Завершая цикл истории несостоявшегося в XVI веке царя Владимира Андреевича, я бы хотел немного рассказать о судьбе людей, делившим с ним пот, кровь и слёзы. Как ни странно, их судьбы также очень многое могут пояснить во властных раскладах лихих 1570-х. И да, многие из них оказались опричниками, заставляя наших историков играть в морализаторство вместо того, чтобы назвать черное черным, а белое – белым.
Но не буду забегать вперед.
Первый соратник, о котором бы хотелось вспомнить - Юрий Иванович Оболенский. Именно он командовал старицкими полками под Казанью в 1552.
В летописях князь Кашин-Оболенский появляется в 1526 году, чтобы понести каравай на скандальной свадьбе московского князя Василия III и Елены Глинской. После почти двадцатилетнего пробела источники те же летописи обнаруживают его в Кашире, в качестве второго воеводы Передового полка. Участник всех походов на Казань конца 1540-х – начала 1550-х (1547, 1548, 1549, 1550 и 1552). В августе 1552 года тяжело ранен в бою на Арском поле, но из армии не выбыл, во время штурма удерживал ногайскую дорогу, куда пыталась вырваться из города часть осажденных. В 1553-54 воевода в Свияжске и участник похода на луговых черемисов.
Взлет карьеры случается в 1556, князь Юрий становится боярином. Активный участник ливонских походов 1558-60. Под Полоцком зимой 1562-63 года – третий воевода большого полка. Дважды поручился за опальных бояр перед царем – за Ивана Бельского (март 1562) и Александра Воротынского (апрель 1563).
Убит (историки лукаво пишут казнен) в январе 1564 года на пороге церкви, когда шел к заутрене. Упомянут в синодике царя Ивана. Похоронен в Троице-Сергиевой лавре.
Его брата Ивана казнили уже в полном соответствии с процедурой годом позже в момент старта опричнины в феврале 1565. До этого служил синхронно со старшим братом (всего братьев было четверо, опричнину пережил один, самый младший Фёдор), но на меньших чинах. Участник казанских походов и осады Полоцка. Интересно, желание сместить царя, бессудно расправившегося с твоим братом – это точно измена? Ивана Оболенского (как и Александра Горбатого) обвиняют помимо прочего в смерти Анастасии Захарьевой, первой жены царя Ивана.
Еще один старший товарищ Владимира Андреевича – лучший рейдер царства Семен Микулинский. Потомок младшей ветви тверских князей и выдающегося полководца эпохи деда царя Ивана князь Симеон прославился еще в 1541, когда во время попытки прорыва Сахиб-Гирея на Москву первым подоспел на помощь передовому полку князя Пронского, разгромил переправившихся татар, а потом и сам рванул через реку, где посек турецких артиллеристов (есть версия, что это были тюфегчи крымцев, что правда храбрости князя и его полка не умаляет).
Именно с его именем связывают шедевр русской военной инженерии – крепость Свияжск. Он охранял строителей Свияжска в 1551, а затем сделал его базой для очень успешных набегов, закончившихся для Казани капитуляцией и постановкой на трон Шигалея (Шах-Али). В 1552 году должен был заменить Шигалея в Казани, но Казань восстала. После Казанского взятия, в котором князь принял активное участие, был одним из главных воевод, приводивших к покорности восставших татар и черемисов в 1553-54. Помимо русских отрядов под его началом были и касимовские рати.
В ходе событий 1553-54 активно поддерживал права Владимира Андреевича как регента за что якобы даже угодил в опалу. В 1558-59 принял участие в успешном набеге на Ливонию, дошел до Риги. Это был его последний подвиг, в конной стычке князь получил рану, от которой уже не оправился. Умер в 1559, похоронен в родовом Микулине.
А теперь несколько сподвижников князя, опричнину благополучно переживших.
Первый из них князь Иван Пронский (чаще пишут Турунтай-Пронский). Именно он в 1541 году принял первый неравный бой с полками Сахиб-Гирея на Оке, удержав рубеж до подхода подкреплений Микулинского, а потом и Бельского. В опале в 1543-47, в 1547 году пытался бежать в Литву, но пойман Петром Шуйским и прощен царем по представлению митрополита. С 1549 года – боярин. В 1552 участвует в боях с Девлет-Гиреем под Тулой. Во время осады Казани – первый воевода передового полка, после этого активно воюет с крымцами. В нестроение 1553-54 активно поддерживал регента Старицкого, что никак не сказалось на его карьере. До 1568 он выступает в роли одного из главных воевод южного направления. Изредка привлекается и к операциям в Литве, принимает участие в успешных штурмах Полоцка (1563) и Озерища (1564). Боярин Земщины, участник Земского собора 1566. В 1569 году постригся в монахи и по разным версиям умер, утоплен в реке (Курбский), засечен насмерть (Таубе). Доверия двум последним источникам, впрочем, мало.
Его родственник Петр Данилович Пронский возглавлял Старицкие рати после 1556. В конце 1540-х он был воеводой рязанских окраин, но уже в 1551, после участия в свадьбе Владимира Андреевича и боярыни Евдокии Нагой, его карьера резко идет в гору. Воевода Васильсурска, потом Новгорода-Северского. Опричнину встречает воеводой Чебоксар, но после расправ с братьями Оболенскими видимо становится главным воеводой старицких ратей. В 1565-67 становится Юрьевским наместником, в том же 1567 – боярином. В 1570 – новгородский наместник, расследовавший измену и не пререкавшийся с громившим Новгород царем. Тогда же проиграл местнический спор Ивану Андреевичу Шуйскому, отцу будущего царя Василия Шуйского. В 1573 году – участник свадьбы Марии Владимировны Старицкой и Магнуса Датского. В том же году – один из воевод похода на Волгу против восставших черемисов. Умер в 1577. Никаких взысканий и опал со стороны Грозного я не обнаружил.
Еще интереснее судьба его брата Семена. До 1570 он занимает достаточно скромные должности в Земщине (чаще всего- воевода небольшого Торопца), а вот в этом году становится высокопоставленным опричным боярином, судит-рядит местнические споры в опричнине, возглавляет отряд обороны Сенькиного перевоза (стратегически важный брод через Оку). В 1572 становится Юрьевским наместником и боярином. Участник похода на Пайду и на восставших черемисов. Именно он возглавит армию на Оке в 1573 после ареста Воротынского, Одоевского и Морозова. В 1576 – наместник Нижегородский, в 1579 – Новгородский. Участник свадьбы Грозного с Марией Нагой, умер в 1584. Начало 1570-х – резкий взлет его сверхуспешной карьеры.
А вот и еще более интересные персонажи. Братья Хованские, родственники матери князя Владимира. По тем временам – ближайшая родня, апологеты князя Владимира.
Старший из них – Борис Петрович. Воевода Владимира Андреевича с 1556, конюший с 1557. Боярином князя Владимира называется до 1563, далее переведен на царскую службу. После введения опричнины – земский боярин, в основном непервый воевода Смоленска. В 1571 – воевода Чебоксар, в 1573 – участник свадьбы Марии Старицкой и Магнуса Датского. В 1574 – один из воевод похода на восставших черемисов. С 1577 – боярин Симеона Бекбулатовича Тверского. В правление царя Фёдора – московский дворянин.
Его младший брат (и предок всех романовских Хованских) Андрей Петрович занимал должность дворецкого князя Владимира Андреевича. Активный участник литовской и ливонской войны. Опричнину встретил воеводой Дорогобужа. Участник Земского собора 1566, наместник Пронска (1567) и Полоцка (1571). В опричнине – с осени 1570. В битве при Молодях командовал передовым полком, правда все лавры достались его подчиненному Хворостинину. Осенью 1572 – один из воевод похода на восставших казанцев. В 1573-74 на разных должностях на Оке, обороняется от крымцев. В 1576-79 активно участвует в боях со шведами с переменным успехом. Умер, готовя очередной поход на Кесь (Венден). На фоне перехода в опричнину в 1570 даже подрос в чинах, но впоследствии скорее просел. Впрочем, он мог быть и просто бездарем, которого последовательно задвигали за неудачи. Не казнили же.
Еще один человек, перешедший в опричнину осенью 1570 – брат казненной жены князя Владимира Роман Одоевский. Князь Никита Романович Одоевский принадлежал одной из старших ветвей Черниговского княжеского дома, восходящего к Михаилу Всеволодовичу. Князья Одоевские служили московским государям со времен Ивана III Великого и сохраняли некоторые права на старинную родовую вотчину, оставшуюся за ними еще с удельных времен — часть Одоева. Никита Романович до самой смерти своей прав этих не утратил. В доопричные времена никакие «именные» службы князя Одоевского неизвестны. Разряды фиксируют его появление в вооруженных силах России лишь с сентября 1565 г., в земщине. Он получил тогда назначение первым воеводой в Дедилов. В 1566 его перебросили воеводой в Почеп, а на следующий год — в Донков. Никиту Романовича ставили во главе крепостных гарнизонов на опасном (крымском) направлении.
Появился он в опричной военной иерархии тогда же, когда и прочие служилые аристократы, связанные прежде со Старицкими князьями. Первый раз разряды упоминают его на опричной службе под Тарусой осенью 1570 г., в качестве первого воеводы полка правой руки. В зимние месяцы 1571—1572 г. он упомянут как участник похода Ивана IV к Новгороду. Никита Романович занимал невысокую должность второго воеводы в сторожевом полку. Возглавлял полк кн. И.Ф. Мстиславский, прежний «столп царства», попавший в опалу после разгрома Москвы Девлет-Гиреем в 1571 г. А третьим воеводой в том же полку поставлен кн. Д.И. Хворостинин, выдающийся полководец, также претерпевший понижение в чинах после московской катастрофы.
Удачно действовал Никита Романович в ходе оборонительной операции у Молодей летом 1572 г. Его вновь поставили первым воеводой полка правой руки, т.е. с очевидным служебным повышением. Князь отражал один из первых ударов Девлет-Гирея, рвавшегося к Москве. Удар этот был столь силен, что второй воевода, Ф.В. Шереметев, бежал с поля боя, бросив саадак (лук с налучием и колчан со стрелами, они были именными). Разряд подчеркивает тот факт, что князь Одоевский остался и сражался с крымцами без помощника: «…а дело было Миките одному».
О царском благоволении в отношении Никиты Романовича говорит назначение, которое он получил через несколько месяцев после битвы при Молодях. Его поставили первым воеводой в крупной (пять полков) армии, отправленной на усмирение бунтов в Казанской земле. Разряды впервые упоминают его с боярским титулом, полученным в опричнине. Но уже весной 1573 г. Никита Романович был отозван из действующей армии, с «береговой службы», подвергся пыткам и скончался. Историки, к сожалению, как ни стараются, не могут дать ответ на вопрос о причинах его умерщвления. Восставшую Казань окончательно умиротворил (ну как окончательно, она уже в 1581 снова восстала) его бывший патрон Иван Мстиславский в 1574.
Пометки на полях.
Разряды кратки: «И царь и великий князь положил опалу на бояр своих и на воевод на князя Михаила Ивановича Воротынского, да на князь Микиту Романовича Одоевского, да на Михаила Яковлевича Морозова, велел их казнить смертною казнью».
Что за царь? Чем провинились воеводы?
А еще в то же примерно время умирает племянник Одоевского – Василий Владимирович Старицкий. Уж не его ли опричником был дядя Никита Романович?
Воротынские яростно местничают с Пронскими, Одоевские – с Шуйскими. Грозный обычно решает такие дела в пользу вторых. Царь Фёдор и Годунов менее категоричны, там Одоевские и Воротынские порой оказываются честью выше. Именно Пронский возглавит армию вместо казненных.
Конец пометок на полях.
Такая вот судьба – шурин Владимира Андреевича и вдруг вместо мести за сестру и родственников идет на крошечную должность в опричнине, а потом взлетает до высочайших чинов. Странно. И опять осень 1570.
Или вот, например, князь Василий Темкин, активист казней на Поганой Луже и неудачливый защитник Москвы от Девлет Гирея.
Род князей Темкиных от выводится от Ивана Ивановича Темки, видного военного деятеля и администратора в первые годы правления Василия III. Ростовские князья занимали в Боярской думе середины XVI в. выдающееся положение, им доставались богатейшие наместничества — Псковское, Новгородское, Смоленское и др. Старший брат Василия Ивановича Темкина, князь Юрий Иванович, имел чин боярина.
В 1550-х князь В.И. Темкин-Ростовский перешел из службы московскому государю на службу в Старицкий удел. В апреле 1555 г. Василий Иванович участвует в торжествах по поводу свадьбы Владимира Андреевича Старицкого и Авдотьи Романовны Одоевской. Свадебный разряд называет его боярином в Старицком уделе. Из московских разрядов имя его надолго ушло, а разряды удельные не сохранились, поэтому неизвестно, что именно поручал князю Владимир Андреевич Старицкий. Вся информация о присутствии Василия Ивановича в зоне боевых действий ограничивается тем, что он попал к литовцам в плен. Об этом можно со всей определенностью судить по летописному известию от 5 июля 1567 г.:
«Отпустил царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии в Литву Полотцково воеводу Станислава Станиславовича Довоина на обмену на князя Василья на Темкина, да ко князю Василью принять по государеву приказу на Довоине 10.000 угорских золотых. А на розъмену государь посылал от себя князя Ивана Тевекелевича да дьяка Осифа Ильина, а для береженья посыланы на рубеж на Смоленскои Василеи Колычев да Михаило Кумбулов со многими людьми».
Станислав Довойна – воевода Полоцка, взятый в плен в 1563. Неужели некого было сменять на него, кроме удельного боярина из опального рода?
Принято считать, что князь Темкин попал в опричнину уже в 1567 и потом три года маялся без заданий. Почему историки считают так, я, честно сказать, не понял. Дескать кто такой Владимир Андреевич, да вообще никто, так дмитровский князь, московский наместник, как он мог менять пленников и ставить какие-то задачи Темкину? А что на это скажет царь московский и вологодский удельный князь Иван? А вдруг Владимиру Андреевичу в 1567 было это было уже не слишком интересно?
В мае-июне 1570 г. перед выходом большой армии «на берег» из Москвы был отправлен небольшой передовой отряд из опричнины. Первым воеводой этой авангардной группы был поставлен Василий Иванович.
Через год весной Василий Иванович удостоился примерно того же задания, что и в 1570-м: он пошел вторым воеводой опричного передового полка, когда к Оке для большой оборонительной операции против крымцев выдвигались основные силы земской армии, а с ними — опричный корпус. Во главе передового полка поставили тогда князя М.Т. Черкасского. Уже в ходе похода князь Черкасский был казнен, и Василий Иванович возглавил передовой полк. Когда русская армия откатилась к Москве, опричный двор с царем Иваном, пройдя столицу, отступил дальше. Но с земцами, принявшими бой на подступах к городу, осталась часть сил опричного боевого корпуса. А разрядная книга сообщает о том, что он состоял тогда из двух полков — передового (при нем остались кн. В.И. Темкин и кн. Д.И. Хворостинин) и сторожевого (им командовали кн. П.Т. Шейдяков, боярин В.П. Яковлев и кн. В.А. Сицкий). Оборона столицы закончилась неудачно. Среди прочего пострадала и зона ответственности князя В.И. Темкина: в огне большого пожара Опричный двор исчез. В 1571 Василий Иванович казнен вместе с сыном Иваном, также ходившим в опричных воеводах. Синодик репрессированных содержит их имена, подробности расправы неизвестны. Не Курбскому же верить с его больными фантазиями?
Рассказ про сподвижников старицкого князя можно продолжать, если интересно – почитайте, например, статью большого специалиста в этом вопросе Дмитрия Михайловича Володихина (особенно рекомендую автора фанатам новой хронологии). Я же прервусь и позволю себе несколько обобщений.
Опричнина (та, что большими черными буквами) – та еще вещь в себе. До 1569 года – это сборище безродных гиков во главе с рязанскими ноунеймами Басмановыми, старомосковскими Захарьиными-Яковлевыми и гордым кавказским орлом Черкасским. На которых царь Иван оперся, когда больше было не на кого.
Но уже осенью 1570 она же вбирает в себя цвет русской аристократии. Шуйские, Трубецкие, Темкины, Пронские и Хованские, Рюриковичи и Гедиминовичи вдруг забыли старые обиды и собрались в кучу, назвавшись на страницах учебников тем же именем, что и те, что хотели их извести. В два приема, летом 1570 на Поганой луже и около пожара 1571 старая опричнина будет уничтожена новой практически физически, причем сподвижники Владимира Старицкого отомстят и за него. Единственный из виновных в его смерти, кто переживет 1571 год, будет царь Иван. Тот самый, что конечно местами Грозный, но которого в 1572 даже в приличную церковь не пускают, не то, что на трон или около. У власти молодежь – Иван Иванович Московский да Василий Владимирович Дмитровский, их дворы и станут новой опричниной в 1570-72.
Этих хватит всего на 2 года, уже в сентябре 1572 опричнину даже вспоминать запретят. Как мне кажется – ровно те же персонажи, которые назывались ей последние два года ее существования. Они же станут основой партии сыновей Ивана, с трудом и не сразу одолевших почти прорвавшийся к трону астраханский клан с «шутовским» царем Симеоном.
