеры? Все чешут во лбу, но не отвечают.
А Шумеры, тёзка, это древнее население Южной Месопотамии. С ними традиционно связывается возникновение цивилизации, появление письменности, первых городов и государств Древней Месопотамии. А это, Витя, было в 22 и 21 веках до нашей эры.
И Месопотамия в нынешнее время - Ирак. Страна так называется. Это вон аж где!!! Чего бы им было делать в Тургае и какой бурей их сюда могло притащить? Ну ладно. Допустим, что Шумеры жили. Или эти, как их… Нубийцы, Хараппы, Эгейцы, Ольмеки, Норте - Чико… Навалом было цивилизаций и народов в древности. Но они тоже появились не в Тургае. Это всё Восток и Африка. Ну, давай всё равно плюнем и допустим, что в Тургай их задуло!
Так почему через сотни тысяч лет после того, как они вымерли - на тургайском прогибе все приборы несут чушь несусветную, из строя выходят, аккумуляторы садятся у приборов за сорок минут вместо четырёх часов? Чего такого эти древние после себя оставили, что в Тургае днём и даже ночью видно миражи? Или шары огненные выходят из земли и потом туда же тихо просачиваются? Привидения не одна сотня шоферов видела всякие. И людей, и похожих, но не людей.
А огромных полупрозрачных чудищ на двух ногах. С руками и почти в половину их роста головой. Странные предметы, похожие на огромные светящиеся папиросы видели, которые летали низко над землёй, плавно, как гуси, только со скоростью самолётов - истребителей. И голоса добрые, говорящие о жизни в космосе, слышали по ночам те же шоферюги. Здоровые мужики, не психи. Они это всё рассказывали в милиции, да в горкомах партии. А куда ещё пойдешь? Учёных - человек десять в городе. И то - половине из них этот бред слушать скучно было. Милиция смеялась, а ученые, кроме нас с Ваней - лингвисты. Им на кой чёрт врубаться - есть привидения? Чего приборы ломаются в Тургае?
Археологи копаются по всей земле, где были древние поселения. Ничего до сих пор сверхъестественного не нашли. Бронзовые поделки, фарфоровые да глиняные. Никаких намёков на что - то не понятное, загадочное. И на тургайском прогибе они же всё перелопатили. Подтвердили, что вот по этим степям люди только кочевали. На одном месте не жили. Так то народы были даже без письменности, не говоря уже о техническом могуществе. А в первом тысячелетии до нашей эры некоторые иранские племена по нашей земле путешествовали. Звали их «скифы» и «саки». Но и после них что осталось? Остатки стойбищ, железо ржавое, бронза, медные вещи, ткани иранские шелковые. Всё! Ни одного жалкого электроприбора, не говоря уже о предметах высших технологий.
- Я читал, что с реактивных военных самолётов лётчики видели на нашей тургайской земле фигуры всякие, свастики, круги аккуратные, абсолютно верной окружности.- Вспомнил Сухарев.- И в газетах объясняли, что это кочевники себе часы такие придумывали, календари, могильники располагали в виде пирамид правильными квадратами триста на триста или пятьсот на пятьсот метров.
- Да всё можно как- то назвать и как бы этим самым объяснить.- Маслов налил ещё по сто. - Но на кой хрен кочевнику часы? Для нас с Ваней Дороховым Московская Академия наук арендовала в Зарайске Ил -14. Он высоко поднимается. Мы видели и круги, и свастики, и рисунки странные размером километр на километр. Это и не птицы, и не звери, а что - то вроде созвездий. Вроде Орла, Кассиопеи, Ориона, Большого Пса или Центавра.
Кочевникам на кой пёс выкладывать в степи созвездия? Баранов легче пасти?
А календари зачем? В Англии, латинской Америке делали на земле календари из камня. И часы солнечные. Английский «Стоунхендж». Но так то ж были оседлые жители городов. У них всё это выкладывать время было и надобность. А у кочевых народов - постоянное движение. Кончился корм вокруг, съели траву бараны, лошади и коровы. Дальше надо двигаться. Когда календари и часы лепить из земли? Гор - то нет в Тургае. Мелкие сопки. Но они от природы на местах своих миллионы лет. И никто их не двигал.
Виктор Сухарев тоже проглотил сто граммов. Он не пьянел, но думать о странном и плохо на сегодняшний день объяснённом стало легче. Свободнее как- то.
- Ну, и что ты обо всём думаешь, Виктор? - Озабоченно спросил он Маслова. Профессора. - Я вот слышу не просто голос. Я слушаю лекции о том, что было, есть и будет на Земле. Узнаю имена, не известные мне сроду. Узнаю правила чести, достоинства, нравственности и морали. Абсолютно идеальные правила и законы. Какими они должны быть у нас, но которые все искажены и подогнаны в разных обществах под их желания. Узнал уже очень много. И о богах много нелицеприятного, о религии вообще.
О том, что вера в любое божество - это как успокоительные таблетки при неврозе. Съешь их и всё по фигу. И Вера в бога - тоже такая таблетка. Всё до фени глубоко верующему. Бог всё простит и именно тебя за всё любит. Хоть ты и сволочь последняя. Ну, удобно же? Есть кто- то великий, который всё сделает так, чтобы ты помер и попал в райское Царство небесное. Красота!
Голос мне о жизни как явлении говорит. О том, что нет в ней смысла и что наши энергетические души втолкнули в белковые тела и спустили за провинности на Землю, в исправительное вселенское заведение. Тут мы мучаемся, боремся с преградами, исправляемся в разные сроки и нас вынимают из тел да забирают назад в вечность. Но голос Разума не врёт и меня не дразнит. Он просто объясняет. А я потом ищу тому подтверждения в библиотеках и среди людей. Так ведь нахожу их, подтверждения. Вот что это? Бред?
Маслов ходил по кабинету и трепал причёску. Нервно и безжалостно. Чудом ухитрялся не выдрать волос. Он покраснел от жары, водки и тяжелых, необычных для большинства мыслей.
- Мы в Космосе - крошка, мельче пылинки. - Он наклонился над Сухаревым и шептал. Тайной великой делился. О тайне громко не кричат. - Тургайский прогиб как и зона в государстве Перу, как большие территории в Бразилии и центре Африки, как в Египте, Индии, в Антарктике и на жутких Бермудских островах возле США да и в Англии на севере - это всего лишь дежурные посты межгалактических пунктов управления всем Космосом.
Их много в разных созвездиях, на планетах всяких, каких мы не знаем, в туманностях, которые от нас на миллиарды световых лет удалены. У Космоса нет начала и конца. Это и есть вечность. Это та самая абсолютная гармония сущего. Без богов и прочих глупостей. Только Разум и его гармония, которая содержит Космос в равновесии и абсолютном порядке. Ты понял, Витя?
- Мне - то что делать?- Сухарев подошел к окну. На гололёде падали тётки и крепенькие мужички, дети катались на коньках и санках, а с деревьев на всё это зимнее движение равнодушно смотрели уверенно балансирующие на ветру сороки, вороны и воробьи. - Неужели Космос попытается втиснуть в голову мою большой вселенский Разум?
- А чего ему пытаться? Он уже втискивает. - Маслов снова зашептал.- Ты только всё мне и Ивану говори по телефону. Или приезжай да рассказывай. Второй такой избранный Космосом человек может жить в Африке или на тех же Бермудах. А ты - свой. Рядом. Мы с Дороховым будем о тебе и твоём контакте с вселенским Разумом книгу писать. Мы перевернём все представления человечества о Космосе и расскажем об абсолютной его гармонии, чтобы убогое человечество попыталось к ней хотя бы шагнуть навстречу. Вот как, Витя!
В Кызылдалу Сухарев ехал последним автобусом часов в одиннадцать ночи. По дороге он не отводил взгляда от степи. Надеялся увидеть или мираж, или огни, выплывающие шарами из снега степного. Но было вокруг серо, темно от облаков, загородивших от глаз луну и звезды. Всё проплывало за окно автобуса обычно и тоскливо, благодаря не видному горизонту и отсутствию хотя бы одной электрической лампочки возле придорожного аульного коровника.
- Ну, вроде что- то прояснилось.- Думал он, тихо ударяясь козырькам шапки о стекло.- Во-первых - я не сдурел. Во-вторых - фантастика оказалась не фантастикой. То есть Голос реально существует. Теперь мне надо самому увидеть всё необычное. Миражи, огненные шары, привидения. А с этими профессорами дружить и работать не буду. Мне же Голос говорил, что в феврале мне предложат новое дело, а я откажусь. Хотя…
Виктор развалился на сиденье, ноги вытянул под переднее кресло и снял шапку. Пассажиров было пятеро всего. Просторно всем.
- А вот надо как - то с Разумом утрясти этот вопрос. С одной стороны он меня выбрал для распространения правильных пониманий о гармонии, а с другой - запретил принять предложение о новом деле. А дело - то как раз и касается распространения. Профессора же книгу писать будут. Издадут снова в Москве. А это ж какой тираж! Сколько людей прочтут и вникнут. Если смогут и захотят. Да. Надо с Разумом посоветоваться. Может я не так его понял.
Въехали в город заполночь. Чтобы не будить Ларису Сухарев пошел в церковь, постелил себе своё пальто в ризнице, под голову бросил тряпку, которой трудницы пыль с икон стирают, а на неё - шапку. Лёг. Хотел о чём - то вспомнить, но не успел. Сон проглотил его как очень голодный бродяга забрасывает в себя, не жуя, очищенное яйцо, сваренное вкрутую и забытое кем - то на тарелке в столовой. Спал Сухарев до рассвета, не слыша ни гласа Божьего, ни голоса Разума и не видя снов.
Часов в семь утра он вскочил от шума громких голосов. Это пятеро дьяконов, протодиакон Савелий и иерей Никифор пришли переодеваться к заутренней службе. На верхнем клиросе распевались певчие. Разминали связки. Священники болтали всякую ерунду. Дьяк Фома хвастался прибывшей от Бога силой. Он его почти год молил даровать ему за прилежное служение не только силу духа, которая у него была, но и телесную крепость. Господь долго размышлял - дать силушку дьяку или обойдётся, но смиловался - таки. Сегодня поутру дьяк Фома, он же Андрюша Лизунов, отжался от пола пятьдесят раз. А ещё вчера выходило только двадцать пять. Вдвое мощней сделал его Господь за ночь и Андрей радовался этому так, будто его нежданно рукоположили в сан митрополита, правителя и наставника большой епархии с кучей подчинённых и преклонённых пред ним согласно должностной догме. Иерей Никифор пересказывал Савелию вчерашний фильм «Ваш сын и брат» режиссёра и писателя Шукшина. Выпустили фильм в прошлом, шестьдесят пятом, но до Кызылдалинского кинотеатра «Ковыль» он доплелся только вчера.
- Ну, это ж такое жизненное кино. В нём божественная мудрость, вложенная в уста крестьян простых. Сто лет таких нам не привозили. - Дергал он Савелия за рукав рясы. - Вот ты сходи, тоже посмотри. Проникнись правдой жизни. Там дело такое, если коротенько: - Живет в сибирском селе старый Ермолай Воеводин. Четыре сына у него да дочь. Но как по-разному сложились их судьбы! Подался в Москву старший - Игнат, стал выступать в цирке, демонстрируя недюжинную силу.
Он доволен своей жизнью и своими рассказами сманивает в город брата Максима. Тот устраивается на стройку чернорабочим, но постоянно чувствует свое одиночество. В думах своих он не порывает с деревней, а возвратиться мешает гордость. Средний сын, Степан, - человек неуемного характера, подрался "за правду" и влетел в тюрьму. За три месяца до освобождения он совершает побег и возвращается в деревню, чтобы повидать родных, походить по земле и, как он говорит, «набрать сил отбыть наказание.»
В деревне с отцом остаются только его любимец Василий да немая Верка. Тяжело переживает Ермолай распад семьи, страстно мечтает собрать всех сыновей под крышей своего дома, да только сбудется ли его мечта? Не понятно. Кино кончилось, а главный вопрос нам на раздумья режиссёр оставил. Сходи, отец Савелий. Не пожалеешь!
Савелий кивал головой, попутно надевая тяжелый свой крест наперсный.
-Я обещал, что за тебя отслужу заутреннюю. - Поднялся с пола Сухарев. - Ты же вечернюю вчера отслужил вместо меня. Сейчас я облачусь быстро. Ты, отец Савелий, отдохни сегодня. Я отработаю.
Протодиакон хмыкнул, улыбнулся криво и пошел в трапезную чай пить.
Виктор хорошо провёл службу, потом помог трудницам протереть иконы и пол на амвоне, да целый день беседовал о разных тонких библейских толкованиях с прихожанами, разъяснял им очень важные постулаты мудрых церковных канонов, тщательно проверял - правильно ли произносят певчие сложные псалмы и литургические молитвы. Так день и прошел. Гражданские шмотки свои Виктор надевал почему- то с облегчением.
И ведь не тяготила его тяжелая и широкая ряса с подрясниками, крест и епитрахиль не мешали, не раздражали рукава верхнего одеяния, полностью прикрывающие ладони, и всегда почему- то прохладная серебряная цепь нательного креста не мешала. Но с некоторых пор брюки, свитер, ботинки из промторга и драповое пальто с кроличьей шапкой давали пока ещё ничем не объяснимое успокоение нервов и чувство свободы. Не от Бога и церковных трудов. В гражданской одежде ему было легче говорить хоть о чём, вести себя не как важное, приближенное к великой Божьей воле священное существо, а как сильный, молодой, умный и довольно красивый вольный мужчина.
Отучившись по воле отцовской в духовной семинарии он не мог поначалу привыкнуть к ко всему показному, что производила догматическая и пафосная церковная жизнь. Почти раболепское преклонение нижних чинов перед протоиереями и протодьяконами смотрелось поначалу комично и унизительно, но через год Сухарев понял, что это броское чинопочитание - незыблемый веками канон. Высший сан ближе к Господу и милости его получает больше. Преклоняй пред ним голову и колени, да и тебя, малозначительного слугу, Господь заметит и воздаст благодать да чин.
Домой он бежал на хорошей скорости. Позволяли так нестись по скользкому снегу рифлёные глубокими канавками подошвы из нового материала - полиуретана.
За два дня соскучился он за Ларисой так, будто только что дембельнулся с трёхлетнейслужбы в армии. Он открыл дверь своим ключом и замер в прихожей. Не просто остановился, а присел, снял шапку, чтобы лучше слышать. Она играла на рояле. Красиво, мягко, аккуратно и очень профессионально. Так Виктор слышал исполнение на фортепиано по радио и с Ларискиных пластинок.
Он поднялся, бросил на вешалку пальто, быстро отстегнул кнопки на ботинках, подбежал сзади и обнял её так крепко, что Лариса от неожиданности вскрикнула.
- Ты играешь!- Сухарев поднял Ларису и закружил по комнате.- Господи, ты играешь! Да как красиво! Обалдеть! - Он целовал её и кружил, ставил на ковер, ласково гладил, снова подхватывали бегал с ней по комнатам. Лицо его отражало такое счастье, будто наконец - то в свои тридцать шесть лет он наконец дождался чуда и оно пришло само к нему в дом.
- Это лёгкая вещь, Витя.- Смутилась Лариса, но смущение не скрывало её счастья. - Это Шопен. «Вальс Си минор». Четвертый класс музыкалки. Но я - то не думала, что смогу сыграть даже «два весёлых гуся», которые хорошо жили у бабуси. И это, Витя, милый мой, всего после двух сеансов за вчерашний день с твоим терапевтом остеопатом Дмитрием Ильичом. Он вчера приехал и как- то необычно вытягивал мне суставы. У него есть такая штуковина - наподобие маленького ручного пылесоса на батарейках. Вставляешь в дырки пальцы и «пылесос» их в себя втягивает. Потом массировал обе кисти и мазал какой- то вонючей мазью. Ещё тринадцать сеансов. Может я, действительно, смогу играть всё, что захочу, а? Как думаешь? Он и сегодня придёт попозже.
- Да ты, блин, у меня на международных конкурсах гран - при будешь брать!
- Сухарев смотрел в счастливые глаза не любовницы, не жены пока, а просто своей обожаемой женщины, видел в них одновременно удивление, неверие, радость и счастье, смотрел и глаз не мог отвести. Лариса за день стала красивее, мягче и нежнее.
Любви к себе он в её глазах не разглядел, да и ни к чёрту было бы изображение любви, которая и так никуда не сбежала. А вот радости от того, что ты больше не калека, что ты снова музыкант, у которого есть навык, надежда и уверенность на возвращение в искусство - раньше не было. И она, радость нечаянная, сделала из красивой женщины прекрасную. Виктор с этой минуты уже точно знал, что создано это замечательное существо для него, для любви, семьи, музыки и обязательного чистого и достойного материнства.
Наверное, устали бы они через часок даже от очень положительных эмоций, избыток которых обычно плавно перетекает в апатию и душевную слабость. Но затарахтел звонок над дверью и Лариса побежала открывать. Пришел доктор Дмитрий Ильич, крупный мужик явно крестьянского происхождения, не большой, белобрысый без проседи, с крупной округлой бородой и усами, которые почти полностью перекрывали лицо, чему помогали затемненные очки. Он пожал Виктору руку как старому другу - крепко и с потряхиванием. Ларисе слегка поклонился. В левой руке толстыми пальцами Дмитрий держал медицинский кожаный саквояж на пружинных застёжках, из которого отвратительно пахло то ли растоптанным куриным помётом, то ли замученными до смерти жуками- вонючками, которых в степи никто из местных не трогал. Ловили их только по надобности. Раздавленные и плотно приложенные к нарыву, фурункулу или ожогу жуки за пару приёмов любые похожие неприятности ликвидировали.
- Как пальчики?- Спросил доктор, улыбаясь. - Ну- ка потрясите кистями и на скорость посжимайте пальцы в кулачки на обеих руках.
Они начали лечить суставы, а Виктор медленно обошел всю квартиру. Удивительной мастерицей - рукодельницей оказалась его любимая женщина. Два дня его дома не было, а на окнах спальни Лариса расшила портьеры незнакомой техникой вышивки. Не гладью, не крестиком или петлями, а как то иначе. Издали вышитое напоминало рисунок. Аккуратные лимонного цвета звёзды на тёмно синей ткани она не просто раскидала по площади штор. На полотне светилась Большая медведица, Северная звезда, созвездия Лебедя, Большого Пса, Кассиопея, Орион, Лиры и Центавра.
- Откуда она их знает, пианистка и лидер комсомольцев? - подумал Сухарев.- А вышивку эту? Лично я даже на картинках её не встречал.
Пошел на кухню и спросил мимоходом.
- Лара, а что за чудесная роспись по ткани в спальне? Нигде не встречал.
- Это «ажур», старое изобретение французского мастера вышивки и педагога Мари-Элен Жанно. Она почти всю жизнь посвятила изучению счетной вышивки, так называется техника. Одна из разновидностей- её любимые «ажуры». А я в библиотеке книжку её нашла случайно. « Виртуозные игры с нитками» - называется. Почитала и научилась. А что, мне очень было интересно.
Сухарев промычал что - то вроде « кладовка талантов в малогабаритной квартире» и сел к кухонному столу напротив чешского шкафчика для посуды со стеклянными дверцами. И снова его прихватила лёгкая оторопь. Прежние стёкла размером метр на сорок сантиметров были заменены на мозаичный витраж, точно совпадающий с общим тоном шкафа, посуды, хрусталя, но собранный из разноцветных стёкол. Виктор помолчал, почесал затылок, открыл дверцы и понял, что это одно стекло, раскрашенное под прозрачную мозаику.
- Во, блин!- поразился Сухарев. - Так Боттичелли окна храмов расписывал. Ну, похоже очень.
- Лариска, а где такие стёкла продают? Прямо- таки не наш шкаф. Вроде как с выставки антиквариата. - Виктор засмеялся, разглядывая сквозь розовые, лиловые и бежевые фрагменты посуду, которая выглядела старинной и жутко дорогой.
- Это краски такие. Художественный акрил.- Крикнула Лара.- В сорок девятом году американцы из одной типографии её придумали под торговой маркой «Magma». Разбавляется скипидаром. Она ярче масляных. Да ей писали раньше художники-абстракционисты Кунинг, Ньюман, Кеннет и Морис Луис из Соединенных штатов. Слышал про таких? За необычность цветов картины бешеных денег стоили. А сейчас такие вот дурочки как я балуются ими. Витражи делают, тарелки разрисовывают. В шкафу есть одна. Глянь.
Виктор взял стоящую на ребре тарелку. Это была картина. С невысоких гор, Уральских, конечно, Златоустовских, усыпанных елями и цветами, с разных сторон, переливаясь оттенками облачного неба, сползали извивающимися змеями с верхушек склонов ручьи, раскидывая радужные брызги. И стекались они на дно тарелки, и превращались они там в озеро, где серым клином плавали дикие утки и умывался на цветочном берегу бурый медведь.
- Это ты рисовала?- Виктор вышел с тарелкой к роялю, где Дмитрий аккуратно продавливал Ларисе каждый сустав и слегка вращал пальцы против часовой стрелки.
- Дайте гляну.- Доктор долго разглядывал пейзаж. - Это, понимаете ли, очень высокий уровень. Тонко, изящно, похоже на финифть Ростовскую. Только они писали по эмали полупрозрачными огнеупорными красками. Ценность мирового уровня. А эта тарелочка - не самодеятельность далеко. Я похожее по технике видел в музее фарфора. В селе Гжель под Москвой. Только там вся роспись голубая. Фирменная традиция. А по технике искусства ваша тарелка, Лариса, гжельским росписям не очень и уступает.
Сухарев разглядывал Лару так, будто познакомился минуту назад. Взгляд его был острым, удивление этого взгляда отскакивало от женщины и металось осколками по комнате. Казалось, что сейчас затрещат стены и от него, сверлящего, раскрошатся.
- Ты… Как ты это делаешь? Как ты можешь одинаково прекрасно готовить, шить, вышивать, писать стихи, рисовать, играть на рояле, до блеска натирать мебель и разбираться в астрономии? - Сухарев присел перед ней на корточки и держал тарелку перед глазами. - Ты гладишь одежду как в ателье высшего разряда, моешь полы не хуже техничек обкома партии, к тебе подбегают на улице и трутся об ноги огромные уличные собаки, твои выступления в зале горкома комсомола можно одновременно транслировать по Всесоюзному радио.
Ты ножичком и наждачной бумагой сделала мне крест наперсный, на котором барельеф Христа и вставленные как будто рукой ювелира изумруды по всем углам его и над головой Господа. А я и внимания- то особо не обратил. Ну, сделала. Спасибо. Откуда в тебе столько талантов, если считать талантом и доброту души, чувство правды и справедливости? Ты кто, Лара?!
Лариса поднялась, извинилась и пошла в ванную.
- Не думала об этом - Тихо ответила она на ходу.- Да и ничего особенного не делаю я. Нравится просто и черная работа, и искусство. Одинаково. Не знаю почему.
- Вы, Виктор, просто имейте в виду.- Доктор взял его за плечо.- Она делает всё не для того, чтобы Вам ещё сильнее полюбиться. Я по глазам её вижу. Она просто добрый, умный, сильный и разносторонне талантливый человек. Поверьте. Я много людей видел.
- Ну, вы с ней сеанс завершайте. Вам час ещё работать. А я пройдусь по улицам. Подумать надо одному.
Он вышел на площадь обкомовскую, где Владимир Ильич пятиметровый, заломив за спиной бронзовую кепку вглядывался в бесконечную степную даль, откуда, возможно, ждал прихода коммунизма.
- Виктор! - Сказал в его голове тот голос, из снов. - Ты извини, что я правило нарушил, не во сне объявился. Я на минуту отвлеку тебя. Помнишь, я говорил в последнем сне, что тебе в феврале предложат работу новую. Научную. С волнами звуковыми и полями магнитными работать. И просил тебя отказаться. Но я слышал ваш разговор с профессорами в Зарайске о Тургайской впадине. И передумал. Занимайся этим серьёзно. Ты много узнаешь о вселенской гармонии и сможешь разгадать разные тайны, чтобы помочь людям и нам установить гармонию на вашей несчастной Земле.
Ваш Тургай - это один из наших полигонов. Мы внесли в вашу зону тьму роботов и различных генераторов. Невидимых вам машин и видимых объектов, которые вы называете привидениями. Познакомься с ними, зови сюда тех профессоров, своих, местных, не профессоров тоже выбери пару- тройку и позови. Знакомьтесь с нашими учеными и роботами, которые трудятся на Тургайском плато. Я буду контролировать и помогать. Шестнадцатого февраля в час ночи тебе надо быть на северной окраине посёлка Кийма. Там наш штаб. И я вас всех перезнакомлю. Всё. Удач. Это был я, твой друг, голос Вселенского Высшего Разума.
Стало тихо. Казалось - ветер треплет остатки волос на бронзовой голове Вождя, мнёт с шумом его коротенькое пальто и без того мятую кепочку.
- Вы священник Илия? - Оказывается всё это время за Сухаревым шел высокий молодой интеллигентный парень лет тридцати пяти.
- С кем имею честь?- Повернулся и остановился Виктор.
Парень подал руку.
- Я Сергей Баландин, корреспондент областной газеты « Тургайская новь.»К вам в церковь по понятным Вам причинам прийти не могу. Домой - как-то неловко с моим вопросом. Вот пытался несколько раз на улице Вас найти и остановить. Наконец получилось.
- Уж не писать ли собрались о церкви?- Улыбнулся Сухарев.- Так грех это для корреспондента газеты, органа ЦК компартии Казахстана.
- Нет, не собираюсь. Мне ваша помощь нужна. Мне сказали, что Вы честный и порядочный человек. Я сам из Москвы. Сбежал сюда два года назад. Именно сбежал. Напакостил, струсил и спрятался от тех, кому нагадил. В глуши этой исчез для всех.
- Душой грех чувствуете свой? Ну, неправоту, по - вашему говоря.- Виктор держал Баландина за руку.
- Да. Да! - Сергей отвёл взгляд.- Мучаюсь. Но рассказать, душу облегчить и понять с чьего - то умного совета - что дальше делать, не могу, некому рассказать и совет получить не в обкоме же…
- Крещёный?
- Нет. Не сподобился. - Баландин выжидающе смотрел на священника.
Сухарев внимательно изучил глаза корреспондента. Взгляд был глубокий, ровный, открытый и честный.
- Вот что, Сергей. В церковь Вам прийти всё же придется. Был у меня один. Из партийных руководителей человек. Не крещенный. Пришел в храм в полночь. Ко мне конкретно. Больше в церкви не было ни души. Он пришел для покаяния.
- А исповедь можете принять у меня?- Смотрел на снег Баландин.
-Исповедь - это таинство для крещёных только. Это полное освобождение человеческой души от греха Господом через доверенного священника, а вот покаяние - это процесс, который совершается в душе грешной в течение длительного времени. Он, процесс этот, у Вас идёт бурно. Я вижу. Покаяние перед священником, а значит и перед Богом - это лишь часть исповеди. Прелюдия, по времени очень краткосрочная, но по значимости очень важная.
И если об исповеди можно говорить как о таинстве, то о покаянии надо говорить как о духовном, психологическом процессе, душевном великом событии. Покаяние нацелено на то, чтобы выявить в себе грех, распознать его, понять его корни, раскаяться в нём и освободиться от него с помощью Божией через Таинство Покаяния и советы священника, который получает их у Господа нашего. А уныние, тоска от поступков своих плохих - это грех смертный вообще и носить его в себе опасно для главного. Для своей совести. Лучше искренне, без малейшей утайки покаяться, очистить совесть и узнать - как быть дальше. Вы согласны?
- Однозначно.- Ответил корреспондент.
-Тогда завтра в полночь жду в церкви. Всё будет хорошо. Не волнуйтесь.
Они расстались, Сухарев, сел на скамейку парковую, легкомысленную для солидной обкомовской площади, расстегнул пальто, растянул в стороны шарф и задумался. Было о чём.
Столько всего сплелось в один клубок, скрученный из разных материалов: из мягкой шерсти пуховой, сухожилий крепких телесных, из грубого шпагата и даже колючей проволоки. И катала для Виктора этот разномастный клубок куча народа. Плохого и прекрасного. Но вот помочь распутывать его никто не прибежит. Зови - не зови.
Значит надо начинать самому.
Глава шестнадцатая
- Батюшке можно помимо очереди. Ему и без того времени не хватает.- Вежливо крикнула продавщице тётка в белой шали, цигейковой шубе дешевой и в подшитых дратвой валенках.- Священники днём и ночью Божьими мыслями о нас заботятся беспрерывно. То - то мы и живём как у Христа за пазухой. Хлеб есть всегда, сахар, соль, спички и мыло. Апельсины привозят вон!
- Отец Илия, идите к весам. Верно Ломакина говорит: через Вас Боженька всегда к нам с милостью.- Подтвердил усатый дед, крановщик из карьера. Он когда не работал - всегда торчал в храме. Молился, трудницам помогал, не пропускал Литургий и будничных служб. Жора Цыбарев про него всё знал и Сухареву рассказал. Выгнали его из дома дети. Дочь с зятем. Жили они в Ростове на Дону в его квартире.
После войны дед получил её, большую, как трижды орденоносец и награжденный двумя медалями « за отвагу». А три года назад не спросил никого и пошел в горисполком требовать, чтобы ему здоровенную четырёхкомнатную квартиру поменяли на двухкомнатную. Потому как много народа стоит в очереди, а среди них и фронтовики. Снимают углы на окраине города в частных домах. А из четырёхкомнатной можно сделать коммуналку. Считай - четыре семьи уже не бездомными будут.
Потом пришла комиссия из горисполкома и документы на квартиру изучила, состояние жилья проверила. А когда ушла она - зять деда побил крепко, да и дочь сковородой пару раз задела отцу хребет. Ночевать он ушел к товарищу. На одном фронте воевали. Утром вернулся домой, взял из тайничка свои деньги, в чемоданчик бельё скинул и две книжки, да пошел в горисполком, забрал заявление. Сказал, что передумал. И уехал поездом в Воронеж к младшему брату. Жена брата скандал подняла и лично вытолкала деда из квартиры.
- Мы в одной комнате сами не помещаемся. Вишь, какие толстые. Болеем диабетом. Тебя тут только не хватало.
Пошел он на вокзал и там ему милиционер намекнул, что появился в Казахстане новый областной центр Кызылдала. Туда все едут - кому на прежнем месте плохо. Там рудник. Платят замечательно и сразу квартиры дают. Через Зарайск дед добрался в Красный город. Устроился крановщиком. Взяли с радостью, хоть и стукнуло деду шестьдесят три. С того дня он и стал ходить в церковь. Потому, что кто его выручил да так правильно жизнь поправил? Только Господь. Слава, стало быть, Богу, честь и душа дедовская в его распоряжение!
- Да у меня есть время, не волнуйтесь.- Сказал Сухарев.- После работы я обычный человек. Как вы все. Но, тем не менее, всегда вместе с Господом думаю и молюсь за каждого из вас. Спасибо за доброе отношение.
Он так и остался стоять в конце очереди, но апельсинов, редких в Кызылдале, ему хватило. Он купил пять килограммов и в «авоське», которая всегда в кармане лежала, понёс их Лариске. Любила она апельсины.
Доктор уже ушел, а Лара готовила ужин. Воздух комнатный носил в себе по дому разные ароматы и Сухарев определил, что есть он будет ромштекс в кляре, картошку «фри», салат из капусты с мочеными яблоками, купленными в магазине рудоуправления, где раз в неделю появлялись даже солёные грузди. Кроме магазина на руднике в город ничего такого не привозили. Зазвонил телефон, Лариса выключила газ и побежала к трубке.
- Ой, мамочка, привет!- Крикнула она. Плохая была связь междугородняя. -
Да, да, всё хорошо у меня. И я точно передумала в Златоуст ехать. Нет, замуж не вышла. Просто мне тут зарплату добавили и должность дали хорошую. Председатель профсоюзного комитета. Семь тысяч человек - моё хозяйство! Поработаю, накоплю побольше и приеду. А? Что? Руки? Нормально руки. Я тут лечусь. Уже лучше стало. Скоро попробую играть. Клуб у нас в управлении хороший. Как вы там? Ну, замечательно. Всё, мам! На ужин пора. Позвоню дня через три. Пока! Целую!
- А что про меня молчишь? Сочиняешь ерунду зачем?- Спросил Виктор. - Замуж не вышла, но я - то у тебя появился. Неудобно рассказывать? Ну, да. Я - поп. Мама- атеистка. Прикажет меня покинуть. Я поп - толоконный лоб. Хм…
- Витя. Наша с тобой жизнь начинается только. А мамина за вторую половину перевалила. Она больше видела. Вот совру, что замуж вышла - так на кой чёрт врать? А скажу, что просто так приблудилась, за час сманила мужика в койку и прицепилась намертво? Живу как непонятно кто. Как шалава прожженная, хитренькая бабёнка, которая нагло с ногами влезла в чужую душу и кайфует с красивым мужиком пока или ему не надоест, или самой обрыднет. Маме это всё зачем? А про попа - это ты зря. Какой ты поп? Ты настоящий, уважаемый везде, не только в церкви, мужик, которого по наследству занесло в священники.
- Чего - то я не знаю? - Сухарев сел на кухонный стул. - Ты меня, стало быть, просто шустро склеила? Сняла за вечер пьяного фраера, махнув бедром и мотнув грудью? Отловила дурачка шикарными формами туловища? А дурачок, хоть и церковная крыса, но при деньгах, с квартирой, уважают его… Всем так говоришь?
- Я никому вообще ничего не рассказываю. Девки, подружки, не знают, что я тут живу. Приходят ко мне на квартиру, а меня просто нет. Спрашивают потом - где была. Говорю - в кино, в Доме культуры. Там кружок вышивки. Или, может, в драмкружке при дворце профсоюзов. А телефона нет у меня. И да чего одной сидеть? Вот гуляю с пользой. Шью, вышиваю, роли исполняю, фильмы смотрю все подряд. - Лариса села напротив.
- А почему?- Виктор искренне удивился.- Ну, живёшь со мной. И кого это треплет? Скоро поженимся. Преступление - жить со мной? Или шибко безнравственно? В койку прыгать через пару часов как познакомились - нравственно, а жить со мной без регистрации брака в обоюдной любви - аморалка?
- Вот когда поженимся - всем и доложу. А пока живу как шалава, которая тебя за вечер в койку замела.
Лариса встала, вышла в прихожую, быстро оделась и входная дверь щелкнула английским замком. Ушла. И ночевать не вернулась. А в квартире у неё телефона не было. Виктор часов в одиннадцать хотел сбегать на квартиру, забрать почему - то психанувшую на ровном месте любимую женщину. Но потом передумал. Потому, что всё, что ни делается - оно только к лучшему. Он не стал ужинать. Посмотрел телевизор, не вникая ни в текст ни в изображение, а в половине первого лёг спать. И мгновенно уснул. Видимо, вселенский Разум усыпил, чтобы показать очередной сон.
(Сон Виктора Сухарева с 14 на 15 февраля шестьдесят шестого года в Красном городе Кызылдале )
Воображаемая кинолента, на которой Виктор раньше видел только слова, шедшие на секунду раньше голоса, сейчас выскочила и стала раскручиваться с изображениями очень странных предметов и существ, похожих на нечто, напоминающее людей.
- Я - Голос Вселенского Разума, - напомнил голос, хотя этого уже и не требовалось.
- Шестнадцатого, через день, ты в посёлке Кийма встречаешься с нашими. Для этого и сон не по графику. Хочу, чтобы ты кое- что лучше понял. Вы правильно жителей всех Вселенных называете инопланетянами, а то, что движется и летает - неопознанными объектами, вам, людям Земли, незнакомыми и абсолютно непонятными. Я тебе сейчас кое - что расскажу о космической жизни, наших технологиях и возможностях. Чтобы хоть ты один для начала перестал удивляться и не верить.
В вашей, Виктор, галактике «Млечный Путь» находится как минимум 300 миллионов пригодных для жизни планет. И жизнь там есть. Но не такая примитивная как у вас. Со временем любая цивилизация способна достичь технологий, необходимых для межзвездных полетов. Цивилизация Земли находится пока на уровне детского сада, как вы сами определяете значимость не только техники но всего, что человек делает.
В детском садике машинки и самолётики дети создают из кубиков и пластилина. Ядерное оружие вы изобрели, но это в целом никак не определяет степень совершенства цивилизации. Радио, телевизоры, реактивные самолёты и орбитальные ракеты, да даже те, что долетают до Луны - это тоже детский сад. Такой уровень миллионы планет прошли миллионы лет назад. Ваша планета и родилась позже намного, и развивается ползком.
При этом человечество ваше много раз сталкивалось с инопланетными существами, но либо врало всем, что это глупости и никаких инопланетян на Земле нет, либо военные, совершенно не знакомые с астрономией, нагло брали руль в свои руки и крутили его куда хотели. То пугали, что всякие наши инопланетные силы сожрут всех или возьмут землян в вечное унизительное рабство.
То придумывали, что наши нелюди затолкают всех землян в свои летающие тарелки и утащат чёрт знает куда, чтобы там людей оперировать и делать из них послушных работяг, которым положено копать, носить тяжелое и пасти неизвестных на Земле животных. Ну или военные, чтобы не вызывать у вас истерик, просто засекречивали, прятали от вас и от себя самих реальную информацию.
В Млечном Пути миллиарды звезд, аналогичных Солнцу. Вокруг многих из них циркулируют планеты с условиями, похожими на земные.
Многие из этих звезд и, соответственно, планеты, вращающиеся вокруг них, в разы старше Солнца. Если Земля не уникальна, а она в масштабах всех вселенных - далеко не уникальна, то на них тоже обязательно должна развиться жизнь. И начаться намного раньше, чем на Земле. Так оно и есть, естественно. Причём жизнь там на тысячи ступеней выше вашего статуса.
Некоторые из этих цивилизаций уже давно продвинулись в технологиях межзвездных путешествий и бывают их жители не только на Земле. Много где. Один Млечный путь ваш надо исследовать не миллион лет и не два.
Даже при относительно медленной скорости развития межзвездных путешествий весь Млечный Путь можно исследовать за несколько миллионов лет.
Так как множество других «Солнц» и планет вокруг них на миллиарды лет старше Солнечной системы, Землю уже тысячи раз должны, даже обязаны посетить инопланетяне или хотя бы их исследовательские аппараты для совершенствования знаний обо всём Космосе. Так они были у вас, есть и будут всегда, инопланетяне по- вашему.
Однако никаких контактов с внеземными цивилизациями или следов их деятельности Вы почему- то упорно не видите. Или делаете вид. Потому, что боитесь неизвестного. Вы морально и технологически не готовы встречаться с превосходящими вас существами или техникой. Вам страшно и потому вы нервничаете и прячете, как страусы, головы в песок. Нет, мол, ничего на Земле неземного кроме метеоритов. Камней безмозглых. А зачем наши к вам вообще летают?
Вселенский разум, например, с тревогой наблюдает за ростом вашей агрессии. Ядерное оружие - козырь ваш. И вообще вы обожаете воевать и убивать себе подобных. А для жителей бесконечного космоса, достигших совершенства и гармонии - это первобытная дикость и позор. Вас никто не боится. Вы не дотянетесь даже до Беты Центавра.
Но цель Космоса и Разума - сделать Землю мирной и цивилизованной. Чтобы не нарушать общей гармонии. Мы до сих пор не обнаружили у вас хотя бы одной организации с разумными зачатками понимания для мирных встреч с неведомым и принятия от него уроков для построения гармоничной цивилизации. На Земле главное не разум, а деньги и власть. Оттого Земля и считается помойкой вселенской.
Пока голос начитывал речь- Сухарев смотрел кино. Инопланетяне всякие, в одежде и без неё, с кожей или прозрачные, похожие на людей и двуглавые, да некоторые ещё с четырьмя руками. Они бегали, ходили по чему- то, напоминающему почву, или летали над своими планетами, животные странные мелькали в кадрах, невиданной красоты города, большие и маленькие, удивительные незнакомые машины, которые делали всё, что мы исполняем руками или с помощью смешного оборудования, которое считаем верхом прогресса и нашего изобретательского достижения.
-Инопланетная жизнь может быть чересчур развитой - говорил Голос -
Люди пока просто не могут зафиксировать сигналы, исходящие от других цивилизаций. Всего 500 лет назад даже простое радиосообщение выглядело бы магией и никто, даже самые продвинутые ученые, не смогли бы его получить. Что если инопланетяне ежедневно бомбардируют вас, Землян, информацией о своем существовании, но ваши технологии просто недостаточно развиты для того, чтобы ее распознать, даже просто уловить сигналы? Можешь такое представить?
Скажу по секрету, что в основной массе своей инопланетяне изолировались от окружающего мира.
Развитые цивилизации с других планет через технологию, аналогичную цифровизации мозга, «перешли» в свой аналог виртуального мира и не планируют из него выбираться.
Землю намеренно избегают. Что, кроме дикости и страсти к войнам, к массовым убийствам можно тут найти? Технологии? Так они примитивны для высших цивилизаций, смешны и не интересны.
Инопланетные цивилизации давно знают о том, что Земля обитаема. Однако они предпочитают не вмешиваться, а просто наблюдать за людьми в ожидании того, что они достигнут хотя бы минимального уровня развития, необходимого для контакта. Эта идея получила название «гипотеза зоопарка». О ней писал еще ваш знаменитый Константин Циолковский в 1933 году:
«На чем основано отрицание разумных планетных существ Вселенной? Нам говорят: если бы они были, то посетили бы Землю.
- Мой ответ такой, - говорил Циолковский: «может быть, и посетят, но не настало еще для того время. Должно прийти время, когда средняя степень развития человечества окажется достаточной для посещения нас небесными жителями. Не пойдем же мы в гости к волкам, ядовитым змеям или гориллам дружить и обмениваться опытом. Мы их только убиваем или держим в зоопарках. Совершенные же существа с небес, к нашему счастью, не хотят делать этого с нами».
Мелькнули последние фантастические кадры и Голос сказал:
- Наши исследователи ждут вас возле посёлка Кийма шестнадцатого в полночь. Найди ещё двух надёжных, не трусливых ребят. Стойте на северной окраине и ждите. К вам придут. Постарайтесь понять их и подружиться. До следующего сна, Виктор. На встрече я буду как бы рядом с вами. Если что - обращайся ко мне напрямую. Ну, пока!
Плёнка скрутилась в рулон и исчезла. Голос тоже. Сухарев проснулся, пошел на кухню, выпил стакан лимонада и ополоснул лицо.
- Да, блин!- сказал он вслух.- Господа я не видел. Но увижу людей или похожих на людей, но тоже с «того» света. Господь ведь где - то там, рядом с ними. В мире вечности, где все существуют в виде энергетических сгустков. И завтра я с ними встречусь. Вот ведь какой счастливый ужас!
Он собрался и пошел к заутренней. Служить пошел Всевышнему. Во славу его. Лариса не вернулась. Было это неожиданно, странно и даже такой крепкий духом мужик как Сухарев, растерялся и по дороге в церковь думал только о ней, и о том, что вынудило её уйти из дома. И надолго ли? Главное, чтобы не навсегда.
В церкви рабочее время прошло незаметно. Много прихожан стало каждый день, чего священники поначалу не ожидали. Кызылдала - хоть и центр области, но городок маленький. Тысяч тридцать человек, а точнее не знал никто. Переписи тут не было никогда. Но дьяки специально посчитали, что через год после открытия церкви сюда каждый день не меньше ста верующих приходят. Бывает и больше. А в церковные праздники в храме вообще тесно.
Отец Илия до самого вечера ходил по залу, говорил с людьми, подводил новеньких к ликам святых и подробно да интересно рассказывал о них, о том, в чём причина их святости и как они с «того» света охотно помогают верующим. Часам к девяти после службы вечерней почти все прихожане ушли по домам, священники тоже спустились в трапезную выпить травяного чаю с мёдом, после чего переоделись и побежали к семьям. Иерей Илия набрал номер своего домашнего телефона, но Ларисы не было. Двадцать гудков послушал Илия и аккуратно поместил трубку на рычаги.
- Вот чего не понял, так того - чем её обидел.- Без особой грусти, но и без оптимизма подумал он.- Вернётся, наверное. А если нет, то я, стало быть, не особо - то ей и нужен.
В абсолютной тишине пустого храма визгливо скрипнули петли двери- притвора и в зал ввалился Жора Цыбарев. Вокруг его красного от мороза лица крепились шнурками уши от кроличьей шапки, обут он был в унты охотника и закутался в желтый толстый тулуп. Перекрестился он три раза и подошел к священнику.
- Ну, собираемся, отец Илия? До Киймы два часа ходу. Я у Мишки Никонова взял грузовик напрокат. Да с нами ещё Александра Степановна поедет, это главный бухгалтер наш. Женщина умная и смелая. К инопланетянам в гости поехать даже мужики отказались. Некогда, говорят. Дел дома невпроворот. Вот же пугливые мужички пошли. На войну, говорят, пожалуйста, если вдруг начнется с Америкой. А инопланетяне - это скучно. Да и языка ихнего мы не знаем. Просто приехать и помолчать - смысл какой?
- Жора, шестнадцатое завтра.- Иерей постучал Цыбарева по лбу, прикрытому пушистым козырьком шапки.
- Ё! - огрел себя пятернёй по тому же месту Жора. - Ну, завтра я в это время и подрулю. Бухгалтерша не соскочит. Ей шибко интересно. Во же падла- жисть! Перепутал. Много мыслей в голове. На той неделе дом достраиваем. Вот башка и забита соображениями - где взять шифер хороший и штакетник для забора. А ты тогда чего тут торчишь? Лариска заждалась, небось. Плачет у окна.
- Человека жду на Покаяние.- Илия махнул рукой.- Иди, Жора. Завтра на этом же месте в это же время. Двигай. Мне тут подумать надо - какие советы от Божьего имени кающемуся дать.
Три часа до полуночи он думал о Ларисе. Только хорошее, конечно. И почему- то был уверен, даже знал, что она вернётся. Возможно, завтра.
А в двенадцать вышел на улицу и закурил на паперти. Ждал корреспондента.
Баландин вышел из-за угла, подпрыгивая. На ногах он имел тонкие туфли, хорошо отглаженные в острую стрелку брюки, а поверх костюма и рубахи с полосатым галстуком украшала корреспондента редкая импортная дублёнка. Плотная, но короткая как куртка.
- Здрассте!- Сказал он издали. - ничего, что я торжественно оделся? Покаяние для меня - как откровение перед партийной комиссией, когда в славную КПСС вступал. Ну, примерно. Покаяние, конечно - куда важнее для меня чем моя причастность к партии. Туда я обязан был вступить. Журнал считался органом ЦК КПСС.
Они вошли в зал и священник повел Сергея к иконе с распятым Христом.
- Всю жизнь и все проступки сообщать не надо. Кайся глубоко, откровенно и без утайки в главном своём проступке. Грех это или нет - Господь решит и через меня передаст. И посоветует моими устами как снять тяжесть с души и как жить после покаяния. Понял?
- Но я речь не готовил. Расскажу как смогу. По- простому. Хорошо?
Становись на колени перед ликом Господним, но рассказывай мне и на Христа не гляди. Ну, начали!
( Таинство Покаяния некрещеного Сергея Баландина в Новотроицком храме города Кызылдала с пятнадцатого на шестнадцатое февраля 1966 года от Рождества Христова )
- Отец мой - актёр кино. На «Мосфильме» снимается, на студии Горького, в Ленинград иногда зовут на « Ленфильм». Знают его. На улицах здороваются.
Ну, взрослый дядька, да и мозги вполне развитые. Но вот клюнул его петух жареный - звездизм. Закрутило батю, завертело по кабакам с поклонниками да с киношными начальничками. Через три года он слинял как плохо покрашенная рубашка в стирке.
Худой стал, злой, даже ростом уменьшился. И на всю семью, а нас кроме мамы ещё трое - я, брат младший и сестра. Так он на нас плюнул и растёр. Мать не выдержала одного скандала, когда он после обоюдных криков и слов обидных сзади крепко саданул её кулаком по спине. Она собралась и через полчаса уехала. Мне, как старшему, сказала, что в Сокольники. К сестре. Ну а когда мама освободила его от контроля строгого женского - батю понесло. Народ к нам стал пьяный ходить. Отец купил и сунул в кладовку три ящика коньяка и гудели мужики по - черному. Приходили актёры и торчали днями, ночевали у нас кто на кроватях, диванах, кто на ковре. Девки - шалавы отпетые откуда- то взялись сразу. Ну, из тех, кто липнет к артистам, поэтам, писателям, к богеме, короче.
Бухали они похлеще мужиков. Ну, они могли бы запросто и с «бичами» керосинить в подвалах и под заборами хлестать с ними хоть бормотуху дешевую, хоть жидкость тормозную. Короче - дом превратился в шалман, притон, блин, натуральный. Мы с отцом даже сцепились разок всерьёз. Я повыше, да покрепче, рубашку ему порвал, фингал поставил. Ну, мужики нас растащили, конечно. Только батя сказал, чтобы я валил из дома, коли на отца родного руку поднял. Собрал мне чемодан и к порогу поставил.
И никто, а их человек пятнадцать гуляло с коньячком да биксами подзаборными, никто за меня не заступился. Мне тогда было двадцать семь. Вышел я на улицу с чемоданом и сразу соседа встретил, Женьку. Учились на журфаке вместе. Он тогда работал в «Московских новостях», а я в журнале «Строительство и промышленность СССР». Рассказал ему про нашу байду домашнюю и он меня позвал к себе пожить. У нас дом на Таганском Валу был. Женька жил через подъезд совсем один. С женой развёлся. Гуляла она крепко. А мать с отцом окопались безвылазно на даче чуть дальше Быково в Раменском районе.
Через месяц Женька идею подкинул. Ты, говорит, позанимай у народа денег и купи однушку себе. В Черёмушках не так дорого можно в панельном взять. Тысяч за пять рублей с хвостиком. Я, конечно, думал неделю, но клюнул. Занять - то было у кого. Я составил список возможных кредиторов и стал брать у каждого понемногу. И отдавать легче и задерживать отдачу не так уж страшно. С большими суммами напряг будет. Должника гоняют и поедом едят. А за триста рублей кто станет за тобой носиться да в суд подавать?
Ну, и пошло дело. Начал с редакционных. Там мне десять человек три тысячи набрали сразу. Начал ходить по друзьям армейским. Ещё три взял. Получилось что однокомнатную уже могу прикупить, хоть и не новую. У жильцов.
Ну, думаю, если так дальше пойдет, то лучше двушку возьму. Женюсь, будет где приличную семью слепить. И стал собирать на двушку. Месяц ушел всего, а у меня уже одиннадцать тысяч было. Ещё тысяч пять и реально можно в хорошем районе взять трёхкомнатную. Вот тут бы мне и остановиться. Но, понимаете, азарт прихватил меня.
Да ещё знакомый один, директор стройтреста, о котором я статью писал, предложил мне без очереди «москвич» купить. Был у него свой человек в торговле. А моя статья ему тогда понравилась. Решил мне доставить удовольствие. А я, блин, всю жизнь мечтал иметь машину. Но очередь наша была не в редакции, а одна на всю городскую организацию славного Союза Журналистов СССР. И я в ней телепался где - то на третьей тысяче. А тут - на! Хоть завтра бери! Так я и взял. Директор мне и гараж нашел. Его купил тоже. А без гаража как? На права по блату сдал. Заплатил пятьсот рублей кому директор треста сказал и мне их через два часа выдали без экзаменов и прочих излишеств. Хорошо же?
Покатался я неделю с таким кайфом по Москве, что про квартиру бы сам и не вспомнил.
- Ну, так ты квартиру - то где приглядел? - спросил Женька вечером, когда чай пили с печеньем «курабье».- На новоселье подарю тебе люстру. Такую видел в ГУМе - сдуреть можно!
Чай допили, я пошел в комнату, где ночевал и посчитал деньги. В портфеле прятал под кроватью. Их, блин, не хватало уже и на однокомнатную. Я же к машине много чего набрал для понтов. Ковер на пол, меховые накидки на сиденья, руль поменял на серебристый и радиоприёмник вставил из ГДР. Там его делали. Колёса купил от «шкоды» чешской. Как раз подошли. Они с серебристыми дисками, а шины - на все сезоны. У нас таких не выпускают. А! Ещё портативный телевизор по блату взял. От прикуривателя работает. Тоже немецкий. «Грюндиг». Вообще все достал через директора треста. И ещё одну статью о тресте написал. Аж на четыре страницы. Поблагодарил.
Стал прикидывать - у кого ещё занять. Пятнадцать человек набралось. Ну, занял. Как раз на двухкомнатную, но на окраине. Нет, думаю, шесть тысяч ещё взять и куплю хату к маме поближе. В Сокольниках. И её заберу. С отцом она жить больше категорически не хотела. Искал эти шесть тысяч недели три. Нашел. В списке оказалось уже семьдесят шесть человек.
И вот дальше самое интересное. Нашел я квартиру. Сошлись по цене с хозяином. Угрюмый такой парень, здоровенный, лысый в тридцать лет. Договорились, что деньги я ему принесу завтра в десять утра и пойдём в домоуправление оформлять жильё на меня. Иду я утром к нему, вхожу в подъезд и меня кто- то сзади по темечку чем- то тяжелым - хрясь! Тут много народа набежало. Видно, закричать я успел. Милиция приехала на мотоцикле с коляской. И хозяин квартиры с третьего этажа пришел.
- А что стряслось? - Меня спрашивает.
- Портфель с деньгами забрали. - Сказал я всему народу да милиционерам и кровь с головы вытирал.- Я вот к нему шел, у него квартиру купить хотел.
Да. - Подтвердил парень.- Я его ждал. Но тут у нас шпаны навалом. По подъездам шарятся. Грабят пьяных и хорошо одетых. А покупатель - видите как одет. Всё заграничное. Ну, его и грохнули. Спасибо, что не насмерть.
Пошли мы с милицией к нему в квартиру. Он документы на неё показал и свои личные.
-Сколько денег забрали?- Спросил лейтенант.
- Четырнадцать тысяч. Занял я их.- Мне было больно и обидно.
Написали милиционеры какие - то акты, мы расписались в них, а лейтенант пообещал, что грабителя найдут и сообщат мне по месту работы. И уехали.
Пришел я к Женьке, рассказал всё, а он сразу сообразил, что парень этот таким образом уже не раз квартиру «продал» и что «мусора» у него прикормленные. Но этого не докажешь никак и никогда.
- Вали отсюда подальше.- Сказал сосед.- Скоро тебя все, у кого занимал, искать начнут и по морде ещё не раз перехватишь. Езжай за Урал. В Азию. В северный Казахстан. Чуть дальше Зарайска какой - то новый город есть. В Зарайске узнаешь. Там тебя не найдут в жизни. Я сел в свой «москвич», пять канистр бензина кинул в багажник и рванул в Челябинск, а оттуда быстро докатился до Зарайска. Три дня заняло путешествие. И почти день в Кызылдалу ехал. Здесь в газету меня под крики «ура!» приняли. Москвич! Не из районной казахстанской «забубёновки».
Ну, живу два года тут. Совесть почти всё нутро сожрала. Что делать, отец Илия? Я всё сказал как было.
Иерей Илия наложил ему на голову епитимью и прочел разрешительную молитву.
«Господь и Бог наш Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия, да простит тебе, чадо Сергий вся согрешения твоя, и аз, недостойный иерей, властию Его, мне данною, прощаю и разрешаю тя от тяжести душевной и именем Господа наставляю тебя советом по снятию прегрешения твоего»
-Я до завтра подумаю Сергей - как тебе выйти из положения скорбного и для совести тяжкого. Приходи ко мне через день в полночь. Сегодня ночью я буду в Кийме по делам.
- Вас отвезти, батюшка? - Спросил Баландин.
- У нас в церкви три машины. Но я поеду с другом на его транспорте. Спасибо. В общем, я от Господа совет услышал, обдумаю его и через день в полночь всё решим.
Баландин ушел, Илия переоделся в Виктора Сухарева и через двадцать минут был возле дома. На кухне в его квартире светился красивый голубой плафон.
- Забыл выключить утром.- Успел подумать Сухарев, повернул ключ и вошел в прихожую. И сразу же оказался в объятиях. В прихожей было темно и он целовал Ларису в губы, шею и волосы. Тело, которое он держал на весу, пахло родным. Своим.
-Так не надо больше.- Прошептал он.
- Да. Не надо. Дура я.- Прошептала она.
Шел второй час ночи. В кровати наконец было тепло и спать не хотелось обоим.
Продолжение следует...
Автор: Станислав Малозёмов
Источник: https://litclubbs.ru/articles/37822-otkuda-ja-idu.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: