Начало: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/riurik-glava-7-8-9-651f74a690b03d45f1193460
Глава 10. Последнее сражение. Возвращение на север
- Вот это войско, - прогудел стоявший в первом ряду опираясь на топор Калле, глядя на другой конец залитой солнцем равнины.
Там, от края и до края, ослепительно блестели сталью, полчища саксов. Впереди, построенные в длинные ряды, со щитами и копьями в руках латники, за ними кольчужная пехота, лучники и пращники. На флангах передвигалась кавалерия с реющими над ней знаменами, напоминающими хвосты ласточек.
Стоящих у подножия холмов вестфольдингов были много меньше, конницы не наблюдалось. Перед ними, на грызущих удила лошадях сидела группа ярлов во главе с конунгом. Рюрик в их числе.
- Пора, да поможет тебе Один, - обернулся к нему конунг.
- Сын ярла был на караковом жеребце, в шлеме и кольчуге, в руке держал длинное копье. На плече висел круглый, с умбоном, щит, в ножнах тяжелый меч.
Тронув шенкелями* коня, направился вперед, вскоре под копытами зачавкал торф. Пересек болото по укрытой под ним кладке, выехал на сухое. Позади, вызывая на поединок, трижды пропел рог.
С последними улетевшим в небо звуком, из рядов саксов выехал воин, тяжело поскакал вперед. Был он в шлеме с личиной на лице, дорогой франкской броне, с копьем, щитом и висящими у седельной луки топором и арканом.
В нескольких шагах от противника натянул поводья, взрыхлив землю, жеребец заплясал на месте.
- Ты готов, варвар?
- Да (Рюрик уже понимал саксонский).
Разъехались на сотню шагов, гикнули на коней и, прикрывшись щитами, с выставленными копьями понеслись навстречу. В последний миг Осмунд, чуть наклонив свое, ударил острием в грудь вражеской лошади, копье сына ярла пробило ему щит.
Взвившись на дыбы, конь Рюрика стал валиться на бок, выдернув из стремян ноги, кошкой прыгнул на траву. А жеребец лорда уже плясал рядом, тот с хохотом врубил в поднятый щит топор. Лезвие застряло, Рюрик рванул щит на себя, противника выбросило из седла, гремя доспехами, рухнул наземь.
Подняться не успел - сын ярла уже сидел на груди. Сорвав личину, вонзил меч под челюсть, брызнул фонтан крови. Ноги в поножах засучили по траве, враг дернулся и затих. Со стороны викингов торжествуя, донесся рев, войско саксов молчало
Победитель, встав, снял с луки жеребца Осмунда аркан, захлестнув ноги убитого сел в седло и потащил к рядам саксов. В полусотне шагов обрубил, оставив тело, легким галопом тем же путем вернулся обратно. Товарищи приветствовали его ударами мечей о щиты.
Снова зазвучали рога, теперь со стороны саксов. Их войско двинулось вперед,конница с флагов переместилась к центру.
- Отход на холмы! - проехали перед рядами Рагнар с Вестейном.
Не показывая спины, вестфольдинги мерно пошли назад, поднявшись, выстроились у кромки.
- Заряжай! - махнул рукой Айварс, в ложементы опустили камни, натягиваясь, заскрипели канаты.
Саксонское войско меж тем, уже заполнило всю равнину. Конница с шага перешла в галоп, над головами змеились флаги, стали приближаться к невидимому под травой болоту.
Достигнув его, первые всадники стали вязнуть, в воздухе прошуршали первые камни, рушась на кавалерию и пробивая в ней бреши. За ними еще и еще, на сушь выбралась едва ли половина. Наклонив копья, тяжело понеслась к холмам.
Как только приблизилась, сверху обрушился ливень стрел с шарами из пращ, загремев о доспехи и поражая незащищенные места. Одни всадники рушились на землю, другие, не выдерживая, отворачивали, атака сорвалась. А из топи нарушив строй, уже выбирались, поредевшие латники с пехотой.
На кромке тоскливо завыли рога, по склону, сомкнув шиты, железным клином, двинулись вестфольдинги. Внизу с грохотом сшиблись, замелькали мечи с копьями и топоры. Тесня ряды саксов, язычники рассекли войско надвое. Клин, развернувшись, ударил вправо, на левый фланг напала укрытая в долине меж холмов конница.
Завязалось небывалое сражение: враги остервенело рубили и кололи друг друга, трещали кости, ломалась сталь, лопались черепа. Раненые впивались зубами друг другу в глотки, упавшие резались кинжалами и ногтями вырывали глаза, в небо уносились крики боли и торжества.
Потом вся масса дрогнув, подалась назад, саксы, отступали. Достигнув заваленного трупами лошадей и воинов болота, с трудом пересекли его, отойдя на другой конец равнины. Вестфольдинги, опасаясь засады, не преследовали. Добив раненых саксов и забрав своих, тоже отошли на холмы. Все пространство перед ними усеяли тысячи тел, подсчитали потери.
Убитыми оказались две сотни викингов, в том числе ярлы Вестейн и Гест с Фреем. Больше сотни получили тяжелые с легкими ранения. Один из пороков вышел из строя, у оставшихся иссяк боевой запас.
Вскоре багровое солнце исчезло за горизонтом, на небо наползли тучи, стал накрапывать дождь. А когда наступили сумерки, в лагере саксов запылали множество костров. Развели свои и викинги - быстро холодало. С равнины доносилось рычание пировавших там хищников, где-то в лесу ухала сова.
У одного из пылавших костров, молча сидели Рюрик с викингами «Змея», языки огня высвечивали из тьмы, лежавшее на траве завернутое в плащ тело.
Вестейн, убив многих, погиб от удара копья в грудь, сражаясь во главе клина. Смерть достойная героя.
Когда утонул Деян с командой, тогда еще Велибор, плакал. Рюрик - нет. Глаза были злыми и сухими, хотел отомстить.
В темноте зашуршали шаги, в круг света вошли Рагнар с Харольдом, Гуннар и Эрик Красноглазый, остановились у тела. Харольд, опустившись на колено, сдернул с его лица плащ, наклонился и поцеловал бледный лоб, - до встречи в Валгалле, брат.
Я прикажу на погребальном костре в твою честь убить всех пленных, что захватили - добавил конунг. Подойдя к Рюрику, положил руку на плечо, - держись парень. Группа направилась к следующему костру.
Когда наступило утро, а над равниной рассеялся туман, войска саксов там не оказалось. Послали конных разведчиков, те вскоре вернулись - лагерь был пуст. Враги отступили.
- Поле осталось за нами! - объявил войску Рагнар. - Воздадим честь павшим сынам Одина! (вздел к небу руки).
В полдень к небу поднялись черные дымы, запахло горелой плотью. Души полегших вестфольдингов под крики убиваемых пленников уплывали к вечной жизни. После тризны (из города доставили все необходимое), поредевшими рядами вернулись в Эоворвик встреченные хмурыми взглядами жителей. Те надеялись на победу соплеменников. Увы.
Этим же вечером на причале у драккаров викинги Вестейна во главе с кормчими принесли клятву верности Рюрику. Так он стал ярлом.
А спустя неделю в город вернулся Харрис, выезжавший к доверенным олдерменам, узнать планы саксов и привез Рагнару неутешительное известие. К принцу Уббе прибыли посланники короля Мерсии Бургреда с предложением военной помощи. Тот ее принял.
- Какое войско способен выставить Бургред? - сжал кулаки Рагнар.
- Не меньше десяти тысяч воинов, конунг, - отвел глаза Харрис.
Состоялся военный совет, на котором Рагнар сообщил эту весть ярлам и предложил высказаться.
- Ты вел нас от победы к победе, конунг, - встал первым Эрик Красноглазый. - Но войну с двумя королевствами нам не выиграть.
- А потому следует возвращаться - поднявшись, огладил бороду Гуннар. - И сохранить небывалую добычу.
Их поддержали остальные, терять награбленное не хотелось. А еще приняли решение: вернувшись собрать втрое больше сил и окончательно разгромить саксов, о чем сообщили викингам. Те тоже понимали, новое сражение может быть последним и в Валгаллу не торопились.
Одни хотели на свои доли построить драккары и, наняв команды разбойничать самостоятельно, другие купить рабов для улучшения хозяйств, а третьи спустить все в кутежах. Истратив на азартные игры, выпивку и шлюх.
Не откладывая в долгий ящик, занялись сборами: к причалам двинулись тяжело груженые телеги, добычу с них вместе с продовольствием и водой, загружали на корабли. Пригодились и захваченные купеческие суда, их трюмы заполняли под завязку.
Днем, вместе с кормчими, Рюрик наблюдал за погрузкой своих драккаров, проверял снасти и другое оборудование, а ночи проводил с Мариам. Они пылко любили друг друга, и молодой ярл предлагал девушке с семьей уплыть с ним, обещая сделать своей женой.
- Я христианка а ты язычник, это невозможно,- качала золотыми косами. - К тому же здесь моя родина и дом, а там чужбина.
В день отплытия Рюрик навестил ее последний раз, опустив на стол тяжелый кошель с монетами - вам. Крепко обнял, поцеловав в губы и молча вышел. Так кончилась их любовь.
А спустя еще час, флотилия отчалила, выстраиваясь гусиной стаей, вышла на гладь залива. Мерно звучали гонги, дружно вздымались весла, а потом грянула песня
Стремительный удар меча,
укол стрелы, блеск топора, -
и мир исчез в твоих глазах,
и моря нет, и нет друзей,
и ты один!
пружинили широкие спины викинги.
С первого же дня плавание не задалось: к полудню один из купеческих кораблей дал течь, пристав к берегу разгрузили и, вытащив на песок, занялись ремонтом. Закончили только к ночи, пришлось стать на якоря и дожидаться утра.
Оно выдалось туманным, ветра не было, снова взялись за весла. Спустя час спустились к речному устью и здесь «Морской волк» Рагнара, шедший головным, прочно сел на мель. Движение застопорилось.
Лоцман из саксов клялся всеми богами, что его вины нет, она блуждающая, из тех, что создают приливы с отливами. Разгневанный конунг приказал его убить. Хряснул меч кормчего, голова сакса покатилась по палубе, тело швырнули за борт.
Подошли еще два драккара, на головной завели канаты, работая веслами в обратную, принялись стягивать - не удалось. Днище прочно завязло в иле, стали ждать вечернего прилива. Когда, наконец, он пришел все повторили, драккар освободился из плена, флотилия вышла на морской простор.
Там гулял соленый ветер, катя пенные валы. Весла втянули в уключины, подняли красные с черным паруса. Надулись их крутые груди, зазвенели ванты, сделали крутой поворот. Справа открылось уже знакомое побережье со скалами и птичьими базарами, пошли вдоль него.
С наступлением рассвета земля скрылась позади, взяли курс к родным берегам. Опять по утрам кричали сигнальные петухи, созывая отставших, под звон гонгов менялись гребцы, плавание продолжалось. Море баловало отличной погодой и попутными ветрами, дувшими с завидным постоянством. Днем в небе ярко светило солнце, покрывая лица викингов загаром, а по ночам в высоком небе сияли мириады звезд.
Покачиваясь на корме «Змея» рядом с кормчим, изредка ворочавшим правилом, Рюрик, скрестив на груди руки, думал о своем. Теперь он владетель целого фьорда с гордом, четырех драккаров с командами и львиной доли добычи. О подобном даже не мечтал. А еще не мог забыть Мариам. Она приходила во снах, заставляя просыпаться.
На площадку, поднялся Осмомысл, стал рядом. Бороду развивал ветер, на солнце блестела лысина.
- Давно не бывал в море, - оглядел голубой простор. - Чудное творение господне.
- Его тоже создал твой Бог? - ухмыльнулся от правила кормчий.
- Как и все другое в этом мире, - осенил себя крестом.
В команде «Змея», как многих других, не хватало гребцов, и монаха посадили на рум, где он проявил умение. Спросили, - откуда оно? Выяснилось, рабом греб несколько лет веслом на галерах. Когда его смена менялась, сжевав просяную лепешку с солониной и запив водой, усаживался на палубу, где достав из мешка, читал библию.
- О чем рассказывают твои руны, жрец? - смеялись, укладываясь вздремнуть викинги. - Может о пирах и женщинах?
- Это писание о делах Господних. Если желаете, могу рассказать.
- Давай, - соглашались некоторые. - Мы слушаем.
И он, перелистывая страницы, читал о своем Боге. В отличие от ихних, тот был добрым. Призывал к покорности и добру, а еще творил множество чудес: превращал воду в вино, ходил по воде как по суше, пятью хлебами насыщал тысячи и еще много чего другого.
- Скучный твой бог, - зевали язычники. Не то, что наши Один. Злой, могучий и веселый. У него море вина, всегда пиры и множество валькирий. А у твоего всего одна, да и та шлюха. И под монотонное бормотание монаха засыпали, издавая богатырский храп.
Осмомысл закрывал библию и прятал в мешок, предаваясь размышлениям о бренности бытия. А еще тихо радовался. Зерна новой веры посеяны и неизбежно прорастут.
- Ну что, снова пытался обратить в новую веру моих язычников? - усаживался рядом с ним Рюрик. Став ярлом он не гнушался работать веслом, и был загребным в одной смене с монахом.
- Я только наставлял их на путь истинный,- пожимал тот плечами.
- Зря. Они не променяют Валгаллу и вечную жизнь после смерти на твои нудные молитвы.
- А ты?
- И я тоже. А теперь расскажи про великих полководцев древности.
И Осмомысл рассказывал о Ганнибале, Александре Македонском, древней Спарте. Рюрик слушал и запоминал.
Дни тянулись ровной чередой. Утром из-за горизонта вставало солнце, вечером тонуло в море. Флотилия Рагнара неуклонно продвигалась к северу. Начало холодать, встречались кашалоты, пускающие вверх фонтаны, волны стали круче и сильнее. На подходе к Скандинавии драккары попали в шторм. На небо наползли тучи, в вантах завыл ветер, дневной свет померк.
Опустив паруса, вставили в уключины весла, стали выгребать против волн. А они становились все выше, поднимая корабли на гребни и со страшной силой бросая вниз. Кормчие призвали на помощь помощников, те с трудом ворочали правилами, корпуса стонали, румы и палубы заливало водой.
- Навались! - сквозь вой ветра, кричал Рагвальд, еще трое, напрягая мускулы, с трудом удерживали руль. Весла гнулись, от натуги трещали спины, по ним тек холодный пот.
Идущий впереди драккар развернуло ударом волны, вторая проломила борт, он мелькнул черным килем и исчез в пучине.
- Господин! - пробрался к Рюрику, ворочавшему веслом, один из викингов. – Разреши выбросить за борт проклятого жреца! Это наколдовал бурю!
- На место, сын суки! - прорычал ярл. - Иначе прикажу выбросить тебя!
Шторм бушевал весь остаток дня и ночь, к утру стал выдыхаться. Оно наступило незаметно, серое и хмурое. По морю катили высокие валы, но ветер утратил свою силу. Далеко сзади зарывал нос в пену «Вепрь», там же просматривалась «Касатка», «Ворона» нигде не было. У горизонта виднелись еще несколько судов, а потом исчезли.
Небо стало очищаться, в разрыве туч проглянуло солнце, наступил штиль.
Рюрик приказал втянуть весла уключины, обессиленная команда сползла с румов. А у мачты, на коленях, стуча лбом в палубу и поднимая руки, Осмомысл возносил хвалу своему богу.
Спустя час к «Змею» подошли два отставших драккара, закачались рядом.
- Как дела?! - приложил ладони ко рту ярл.
Кормчий «Вепря» прокричал, что у него смыло двух гребцов, на «Касатке» одному проломил веслом грудь.
- До вечера отдыхаем! - приказал Рюрик. Суда, встав на плавучие якоря, легли в дрейф*.Все, кроме вахт уснули, за бортами плескалась вода.
На закате, окрасившим горизонт в пурпурные тона, съели по лепешке с сыром, пустив по кругу мех с вином. Затем кормчие определились по солнцу, на мачтах вздулись паруса, и вечерний бриз повлек корабли дальше.
Еще до выхода, Рагнар на случай шторма приказал всем следовать до мыса Гренен самостоятельно и ждать там отставших.
В начале второй недели, когда в бочках стала цвести пресная вода, показался желанный мыс с выступающей в море косой и грядой невысоких холмов за ней, густо поросших лесом.
У берега, в ряд, уже чернели семь судов (на одном стучали топоры) чуть выше, на лугу стоял роскошный шатер Рагнара, захваченный у Этельреда и несколько палаток. С последними ударами весел драккары Рюрика зашуршали килями о песок, спрыгнул с носа в набегающий прибой.
Широко шагая, направился к шатру. Чуть пригнувшись, вошел под открытый полог, - всем счастья и здоровья!
- Рад видеть, - приветствовал его конунг. - Счастья и здоровья,- откликнулись сидевшие на лавке ярлы.
- Как дошел? - кивнул на нее Рагнар.
- Потерял «Ворона» (присел с краю).
- Не ты один, - пробурчал Эрик Красноглазый. - У меня затонула «Акула» с командой.
- А мой «Осьминог» течет, словно решето, - добавил сидевший рядом Гуннар.
Имелись поломки и у других. На драккаре Сигвальде волной проломило борт, а у Харальда снесло мачту.
- Будем ждать остальных, - прошелся по шатру конунг. - А пока следует привести суда в порядок.
На берегу начались работы: одни драккары принялись разгружать, чтобы вытащив на песок, заняться ремонтом, на других вычерпывали воду и меняли такелаж. Два десятка викингов, прихватив луки с копьями, отправились на охоту в лес.
К вечеру, в раскинутом стане пылали несколько костров, на вертелах, издавая дразнящий запах, подрумянивались туши кабанов и оленей. В течение следующих трех дней на мыс высадились команды еще девятнадцати драккаров, остальных взяло море. По погибшим устроили тризну, а с первыми лучами солнца мыс Гренен опустел.На косе дотлевали кострища, в небе кружилась стая чаек. Вдали чуть виднелись паруса.
Теперь поредевшая флотилия шла вдоль побережья Скандинавии. Рагнар со своими датчанами остались в Ютландии, остальные продвигались дальше. Затем в свои заливы ушли норманны со свеями, остались одни варяги. Холодало, все больше чувствовалось дыхание осени. На скалах, готовясь к отлету, шумели птичьи базары.
Утром седьмого дня, ветреным и холодным, драккары Рюрика вошли в Варангер залив, откуда, перестроившись в фарватер, проследовали к Меск-фьорду. Спустив паруса, на веслах пошли меж угрюмых скал, с разбивавшимся о них прибоем. На сигнальной, дым в небо не поднялся, а когда открылся берег, причала с гордом там не было.
Кили прошуршали по мокрой гальке, держа оружие наготове, спрыгнули в шуршащую пену, выбрели на сушу. Встретил застарелый запах гари, поваленные бревна частокола с воронами на них, озираясь, вошли внутрь. На месте главного дома серело пепелище такие же кругом. Тут и там белели кости, скалились черепа.
В молчании обошли все, спугнув песца, вернулись назад.
- Кто мог такое сделать? - сжал кулаки молодой ярл. Стоявшие вокруг команды подавлено молчали.
- Нужно узнать у Агвида, он наш ближайший сосед, - хмуро сказал Рагвальд. Его поддержали два других кормчих.
- Калле и Мунк со мной, - приказал Рюрик. - Остальным ждать.
И трое, прихватив копья, побежали волчьим шагом туда, где розовели тундры.
С короткими передышками, в сумерках, добрались до усадьбы бонда. Мунк загрохотал кулаком в закрытые ворота.
Чуть позже викинги сидели у пылающего очага в главном доме, где от Агвида узнали, на горд напал тесть Ингольфа - Торкел вместе с его сыном.
- Об этом мне рассказал Фроуд, - подлил гостям в чаши пива бонд. - Он прискакал ночью весь в ранах и с Хелли на руках. К утру умер, а девочка у меня.
- У тебя? - изумленно поднял глаза ярл.
Бонд сделал знак слуге, тот вышел и вскоре вернулся с Хелли.
- Рюрик! - бросилась к нему, обвив тонкими руками шею. - Я знала, что ты вернешься!
- Конечно, конечно дорогая - гладил по светлой головке.- Видишь, уже здесь.
- А отец?
- Его нет.
- И мамы тоже, (всхлипнув, прижалась еще тесней). Ты возьмешь меня с собой?
- Обязательно, сестренка. А это тебе, Агвид, - достал из кошеля горсть золотых монет, высыпав на стол. За помощь и заботу.
В полдень, на подаренных бондом лошадях вернулись обратно. Команды, похоронив останки и насыпав над ними невысокий курган, ждали своего ярла. Узнав, кто сжег горд и убил их близких, воспылали местью.
- Смерть! Смерть проклятому Торкелу! - блеснули выхваченные мечи.
- Утром отплываем за его головой, - обвел всех Рюрик волчьим взглядом.
Прихватив луки со стрелами, в тундры унеслись четыре викинга, остальные занялись разгрузкой драккаров и поставили для Хелли кожаную палатку.
На закате охотники вернулись с тушами двух оленей, запылали костры, стали жарить на рожнах мясо. Смеха и веселья не было. После ужина точили оселками мечи с топорами и жала копий. Угрюмо молчали, копя злобу.
Отплыли на утренней заре, в тумане, оставив на берегу охрану и монаха. Провожала только Хелли, закутанная в накидку из белого горностая. Подарок брата.
Выгребли из фьорда в залив, подняли паруса, хриплый голос затянул песню
Твой драккар на дне лежит,
сердце пламенем горит!
Но прохладны воды в море и душа не знает горя,
День придёт, наступит час,
смерть ждёт каждого из нас!
грянули еще двести.
К полудню открылся пустынный мыс Кнившелодден, со скальной грядой вдали, куда вел узкий фьорд. Был отлив, поднялись вверх на веслах, у подножия темнел частоколом горд.
- Не вижу драккаров Торкела. У него их три, - оглядел берег Рагвальд.
- А на стенах нет стражи, - приложил к глазам ладонь стоявший у борта Мунк. - Думаю, засада.
Втянув весла, причалили к свайной пристани, команды загремели башмаками по доскам. На берегу выстроились в стену щитов. Впереди мечники, за ними копьеносцы с лучниками и пращники.
Рюрик послал к горду трех разведчиков - прикрывшись щитами, гуськом побежали к частоколу. Там, прижавшись к кольям, чуть выждали, скользнули в приоткрытые ворота. Через несколько минут появились снова, один замахал рукою двое широко распахнули створки.
Не размыкая щитов быстрым шагом приблизились, вошли внутрь.
Горд был брошен. Большой дом пуст, как и все другие, загоны для скота и надворные постройки тоже. В одной нашли двух изможденных трэллов с клеймами на лбах, пригнали к стоявшему на крыльце Рюрику.
- Где Торкел? - впился в них глазами.
- Ушел, господин - махнул один рукой в сторону моря. - На новые земли, еще весной.
- Куда именно?
- В Ледяную страну*- закашлялся, второй. - Я слышал разговор надсмотрщиков.
- Где эта страна? - обернулся ярл к Рагвальду.
- Два месяца плавания на север, где конец света. И искать там Торкела, все равно, что иголку в стогу сена.
- Будь он проклят, сын суки, - скрипнул зубами Рюрик. От мести пришлось отказаться.
Собрались в доме с кормчими на совет, как быть дальше.
- На носу зима, а у нас ни крыши над головой, ни припасов, - начал кормчий «Вепря» Олаф.
- Можно зимовать здесь, - раздавил бегущую по руке вошь Шварн с «Касатки».
- Другого ничего не остается, взглянул на Рюрика Рагвальд.
- Так и быть, - чуть подумал ярл. - Зимуем здесь. Ты, Шварн, возвращаешься за грузом и остальными, мы начинаем обживаться.
Вскоре «Касатка» отчалила от причала, все принялись за работу. Команда «Змея» расположилась в Большом доме вместе с ярлом, «Вепря» заняла два соседних.
Одно из строений разобрали на дрова, в жилищах разожгли очаги для прогрева, помосты застлали обнаруженным в конюшне сеном. Сняв брони с кольчугами и шлемы, вычистили их и оружие, смазав китовым жиром, повесили на стены.
Умиравшим с голода трэллам дали по куску солонины и лепешке, те показали окрестности, рассказав, в тундре пасутся стада оленей, а на озерах много перелетной птицы.
На второй день пришла тяжело груженая «Касатка», ее разгрузили, каждый из команд получил свою долю добычи. Выйдя в тундру, устроили облавную охоту, добыв три десятка оленей, и настреляли множество жирных гагар с утками,
Олаф на «Вепре» ушел в море и спустя три дня вернулся, буксируя кашалота. Вытащив канатами на берег принялись за разделку. Несколько дней у горда дымили костры: коптили оленину с птицей, топили рыбий жир и солили мясо, наполнив пропитанием два амбара. В завершение, собрав в тундре изрядно клюквы с морошкой, замочили десяток бочек.
Зима не заставила ждать. Вскоре завыли метели, ударили морозы, пришла полярная ночь, развесив в небе цветные серпантины. Но в Большом доме и двух соседних было тепло: жарко пылали очаги, горящие плошки с жиром добавляли света, в продухи уходил дым.
Весь короткий день вестфольдинги трудились: одни уходили в тундру ставить силки на зайцев с куропатками и ловить в озерах рыбу, другие разбирали бревенчатые постройки на дрова, остальные окалывали лед вокруг драккаров (фьорд понемногу замерзал).
С наступлением же вечера, под вой пурги за стенами, чинили одежду и вязали снасти. А еще играли в кости, вели неспешные разговоры и слушали песни скальдов о героях прошлых лет. В отдельной комнате, за пологом, раньше принадлежавшей семье Торкела, обосновались Рюрик с Хелли и Осмомысл.
Монах рассказывал девочке чудесные сказки: о подвигах Геракла с Одиссеем, Синдбаде - мореходе и Ионе, которого проглотил кит. А когда та засыпала, учил ярла письму и чтению. Тот понемногу их осваивал.
По ночам Рюрик часто не спал - думал, как жить дальше. С этими краями его ничто не связывало. Названный отец погиб, его горда не существовало, а в том, что жили, оставаться не желал. Как и его команды. Мыс Кнившелодден был самым северным и холодным, кругом только скалы болота и тундры. Все чаще в памяти всплывали родные места, а еще Ильменский посад и Любава.
На переломе зимы отметили очередной Йоль, украсив стены зеленым можжевельником и откупорив последний бочонок франкского вина, а потом она закончилась, наступила весна.
Северные ветры улетели, небо поднялось выше, не жарко засияло солнце. Лед в фьорде стаял, тундры покрылись зеленью. Над ними, курлыча, тянули из теплых стран журавли.
Одним таким днем Рюрик собрал у себя кормчих, - решать, как быть дальше. Первым высказался Рагвальд.
- Нужно искать новые земли к югу, - огладил вислые усы. - Завоевать или отнять. Его поддержали остальные, предложив напасть на пруссов* и захватить фьорд.
- Земли у них богатые, море теплое - навалился на стол Олаф. - А еще много солнечного камня*, хлеба и скота.
- Верно говоришь, - тряхнул длинными волосами Шварн. - Там станем еще богаче и заведем новых жен.
Рюрик молча выслушал, а потом сказал, - у меня другое предложение.
- Какое? - уставились на него все трое.
- Обосноваться в тех местах, где я родился - у словен.
- Это целый союз воинственных племен. Нападем на одно, им помогут другие, - нахмурился Рагвальд.
- А зачем нападать? Мы придем с миром и предложим свои мечи, - хитро улыбнулся Рюрик. - Одним, против других. За что попросим землю.
- Г-м, - переглянулись Олаф с Шварном. - Неплохое предложение.
- Тем более, у меня там родня и знакомые, не из последних. Ну, так как?
- Чтож, можно попытаться, - пожал плечами Рагвальд. - Мы ничего не теряем.
- В таком случае созывайте остальных, сообщим решение.
Кормчие, встав, вышли, а затем снаружи призывно заревел рог.
Рюрик, сняв со стены плащ, застегнул фибулу и, поправив меч, направился вслед за ними.
Перед Большим домом переговариваясь, собрались команды. Остановившись на крыльце рядом с кормчими, ярл поднял руку (шум стих) и громко сообщил о решении. Несколько минут все молчали, а потом вышел один. Коренастый и с синим узором на лице.
- Для чего искать новую землю? Вернемся в свой горд. Снова его отстроим, будем жить дальше, и плавать по морям.
- Точно! - раздались голоса. - Херлиф прав!
Растолкав ряды, вперед выступил Мунк, на голову выше остальных.
- Нет не прав, клянусь Одином! - рявкнул басом. - Там одно пепелище с костями. - Предлагаешь на них жить? (глыбой навис над Херлифом).
Тот развел мускулистыми руками и промолчал.
- Нужно искать новую жизнь, а не цепляться за старое! Я сказал.
Мунка поддержал Калле, а многие прокричал.- Идем на новые земли, ярл! Веди!
Со следующего утра начались приготовления.
Доставив к причалу бревна, команды вытащили на них драккары, предварительно сняв все, что можно, уперли в борта подпорки. Затем прикатили бочки с ворванью* и котлы, разожгли из плавника костры. Несколько дней очищали днища, конопатили и покрывали кипящим жиром корпуса. Когда же дерево его впитало и высохло на незакатном солнце, драккары, спустив на воду, стали оснащать.
Вместо балласта, под палубу поместили груз награбленного серебра со златом, продовольствие и бочки с водой, в румы личные вещи. Сбоку каждого, на крюке борта, изнутри доспехи - снаружи круглые щиты. Кормчие все дотошно осматривали и проверяли.
Для Хелли поставили кожаную палатку на носу «Змея». Когда в тундрах зацвел багульник, отплыли.
На берегу остались трэллы. Им дали огниво, лук со стрелами и нож...
Глава 11. Новый город. Раздоры с соседями
С высокой башни детинца во все концы доносились удары била*, призывавшего народ на вече*. Он стекался со всех улиц, слободы за стенами и ближних займищ*. Шли родами семьями и цехами, впереди кончанские* старосты. Постепенно обширная площадь перед детинцем с высоким помостом в центре заполнялась народом.
Там стояли посадник Тишила с боярами Якуном, Захарием и Гурятой. Все в шапках с собольей оторочкой и парчовых кафтанах. Шестой год Тишила был во главе общины, и умело вел дела. За это время Ильменский посад разросся вдвое, перешагнул Волхов и стал прозываться Новым городом.
Между ним и слободой на другом берегу, был построен крепкий мост, городской тын стал выше и прочнее, умножилось число причалов и гостей, разрослось торжище.
Прирастал город и землями: на Ильмене, вверх по Волхову, Шелони и Мсте возникали займища с починками жившие по его законам и платившие дань. Киевский князь Аскольд присылал в него послов желая взять под крыло, но новгородское вече, блюдя свои интересы, согласия не дало.
Когда площадь заполнилась до отказа, а кому не хватило места, устроились на крышах, било замолчало. Тишила выступил вперед и поклонился на четыре стороны.
- Вече Нового города! (обозрел всех взглядом) к нам приехали соседи - кривичи. Просят сказать слово!
- Пусть говорят! - закричали из толпы.
Тишила сделал приглашающий жест, по лестнице на помост поднялись двое в доспехах и плащах.
- Я воевода кривичей Храбр! - поклонился старший. - На наши земли напали венеды*. Жгут посады с починками, грабят и уводят в полон людей. Просим у вас помощи!
Наступила короткая пауза, а потом снизу закричали, - не давать! Вы на нас тоже нападаете!
- Дать! - завопили другие. - Кривичи одной с нами веры!
Возникла потасовка, драчунов растащили.
- Ну, так как?! - заворочал шеей посадник.
- Дать!! - с городских крыш в небо сорвалась стая голубей.
Чуть позже Тишила с боярами и гостями сидели в покое детинца за накрытым столом, куда пригласили Новгородского воеводу. Он был зятем посадника, войдя, поклонился.
- Присаживайся Буслай, - сказал тесть (опустился на лавку). - Слышал вечевое слово?
- Да, отец.
- Завтра с утра берешь дружину, идешь на венедов.
- И поможет тебе Сварог* добавили бояре.
На восходе солнца из города выступила рать - полторы сотни конных и две пеших. У ворот стояли провожавшие, на высокой башне детинца рядом с отцом Любава с годовалой дочкой на руках.
- Так говоришь, напали внезапно? - спросил, покачиваясь в седле впереди рядом с Храбром Буслай.
- Ночью, аки тати*, - кивнул тот навершием шлема. - Половина моей дружины полегла, другая отступила в посад и заперлась там.
- Тогда идем к нему, - принял решение воевода.
Он был средних лет, из боярской семьи, когда-то служил в дружине муромского князя. Не раз ходил на булгар с хазарами и знал ратное дело.
Двигаясь лесами по известным Храбру с его спутником тропам, на четвертый день вышли к берегу Ловати, на котором стоял посад. Дома внутри горели, по лестницам на тын, прикрываясь щитами, лезли венеды. В ворота глухо бил таран.
Буслай скрытно развернул дружину на опушке, по команде ударили в тыл захватчикам, те смешались. Видя, что пришла подмога, кривичи, распахнув ворота, ударили на врага, завязалась сеча. Зажатые с двух сторон венеды, не выдержав боя, побежали.
Их преследовали, рубя мечами, поражая копьями и стрелами, захлестывали шеи арканами. Уйти удалось немногим. В бою пали семь новгородских дружинников, и получил рану в грудь Буслай. Знахари кривичей наложили на нее повязки с целебным зельем, но по дороге домой воевода скончался от горячки.
Новгородцы схоронили его на высоком берегу Волхова, насыпав над могилой курган, и устроили поминальную тризну. На ней закололи трех пленников, окропив землю кровью. Так Тишила потерял зятя, а Любава стала молодой вдовой.
В этом же году, рассорившись за угодья, кривичи пошли войной на чудь, сжигая селения с займищами друг у друга, вытаптывая посевы и угоняя скот. Новгородцы замирили соседей, предложив войти с ними в союз, те не захотели.
А следующей весной, сговорившись с мерянами*, их старосты навестили город, требуя для себя части дани от торговли. Мол, все живем на водном пути из варяг в греки, а дань с пришлых купцов берете только вы.
Бояре собрали вече, на котором те высказали свои требования, за что горожанами были стащены с помоста и изрядно биты. Дружинники едва спасли. Выехав за ворота, старосты оглядывались, грозя кулаками, - ничего, еще посчитаемся.
С тех пор распри с соседями усилились. Они стали нападать и разорять окраинные земли города, а тот высылать для отражения дружину.
Чтобы знать планы супостатов Тишила заслал к ним послухов*, они вскоре выведали - смутьяны призывают пруссов, хотят осенью вместе сжечь Новый город, захватив его земли и водный путь. Пруссы, извечные враги всех словен, дали свое согласие
Бояре, встревожившись, вновь провели вече, оно долго спорило и решило - просить помощи у Киева. Не откладывая в долгий ящик, выслали посольство. Во главе Тишила, в помощь ему Гурята с Захарием.
На утренней заре у главного причала стояла крутобокая ладья с шестнадцатью гребцами, куда дружинники загрузили подарки для киевского князя: два бочонка серебра, короб речного жемчуга и десять сороков черных соболей, а еще провиант на дорогу. Посольство провожали новый воевода Болеслав, купцы с кончанскими старостами и множество народу.
Помолившись Перуну и поклонившись провожавшим, Тишила с боярами взошли на борт, весла вспенили воду, ладья отчалила. Выйдя в Ильмень, подняли парус, тот забрал свежий ветер, судно заскользило по воде. Когда над дальними лесами взошло солнце озеро осталось позади, вошли в устье Ловати. Река была неторопливой и спокойной, с низкими пойменными берегами, поросшими кустами, ветлами и ольхой. Ветер стих, опустили парус и взялись за весла, выгребая супротив течения.
Изредка встречались рыбацкие челны, спешившие укрыться в заводях, в жаркий полдень пристали к речной косе.
Там бояре, устроившись на ковре в тени берез, отобедали медвежьим окороком и копченым угрем, запивая хмельным медом, а дружинники с гребцами сваренной в котле кашей, сдобренной льняным маслом, холодной бараниной и хлебным квасом. Когда зной спал, погребли дальше.
Вверх по реке поднимались двенадцать дней, останавливаясь на ночевки в протоках, где гребцы спали в ладье, а послы на берегу в специально поставленном шатре. Дружинники с копьями, прохаживаясь у костра и вглядываясь в ночь посменно охраняли. В чащах тоскливо ухал филин, изредка рычал пардус*.
Из Ловати перешли в Днепр текущий меж зеленых лесистых берегов, пока еще быстрый и неширокий, стали сплавляться вниз. Теперь снова шли под парусом, за бортами журчала вода, оставляя за кормой пенный след. По мере движения река становилась полноводней, вбирая в себя многие другие, навстречу стали попадаться купеческие суда, баржи и расшивы.
Утром пятого дня берега, поросшие дремучими лесами, еще больше раздвинулись, на холмах правого открылся Киев. С множеством причалов и обширным торжищем внизу, опоясанный рвом, высоким земляным валом и дубовым заплотом со сторожевыми башнями.
За ними виднелись крыши множества домов и княжеский детинец. Из главных, каменных ворот, к реке шла мощеная дорога, по которой вверх и вниз катили телеги, гнали гурты скота, ехали конные, шли пешие.Послы знали, что город основал старейшина живших в этих краях полян Кий с братьями Щеком, Хоривом и сестрой Лыбедь.
- Да, славен и могуч град Киев, стоя на носу ладьи, - покачал головой Тишина.
- И мы бы так смогли, кабы не распри с соседями, - пробурчал Гурята, а Захарий завистливо вздохнул.
Ладья меж тем с последним замахом весел пристала к крайнему в длинном ряду причалу, два дружинника выпрыгнув на настил, завели на него канаты. В уши ударил многоголосый шум торжища, крики зазывал и рев скота. Из толпы протолкался небольшой отряд дружинников с копьями и щитами, гремя поножами по настилу, остановился у ладьи.
- Кто такие и с чем пришли? - выступил вперед десятский* с мечом на перевязи и алом, до колен, плаще.
- Послы из Нового города к князю, - первым ступил на причал Тишила.
Бояре с посохами величаво сошли за ним.
- Вот как? - вскинул тот бровь. - Ну что же, милости просим, идем за мною.
Расталкивая толпу, дружинники сопроводили послов от причалов вверх по дороге к воротам, у которых стояла стража.
- Кого ведешь, Ропша? - оглядел бояр старший, в блестящей кольчуге и серьгами в ушах.
- Из Нового города послы к князю.
- Проходи, - качнул головой
Миновав темный проход вошли в город, направились в центр, к детинцу. Улицы были чистыми и широкими, с бревенчатыми на них домами, крытыми дворами и амбарами. На пути встречались кузнецы, бондарни и гончарни, шла бойкая торговля в лавках.
В воротах детинца тоже стояла стража. Там десятский передал бояр сотнику, он проводил в гостевую избу, - ждите. И ушел. Вернулся не скоро, сообщив, князь занят делами, примет послов завтра.
- А пока отведайте наш хлеб-соль (обернувшись к дверям, хлопнул в ладони). Оттуда появились слуги, застелив льняной скатертью и накрыв обильный стол.
- Кушайте, - поклонившись, вышли.
Сотника звали Погоняй, он выпил с новгородцами кубок фряжского* за знакомство, сообщив, что те могут вольно ходить по Киеву и тоже распрощался.
После сытной еды бояре всхрапнули на полатях в опочивальне, а потом, выйдя из детинца, прогулялись по городу и направились к причалам. Там, приказав дружинникам захватить подарки, вернулись обратно.
На следующее утро, князь Аскольд принял новгородцев в своих покоях, обширных и богатых. Потолки и стены были расписаны фресками, полы усланы персидскими коврами, в окнах играли радугой цветные витражи. Сидел он на помосте в высоком резном кресле, положив руки в перстнях на подлокотники. Ниже, по бокам, стояла стража, придворные и бояре.
- Новгородские послы! - стукнул жезлом в пол княжий распорядитель, те чинно проследовали в зал, низко поклонились.
- Мы приветствуем тебя, князь, и желаем здравия! - приложил к груди руку Тишила, а Гюрята, обернувшись к дверям, сделал знак.
Оттуда парами вышли новгородские гридни, неся подарки. Сложив у помоста, отошли в сторону.
- Прими наши скромные дары, - продолжил посадник. Аскольд оглядел и величаво кивнул золотым обручем на голове. - С чем пожаловали?
- В наших землях смута. Кривичи, чудь и мери делают набеги. Бьют людей, грабят и уводят в полон. А теперь пригласили извечных врагов словен - пруссов, хотят сжечь город. Помоги, князь, дружиной. Вместе с нашей разобьем.
Аскольд долго молчал, а затем подался вперед, - я вам предлагал уйти под мое крыло. Не захотели, возгордились. Вот вам расплата! - ткнул в просителей пальцем. - Дружину не дам. Такое мое слово.
На этом аудиенция закончилась, распорядитель выпроводил послов из покоев.
- Чтоб тебя Перун разразил! - спустившись по ступеням во двор, сплюнул Тишина. Гурята с Захарием мрачно шагали рядом. Приказав дружинникам забрать пожитки из гостевой избы, вышли из детинца в город, а оттуда направились к причалам.
- Отваливай! - прокричал короткое время кормчий. На носу и корме двое отпихнулись баграми, весла вспенили воду. Ладья с лебединой шеей стала подниматься вверх по течению.
В город вернулись, когда леса окрасились в багрянец, там было неспокойно. Появились бежавшие от соседских набегов смерды*- жители починков, займищ и огнищ. Ширились и ползли слухи о скором пришествии ненавистных пруссов.
Как часто бывало в лихую годину, решили призвать волхвов. Те умели предсказывать будущее, накладывать заклятья и гадать. Жили волхвы в двух днях пути от города на Ильмене в древнем капище, где поклонялись богу Велесу - духовному наставнику и стражу на границе миров, ведающему все тайны мироздания.
Тишила отправил за ними дружинников на расшиве, те воротясь привезли трех старцев. Каков их век никто не ведал, но старший, по словам знающих людей, жил вечно. Он помнил давно ушедшие народы и времена, говорил с богами и знал будущее.
На волхвах были белые одеяния, длинные седые волосы не покрыты, в руках посохи, ноги босы. Их с почестями сопроводили в покои, где ждали посадник с боярами, воевода и именитые горожане. Сесть волхвы отказались, остались стоять и молча выслушали Тишилу.
Когда закончил, старший, на голову выше своих спутников и с бельмами на глазах, глядя в никуда прошелестел сухими губами, - я вижу. Придут черные ладьи с драконьими головами, а на них забытый человек. Он рассеет вражьи силы.
Потом двое других взяли провидца под руки, и все трое неспешно вышли.
- Болеслав, - нарушил тишину посадник. - Прикажи дать волхвам подарки и доставь обратно.
- Слушаюсь, господин,- направился вслед за старцами.
Оставшиеся стали судить да рядить, какие такие ладьи и забытый человек, очень уж все туманно
- Нужно вернуть, чтобы прояснил, - откашлялся кто-то из купцов.
- Окстись! - цыкнул на него Тишила. - Помните, что было три лета назад? (уставился на присутствующих).
Все помнили. Волхвы предсказали голод, а над ними посмеялись. Когда же пришло время жатвы, зарядили дожди, все пропало на корню. Ели мякину.
- То-то же, - добавил посадник. - А пока нужно готовиться к обороне.
Уговорились в помощь дружине созвать ратников с данных земель - земцев, закупов и смердов; сделать запасы провианта, заполнить водой ров и укрепить стены. Тем же днем во все концы новгородских земель поскакали дружинники.
...В дне пути от Новгорода, за черным лесом, раскинулось огнище*. Два клина земли с созревающей рожью и ячменем, меж ними за частоколом заимка. Приземистая из бревен в обхват изба, с окошками затянутыми пузырем, конюшня с хлевом, колодец и амбар. Все срублено крепко и надежно.
За длинным столом в доме, сидя на лавках, при свете плошки ужинала семья. Угрюмого вида хозяин по имени Сварг, его жена с дочкой и трое сыновей, младшему пятнадцать. Хлебали квас с редькой из двух чашек, вприкуску с ломтями хлеба, затем ели кашу со шкварками, запивая кислым молоком.
Снаружи донесся стук в затворенные ворота, басовито откликнулся пес.
- Кого это принесло на ночь глядя? - утер губы рукавом хозяин, встал и, пригнувшись, вышел в низкую дверь.
- Открывай! - снова загремели в ворота. Цикнув на собаку, отодвинул брус, распахнул сворку.
Во двор въехал оружный дружинник на коне, слез с седла, - здравствуй хозяин.
Сварг, молча кивнув, запер ворота и пригласил в избу. Там, усевшись на лавку, гонец сообщил - посадник с воеводой призывают ратников, отражать соседние племена, идущие на Новый город войной
- Завтра пойдем, - хмуро выслушал огнищанин. - Ведана, накорми гостя, а ты Ульян, задай жеребцу овса, - приказал старшему сыну.
Как многим, город дал ему кусок леса под огнище, где Сварг распахал пашню и завел хозяйство, платя за это дань. Зимой, по санному пути отвозил туда десятину урожая, мед и добытые на охоте меха.
Город не давал чужакам в обиду, пришла пора его защищать.
Поутру гонец ускакал дальше, а огнищанин с двумя старшими сыновьями, захватив рогатины с топорами и харч, отправился лесными тропами к ближайшей заимке. Оттуда вышли уже всемером, по дороге к Волхову становилось больше.
А в Новом городе шли приготовления к встрече врага: вычистив, ров заполнили водой, заменили на тыну старые бревна, к воротам тянулись возы с провиантом и пылил скот.
На башни и стены поднимались котлы для варки смолы, запасы метательных камней, копья с дротиками и стрелы. Прибывающих ратников определяли на жительство, назначали десятских с соцкими, те обучали строю. На дальних подступах к городу, по Волхову, Шелони и Ловати выставили заставы и срубили засеки.
...В малом покое детинца за столом, где лежал развернутый свиток с нанесенными на нем новгородскими землями, сидели на скамье Тишила с воеводой Болеславом и Гурята. Напротив кривичский воевода Храбр, с завязанной головой.
Помня добро, и не желая идти на соседей, он рассорился со старшинами. Те хотели его схватить, но воевода отбился и вместе с десятком дружинников ускакал в Новгород. Теперь рассказывал, сколько у врага воинов, где стоят и откуда пойдут в набег.
Тех выходило боле двух тысяч, вместе с пришедшими в земли словен пруссами. Выступать собирались спустя неделю. Чужаки на ладьях по Ильменю, кривичи с чудью и мери сухопутно - вдоль берега.
- Основная сила - пруссы, а ведет их князь Самбор, - закончил свой рассказ Храбр.
- М-да, сила у них немалая, - переглянулись Тишила с Гурятой. - У нас поменьше.
- Это да, - тяжело вздохнул воевода Болеслав.
Новгородская дружина в междуусобицах понесла потери и составляла чуть больше трех сотен гридней*. Из горожан и прибывающих закупов с огнищанами и смердов набиралось еще с тысячу ратников.
По таким причинам в бой в чистом поле решили не вступать, обороняться за стенами...
Глава 12. Негаданная помощь. Разгром пруссов
По небу незакатно ходило солнце, три черных драккара с надутыми парусами ныряли в волнах Студеного моря. Над ними кружили чайки, летели брызги, в вантах свистел ветер.
- А теперь мимо того острова, - указал Рюрик на гряду скалистых утесов, открывшуюся справа. Рагвальд молча переложил правило.
Вскоре открылся Мезенский залив, блестящий под нежаркими лучами солнца, в груди у ярла потеплело. Он узнавал очертания побережья, которое не видел столько лет, ничего не изменилось. Те же отмели и косы, с бегающими по ним куликами, обрывистые с редкими соснами берега, уходящие в туманные дали тундры и вселенская тишина.
- Вода здесь мутнее, чем наша, - кивнул Рагвальд на расходящийся позади след.
- С материка в залив впадают две реки: Мезень и Кула. Несут много ила,- вглядываясь вдаль, - ответил Рюрик.
Наконец там возникла береговая черта - спустив паруса, пошли на веслах. Вскоре открылась обширная коса с зеленой луговиной и белесым от зимних ветров частоколом. У свайного причала стояли коч и десяток лодок.
- Пристаем. Никому на берег не сходить! - обернулся Рюрик и, сбежав коротким трапом, прошел меж румов на нос с драконьей головой. Трижды прозвенели гонги, весла втянулись внутрь, по морской гальке проскрипели кили.
Спрыгнул за борт, за ним Калле с Мунком в доспехах, со щитами и копьями. Выбрели на берег, пошагали лугом к закрытым воротам. Над частоколом виднелись головы в шлемах, блестели рогатины и топоры.
- Кто такие, и с чем пришли?! - прокричали сверху.
- Варяжский ярл Рюрик! Пришел с миром!
Там посовещались, спустя короткое время чуть скрипнула воротная створка, вышли трое. Впереди в кольчуге и с мечом на поясе, изрядно седой Путята. Сделав два шага вперед, остановился, выпучив глаза, - Велибор?! У стоявших позади Тихомира с Ратом, отвисли челюсти.
- Когда-то Велибор, а теперь Рюрик, (улыбнулся глазами). - Ну, здравствуй, дядя.
- Племяш! - облапив ярла, принялся целовать.
- Ну, будет, будет, - похлопал старика по еще широкой спине.
- Мы вас считай, похоронили, - отстранился тот, утирая глаза. - А ты вон как. Получается, живой.
- Отца с Годимиром и других ватажников взяло море. А меня спасли варяги,- показал Рюрик на драккары.
- Ну чего ж мы стоим? - засуетился Путята.- Эй там наверху, открывай ворота! Будем встречать гостей!
- Командам выгружаться и обустраивать стан, - обернулся ярл к Калле с Мунком. Те, кивнув, враскачку двинулись назад.
- Богатыри, - покачал головой Тихомир. - Мне б таких, молотобойцами.
- Они умеют только воевать, - потрепал его по плечу Рюрик, и все направились к воротам.
Вскоре на берегу запылали костры. На вертеле жарился бык, приведенный мезенцами, рядом стояла бочка меда, а в котлах закипала рыбная похлебка. Зная, что тут живет род ярла, гости вели себя смирно.
Племянника вместе с Хелли и кормчими, Путята, привечал в своей избе, накрыв богатый стол. Рюрик же одарил родню подарками: золотыми и серебряными украшениями, а еще солнечным камнем - янтарем.
От них же узнал, что мать с братом, как и многие другие, умерли два года назад от черной болезни, занесенной на погост соседями - чудью белоглазой. Дядя теперь был старостой вместо Деяна. Жили как и прежде промыслом морского зверя, охотой и земледелием.
- А в Ильменский посад, как, ходите? - спросил Рюрик.
- Как же, почитай каждый год, за товарами, - огладил бороду староста. - Только нынче там большой город. Зовется Новый, а посадником Тишила. Как и Деян ране, веду с ним дела.
- Кто такой посадник? - выпив очередную чашу меда, утер губы Шварн.
- Вроде князя, только выборный.
- Поняли, конунг, - счавкав очередной кусок мяса, сыто рыгнул Олаф.
После застолья кормчих отвели к себе на постой соседи, Хелли уложили спать. Дядя с племянником, в распоясанных рубахах, выйдя из избы, присели на завалинке. На землю опускался вечер, с берега доносились песни и смех викингов.
- Шалить не будут? - кивнул в ту сторону Путята.
- Они знают, что вы мой род. Так что не опасайся, - заверил Рюрик.
- Сильная у тебя дружина, племяш. Молодец к молодцу.
- Досталась от названного отца, дядя. Один пятерых стоит.
- А на щеке что за отметина? От меча?
- Ерунда, царапина.
Из двери избы вышла жена Путяты - Милослава сообщив, в светелке гостю приготовлена постель.
- А свежее сено у вас на повети* есть? - чуть улыбнулся Рюрик.
- Как же, имеется. Недавно косили.
- Лягу там. Давно хотел поспать на духмяном сене.
- Ну, коли так, стели обоим, - приказал жене дядя.
Вскоре оба лежали под крышей повети, пристроенной к избе, где по просьбе дяди Рюрик рассказал о себе все, вплоть до нынешнего дня.
- Да, поносило тебя, - покачал сивой головой тот. Получается, вместе с дружиной желаешь послужить городу?
- Да. А за это получить землю и на ней остаться.
- В служивых у города сейчас нужда. Идут распри с соседями и твои варяги пригодятся. Думаю, вече согласится. Да и я замолвлю слово посаднику.
- Пойдешь со мной на Волхов? - пожевал травинку Рюрик.
- Отчего же, пойду. Коль такое дело.
за этим гость уснул, ровно дыша широкой грудью, а к Путяте сон не шел.
Очень уж все было необычно: чудесное спасение Велибора и его новое имя; хоть и басурманское, но княжье звание; сильная дружина и, судя по подаркам, немалое богатство.
«Ладно, утро вечера мудренее» подумал староста и тоже захрапел. Где-то в сене скрипел сверчок, под лестницей внизу вздыхали кони.
Отдохнув на берегу двое суток, утром третьих вестфольдинги распрощались с мезенцами и, погрузившись в драккары, отплыли в Черную реку. На корме головного «Змея» рядом с Рюриком и Рагвальдом, стоял одетый по дорожному Путята.
Идя в кильватере, суда на веслах поднимались вверх, преодолевая течение. Ритмично стучали гонги, качались на румах спины, Путята выступал лоцманом.
Плыли без отдыха до заката, а когда солнце опустилось на западе, зашли в небольшую заводь. Став на якоря разожгли костры, сварив из купленных на погосте овец шурпу, похлебали с ржаным хлебом. Выставив стражу, завернувшись в плащи, уснули. С первыми проблесками рассвета отправились дальше.
По реке стлался туман, изредка плескала рыба, с высокого лесного берега за людьми наблюдала медведица с пестуном*.
На шестые сутки под парусами (задул попутный ветер) вошли в Онего. На нем играла невысокая волна, по небу плыли облака, ниже орали чайки . Пересекли из начала в конец, вошли в исток Свири. У подножия холмов, справа, виднелось небольшое селение с пашнями.
- Раньше не было, - обернулся к дяде Рюрик.
- Верхний починок, дальше еще встретятся, - сказал тот. И Рагвальду, - держи на стрежень*. Тут мели.
Еще через два дня достигли Ладоги, без конца и края, выгребли на Волхов.
Здесь по берегам тоже встречались новые починки с огнищами, на нивах созревал хлеб. Пристали к одному, узнать новости. Со слов старосты там проживал мезенец - Томила ушедший два лета назад с погоста, получивший у Нового города землю и ставший его закупом*.
Команды остались на берегу, Путята с Рюриком и Рагвальд направились к селению. Оно состояло из десятка изб окруженных заплотом, справа ржаное поле, у березовой рощи на лугу мальчишки пасли стадо.
Томилы, как и других мужиков дома не оказалось, а оставшиеся старики поведали - неделю назад в селение прискакал дружинник с повелением всем мужикам идти оборонять Новый город.
- От кого ж это? - переглянулся с варягами Путята.
- Сказал от соседских племен и пруссов.
Распрощавшись, вернулись обратно, отойдя от берега, поплыли дальше.
- Получается ты ко времени, - молвил дядя племяннику.
- Выходит так, - заявил Рюрик.
Новгород открылся спустя три дня. Все время плавания варяги не переставали удивляться словенским землям, находя их привольными и богатыми, а то, что увидели, повергло в изумление.
- Да, - сказал Рагвальд, бывавший во многих краях.- Похожие видел только у ромеев. Из камня.
Когда стали подходить к пустым причалам, на башне детинца загудело било.
- Думают пруссы, - обернулся к Рюрику Путята.
С последними взмахами весел пристали. Команды остались на борту, а Рюрик с берсерками и дядей сошли на берег. Варяги были в доспехах и плащах (на ярле красный), Путята в куньей шапке и дорогом кафтане.
Било меж тем смолкло, воцарила тишина. Неспешно пошли к воротам, остановились у поднятого моста. На стенах поверх вала блестели сотни шлемов, с воротной башни зычно донеслось - кто такие?!
- Мезенский староста Путята! - выступил вперед. - А со мной варяжский ярл Рюрик! Пришел с миром!
Вверху возникла заминка (совещались), потом мост, скрипя канатами, опустился. Изнутри подняли запорный брус, одна из окованных железом створок отворилась.
Прошли мостом в темный проход, на другой стороне встретили посадник с воеводой и бояре, все в доспехах и при мечах. Остановились напротив.
- Что-то мне знакомо твое лицо, варяг, - пристально вгляделся в Рюрика Тишила.
- Не мудрено, - хмыкнул староста. - Ты его встречал отроком. Это мой племянник Велибор. Сын Деяна.
- Так их же забрало море?!
- Было такое. Но Велибора вернуло. Ныне он варяжский ярл, и пришел к нам с помощью.
- От помощи не откажемся, - покосился посадник на бояр. Те солидно закивали высокими шапками, а воевода Болеслав с интересом разглядывал берсерков. Гиганты в броне стояли позади ярла, на обветренных лицах читалась невозмутимость
Затем Тишила приказал закрыть ворота (заскрипели канаты, упал брус) и все направились вверх по улице мощеной плахами, в детинец. Там расселись друг против друга на лавках за столом, куда слуги доставили братины меда и кубки, продолжили разговор.
Узнав, что за помощь Рюрик желает получить землю и обосноваться там с дружиной, бояре, после недолгих раздумий, согласились.
- Только решать будет вече, - сказал в завершение посадник.
- У нас такой закон,- добавили Гурята с Захарием, что подтвердил Путята.
Болеславу наказали разместить варяжские команды в городской слободе за стенами, а Рюрику с Путятой предложили жилье в детинце.
- Мунк, доставите сюда Хелли, - приказал берсеркам ярл, когда те направились вместе с воеводой к выходу. - Это моя младшая сестра, - ответил на вопросительные взгляды хозяев.
Покои выделили в детинце. Когда разместился с Хелли и дядей, их навестила Любава.
- Рада узнать, что ты жив, - застенчиво улыбнулась.
- И я рад снова тебе увидеть, - сказал охрипшим голосом ярл. Путята с достоинством поклонился.
За время, что прошло, Любава превратилась в красавицу, да такую, что у Рюрика сперло дыхание. Подобных в других землях не встречал.
- А это кто? - подошла к девочке, с интересом ее разглядывавшей.
- Моя сестра по второму отцу. Зовут Хелли.
- Красивое имя, - погладила по светлым волосам. - У меня тоже есть девочка. Будешь с ней дружить?
- Буду, - радостно кивнула. - А как зовут?
- Злата.
- И кто же твой муж? - сглотнул слюну Рюрик.
- Был новгородским воеводой, год назад погиб в бою с венедами (вздохнула). Желаешь, я возьму Хелли к себе? Присмотрю за девочкой.
- С радостью. У меня будет много дел.
Этим же вечером у посадника собрался военный совет: Болеслав с Рюриком и Рагвальд, бояре, кривичский воевода Храбр и мезенский староста.
- Теперь город непременно обороним. У нас целых две дружины и ратники, - начал совет Тишила.
- Это да, - согласно кивнули сидевшие по сторонам бояре.
Болеслав с Храбром и Путята были того же мнения, а вот Рюрик с Рагвальдом не согласились.
- Мы бы не стали ждать, когда враги будут у стен. Их нужно разбить на подходе.
- Это как? - воззрились на них хозяева.
- От Храбра мы знаем, захватчики придут с Шелони, - заявил ярл. - Пруссы на ладьях, остальные берегом. Тут на них и следует ударить в удобном месте.
- Я воевал с пруссами, - добавил Рагвальд. - Они достойные бойцы на суше. Но на воде сражаться не умеют. Там всех и утопим.
- Они верно говорят, - поддержал варягов Путята. - Это сухопутное племя и бить их нужно на реке. А против тех, что пойдут берегом, выставить новгородскую дружину.
Возник спор. Бояре опасались выходить из города, Болеслав колебался, а Храбр помалкивал - его слово мало значило. Последнее слово было за посадником.
Тот внимательно всех слушал, хмуря брови, размышлял, а затем, призывая к тишине, поднял руку.
- Сделаем, как предлагают варяги, они живут войной. Ну а мы поможем с суши. Я сказал (припечатал к столешнице ладонь).
Гурята пожал плечами, Якун с Захарием переглянулись, решение состоялось.
- Теперь нужно найти такое место, - продолжил посадник.
- А чего его искать? - хитро прищурился мезенский староста. - На Шелони есть укромный залив, мы бывали там с Деяном.
- От города далеко?
- С Ильменя добираться часа два.
- Завтра покажешь.
Ранним утром из Волхова в озеро под парусом вышел «Змей».
Кроме Рюрика с командой, на борту были посадник с Гурятой, воевода Болеслав и мезенский староста.
Погода выдалась ясная, по воде слался легкий туман, с восходом солнца вошли в устье Шелони. Спустив парус, на веслах стали подниматься вверх меж лесистых берегов с отмелями, песчаными косами и мелкими заливами.
- А теперь кормщик давай в плавни, - указал Путята рукой на густую стену высокого метельчатого тростника, открывшуюся после очередного поворота.
Рагвальд кивнул помощнику, тот переложил правило и драккар, прошелестев сквозь нее, вошел в довольно обширную заводь, укрытую от посторонних глаз.
- Табань, - сказал Путята, корабль прошел еще немного и застыл у берега. К нему опускался высокий холм, густо поросший лесом.
- Потаенное место, - огляделся с кормы по сторонам посадник.
- С реки и не подумаешь, что тут проход, - добавил воевода.
- А сверху, - кивнул староста на холм, - реку видать далеко вперед. Ну, как племяш, подойдет? - взглянул на Рюрика.
- Подойдет, дядя, - одобрил тот. - Лучше не придумаешь.
Сойдя на берег, поднялись на холм. Впереди насколько хватало глаз, петляла река, отливая на солнце серебром и теряясь у горизонта. За холмом вдоль берега тянулась заболоченная низина, а второй был сухим с дремучим бором.
- Тут выставим караул, - обернулся к Рагвальду ярл. Кормчий одобрительно кивнул, - высокое место.
- А на том берегу устроим засеку, - показал рукой Тишила. - Перехватим тех, которые пойдут сушей.
Спустившись вниз и чавкая в тине, поднялись на борт. Два викинга отпихнулись шестами, драккар, выйдя из заводи, тенью заскользил обратно. Ритмично поднимались весла, драконья морда на чешуйчатой шее грозно скалилась клыками.
На следующее утро от причалов города отчалила флотилия. Впереди плыли драккары Рюрика, за ними десяток кочей и ладей с новгородской дружиной и ратниками. Малую часть во главе с Храбром оставили для охраны.
Миновав Ильмень вошли в реку, стали поднимать на веслах против течения. Достигнув тайной заводи драккары исчезли в плавнях, а кочи с ладьями стали выгружаться на другом берегу. Потом, отчалив, ушли обратно. В лесу застучали топоры, стали рушиться деревья.
Рюрик с Рагвальдом, выставили на холме караул, остальные занялись обустройством лагеря. На закате в лодке приплыли воевода с посадником, уговорившись о сигналах, вернулись на свой берег.
Потянулись дни ожидания, на реке было пустынно. Изредка в плавнях плескала выдра, стояли последние теплые дни, птицы сбивались в стаи. К утру выпадали холодные росы.
Спустя неделю, ближе к вечеру, с холма прибежал викинг, - идут! - сообщил ярлу.
- Харальд, дай знать на тот берег, - приказал второму. Подождав, когда тот отплыл в лодке, вместе с Рагвальдом и Путятой поднялись наверх.
В розовом закате, далеко впереди, на реке темнели точки, постепенно увеличиваясь.
- Насчитали двенадцать, ярл, - пробасил старший караула, приземистый крепыш, с лицом украшенным татуировкой.
- Спустя час засранцы будут здесь, - довольно оскалился второй - рыжебородый и с косами на висках.
Вместе с караульными спустились вниз, где вестфольдинги уже облачились в доспехи, ярл скомандовал, - на борт!
По сходням перебежали на драккары и расселись по румам. Чуть загребая веслами, в ряд подошли к краю плавней. Рюрик, взобравшись на шею «Змея», уселся, свесив ноги на драконью морду, откуда открывалось верховье. В томительном ожидании потекли минуты.
Наконец из - за речного поворота, одна за другой, стали появляться ладьи до отказа набитые войском. Тускло блестели шлемы, кольчуги и брони, торчали жала множества копий. Когда первая подошла на полет стрелы, ярл закричал, - Один! и кошкой спрыгнул на палубу.
Под частые удары гонгов, мелькая веслами драккары вынеслись из плавней, «Змей» с ходу протаранил борт головного судна. Оттуда с воплями посыпались в воду пруссы, завалившись на бок опрокинулось.
То же проделали с двумя «Вепрь» с «Касаткой».
Развернулись над обломками с тонущими, еще на три полетели абордажные крюки. Подтянувшись, с ревом вломились на вражьи палубы, глухо застучали мечи и топоры. Вместо того, чтобы прийти на помощь, оставшиеся ладьи стали в панике отворачивать и приставать к другому берегу.
Но как только кили выползли на песок, из леса полетел ливень стрел и камней из пращ. Они пробивали кольчуги, сминали шлемы, впивались в лица и ломали конечности. После нескольких таких залпов на врага ударила дружина, началось избиение.
А на реке варяги расправлялись с остальными: вниз сплывали две ладьи с порубленными телами, еще на одной, побросав оружие, пруссы сдались. Взяв ее на буксир, драккары высадились на место схватки, где новгородцы вязали пленных.
Собрав оружие и раздев убитых, подсчитали потери. У вестфольдингов таких оказалось трое, не считая раненых, новгородская дружина потеряла два десятка.
На землю опустился вечер, в стане за засекой у пылающего костра Тишила с Рюриком и Рагвальд, допрашивали захваченного прусского князя. Звали его Кауп, держался независимо и гордо. На вопросы кормчего, знавшего их язык, не отвечал.
- Мунк, помоги князю, - когда тот рассмеялся на очередной, приказал Рагвальд.
Берсерк молча подошел к пленнику, схватил за волосы и кинжалом отсек ухо.
- А-а-а! - истошно разнеслось по лесу
- Если не станешь говорить, прикажу отсечь второе. А это для тебя позор, - бесстрастно сказал кормчий.
- Буду, - прорычал Кауп, зажимая ладонью рану.
- Так когда подойдут остальные? Сколько, и кто ведет?
- Завтра будут здесь (с ненавистью уставился на варяга). Словен под тысячу. А ведут их родовые старшины - Бава, Глеб и Радомир.
- Собаки, - поворчал Тишила. - Хуже пруссов.
После того как пленника увели к другим, начали совещаться. Сила у недруга осталась немалая. И варяги снова предложили решение. Взяв на борт часть дружины, подняться драккарами на версту вверх и затаиться у берега. Когда враг пройдет и начнется сражение, ударить с тыла.
- Да, в войне вы поднаторели, - согласились Тишила и Болеслав.
Ночь прошла спокойно, а как только на востоке просветлело, от берега отошли драккары, приняв две сотни ратников. За лоцмана снова был Путята. Тихо работая веслами, скрылись в предутреннем тумане. Через версту пристали в тальниках под береговым обрывом, наверх покарабкались разведчики.
Когда туман рассеялся, и над лесами взошло солнце, с обрыва вниз спустились двое - идут.
Вскоре послышались людские голоса, конское ржание и звяк железа - двигалась большая рать. Потом удаляясь, звуки стихли (наступила тишина), стали выгружаться. Тяжело сопя и помогая копьями, поднялись наверх.
Варяги выстроились в стену щитов, с Рюриком и Рагвальдом в центре, ратники со своими старшими - за ними. По команде ярла двинулись изрядно вытоптанным лесом вслед за врагами.
На половине пути от засеки донеслись многоголосый вой и лязг железа, не ломая строя побежали.
Варяги с ходу врубились в задние ряды, ратники через них метнули копья и, рассыпавшись по сторонам, взялись за топоры. Слышались глухие удары, хруст костей победные крики и стоны раненых.
Зажатым с двух сторон словенам приходилось туго. С засеки их разила новгородская дружина, с тыла теснили ратники с варягами. Те перестроились клином (на острие ярл с берсерками) и умело крушили противников.
Не выдержав удара, кривичи с чудью и мери стали отступать в лес, где были загнаны в болото и большей частью перебиты. Оставшиеся, выбравшись из трясины, сбежали в лес.
Преследовать их не стали. Разгром был полный. Убитыми пришлых насчитали семь с лишними сотен, погибли вражьи староста Бава и Радомир. Глеб попал в плен. Дружинники с ратниками потеряли семьдесят шесть человек, викинги четверых.
- Так что, собака, захотели новгородских земель? - блеснул глазами Тишила, когда чудского старосту привели к нему в шатер.
Глеб со скрученными за спиной руками, опустив русую голову молчал.
- А пруссов пошто привели? - подошел Болеслав с перевязанным плечом.
- Винюсь, - тихо сказал староста.
- Виниться будешь на вече, - сдвинул брови посадник. - Отвезем на его суд.
Этим же днем он отправил в Новый город лодку с тремя гриднями, повелев Храбру выслать за дружиной ладьи.
Войско меж тем собирало тела своих погибших, строило из засечных бревен погребальный костер. К ночи, озаряя берега и уснувшую реку, он ярко запылал. Вверху, на платформе рядами лежали тела новгородцев и варягов, объятые пламенем. Их души уносились к своим богам.
…Тяжело груженные драккары с ладьями шли вниз по Шелони в Ильмень. Помимо новгородцев с варягами на них находилась военная добыча и сорок два пленника во главе с Глебом.
У причалов победителей встречала ликующая толпа, с почетом сопроводив в город. По такому случаю в детинце и на главной площади был устроен пир, шедший до глубокой ночи.
Застолий Рюрик не любил и, уйдя пораньше, поднялся в покои к Любаве. Там его радостно встретила Хелли в белой льняной рубахе с вышивкой по вороту и рукавам, жемчужном кокошнике и башмачках красного сафьяна.
- Ты вернулся? - подбежала к брату
- Да, - погладил по плечам.
- Это мне тетя Любава подарила,- похвасталась обновами.
- Красиво, - присел на лавку усланную ковром - А где сама?
- Укладывает спать Злату.
Вскоре появилась Любава. Увидев гостя зарделась, опустив пушистые ресницы, - здравствуй Рюрик.
- Здравствуй Любава - встал. - Спасибо, что присмотрела за Хелл и подарки.
- А тебе, что помог отстоять город. Слышала от батюшки, желаешь поселиться в наших землях?
- Хотелось бы. Вместе с дружиной. На прежних нас никто не ждет.
- Я замолвлю слово, если ты не против, - окинула теплым взглядом.
- Не против,- покраснел ярл.
Поговорив еще немного, распрощались, Хелли осталась у Любавы. С ней ей было интересней.
Утром било призвало всех на вече. Вскоре площадь заполнилась до отказа, на помост в центре взошли посадник с боярами и ярл. Первые в высоких собольих шапках и бархатных кафтанах, ярл в доспехах, поверх алый плащ.
- Люди новгородские! - обождав пока шум стихнет, обратился Тишила к народу. - Мы одержали великую победу над врагом!
Новгородцы довольно загудели, в разных концах закричали, - слава!
- А помогла в этом дружина ярла Рюрика! (показал рукой).
- Слава Рюрику! - снова отозвалась площадь.
И дальше посадник сообщил о просьбе ярла поселиться на новгородских землях и стать союзником
Вече затихло, переваривая услышанное.
- Ну, так как? - заворочал шеей посадник.
- Пускай селится, земли у нас много! - откликнулась часть народа.
- Не давать! Он басурманин!* - воспротивилась другая. Возник спор, стали толкаться и хватать друг друга за грудки.
Тогда на помост взошел Путята.
- Какой же он басурманин?! Я мезенский староста, а Рюрик мой племянник. Сын Деяна. У вас его многие знали!
- Знали Деяна! И тебя знаем! - закричали снизу.
- Дать! Дать землю! - колыхнулась площадь. Никто больше не противился.
- Спасибо люди новгородские!- ступив вперед, поклонился на четыре стороны Рюрик. - Обещаю соблюдать ваш закон и быть верным союзником!
После этого они с Путятой спустились вниз и протолкались к детинцу.
Начался вечевой суд. Дружинники с копьями привели из поруба* Каупа с Глебом, и других пленников. Князя со старшиной присудили утопить в Волхове, сбросив с моста, остальных продать в рабство...
Продолжение: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/riurik-glava-13-14-15-6520082f5828137effdda676