18 апреля 1942 года группа из шестнадцати двухмоторных бомбардировщиков Б-25 «Митчелл», взлетев с палубы авианосца «Хорнет» в западной части Тихого океана, направилась в сторону Японии.
Это был ответ за японскую атаку на Пёрл-Харбор, который должен был продемонстрировать уязвимости Японии к воздушным атакам. Старшим авиагруппы был подполковник ВВС США Гарольд Джеймс Дулиттл.
Б-25 были сухопутными бомбардировщиками, так что, если они еще и могли взлететь с палубы авианосца, то шансы посадить машину обратно были равны нулю. Поэтому планировалось, что после бомбардировки самолеты пойдут в сторону Китая. Конечной точкой маршрута должен был стать аэродром близь города Чучжоу, который в то время находился под контролем армии генерала Чан Кайши.
Но, как говорится – гладко было на бумаге.
Аэродром не успели подготовить к приему бомбардировщиков. В США утверждают, что узнали об этом слишком поздно, когда уже нельзя было связаться с оперативным соединением, так как с началом операции для сохранения секретности был установлен режим радиомолчания.
18 апреля эскадра была обнаружена японскими патрульными кораблями, операцию пришлось начать раньше времени и поднять бомбардировщики в воздух на 150 миль дальше намеченного места взлета. Поэтому было сомнительно, что с этой точки самолеты смогут достичь китайский аэродром, что в общем-то и случилось.
По словам подполковника Дулиттла, несколько самолетов все же смогли дотянуть до Чучжоу, но китайцы, приняв их за противника, объявили воздушную тревогу и погасили огни.
Самолеты пробыли в воздухе, пока у них не закончилось горючее. Экипажи одиннадцати «Митчеллов» вынуждены были покинуть свое машины с парашютами, четыре Б-25 разбились во время вынужденной посадки.
Из 80 человек летного состава, участвовавших в рейде, трое погибли, семеро были ранены, восемь попали в плен к японцам, где выжило только четверо. Остальным удалось добраться до своих.
Этот рейд произвел на американцев огромное впечатление. После Перл-Харбора американцы нуждались в триумфальном событии военного характера, которым и стал этот налет.
Ни одно военное событие, предшествовавшее бою за Мидуэй, не было воспринято американцами с таким удовлетворением, с каким было воспринято сообщение о том, что на Токио были сброшены бомбы. Настоящую цена этому триумфу простому американцу знать было необязательно.
Итак, после бомбардировки 15 «Митчеллов» направились в сторону Китая. Их судьба была предрешена, а вот один из самолетов полетел на северо-запад, в сторону советского Приморья.
Командир самолета, капитан Эдвард Йорк позднее объяснял это тем, что двигатели Б-25 имели повышенный расход топлива и его не хватало для того, чтобы добраться до китайского аэродрома. И действительно, от Токио до Чучжоу необходимо было преодолеть расстояние более 2-х тыс. км, а до Владивостока было в два раза ближе.
Около 17:00 американский экипаж заметил береговую черту. С момента старта с авианосца прошло уже около 9 часов. Спустя 12 минут полета в советском воздушном пространстве, Б-25 был обнаружен постом ВНОС, находящимся на мысе Сысоева.
Однако, наблюдатели приняли Б-29 за свой бомбардировщик Як-4, идущий без оповещения, поэтому не подали сигнал тревоги, за что впоследствии были наказаны.
Тем временем «Митчелл» направился в сторону Унашей. В 17 час. 22 мин. Б-25 вышел на аэродром, на котором базировался 39-й отдельный истребительный авиаполк ВВС Тихоокеанского флота. Здесь их перехватила пара истребителей И-15, начавшая сопровождение «Митчелла».
Командир экипажа капитан Эдвард Йорк видя, что советские истребители не открывают огонь, посчитал это разрешением на посадку и произвел ее буквально на последних каплях горючего.
Позади остались 9 часов труднейшего полета.
Экипаж американского самолета состоял из пяти человек: командир самолета капитан Эдвард Йорк; второй пилот - 1-й лейтенант Роберт Эмменс; штурман - 2-й лейтенант Нолан Херндон; механик - штабной сержант Теодор Лэбэн; стрелок-радист - капрал Дэвид Пол.
Трудности в общении внес языковой барьер: американцы не владели русским языком, а русские не знали английского, но, несмотря на это, союзникам был оказан радушный прием.
Экипаж пригласили в летную столовую. Ужин прошел традиционно, с широким русским застольем. Не без труда, советским летчикам все же удалось выяснить, что Б-25 участвовал в авианалете на Японские острова.
А вскоре с группой офицеров, среди которых был переводчик, в Унаши прибыл заместитель командующего авиацией Тихоокеанского флота полковник Губанов
Здесь хочется сделать небольшое отступление. Эдвард Йорк, отвечая на вопросы помощника начальника штаба ВВС США по разведке в 1943 году утверждал, что в экипаже никто не владел русским языком, а вот штурман экипажа Ноланд Херндон позднее заявлял, что и Эдвард Йорк и второй пилот Эмменс на довольно сносном языке общались с русскими, но об этом мы поговорим позднее.
Капитан Йорк через переводчика выразил желание уже утром вылететь в сторону Китая, где, как он считал, совершили посадку остальные бомбардировщики, участвующие в рейде, и попросил заправить их самолет.
Парадокс ситуации заключался в том, что несмотря на то, что СССР и США были союзниками во Второй Мировой войне, Советский Союз, по нормам международного права обязан был их интернировать согласно Пакту о нейтралитете, заключенного с Токио 13 апреля 1941 года.
Не желая идти с японцами на обострение, Наркомат иностранных дел СССР позднее даже выразил официальный протест послу Соединенных Штатов, сообщив при этом, что американский экипаж будет интернирован. Конечно же, обе стороны понимали, что это была показательная демонстрация для японцев, которые внимательно следили за ситуацией.
Доклад о том, что в Приморье приземлился американский бомбардировщик, немедленно ушел в Москву, откуда последовало указание - доставить экипаж в Хабаровск, в штаб Дальневосточного фронта.
После завтрака американцев посадили на борт транспортного самолета, взявшего курс на Хабаровск. Там с пилотами встретился командующий фронтом генерал армии Апанасенко. От имени советского правительства он сообщил об их интернировании.
Вполне вероятно, что американцев могли бы отпустить по-тихому, но в дело вмешался случай. Вот что об этом рассказывал сам Эдвард Йорк: «Когда мы легли спать той ночью, то были полностью уверены, что улетим на следующее утро. Очевидно, полковник, покинув нас, связался с кем-то из вышестоящих, и его мнение изменилось.
Позже от помощника военного атташе в Москве мы узнали, почему русские в течение пяти или шести дней не объявляли публично, о том, что мы приземлились на территории России.
Оказывается, они собирались позволить нам, без широкой огласки, покинуть страну, пока не произошло событие, которое помешало этому.
Во время пресс-конференции в Москве один американский журналист, обсуждая налет, спросил, что русские будут делать, если один из самолетов, участвовавших в налете, приземлится в России. Он так настаивал на ответе, что русские решили, что у него должна быть какая-то информация о нашем местонахождении, поэтому они сделали официальное заявление.»
После недельного пребывания под Хабаровском американских летчиков, в сопровождении трех офицеров Красной Армии, в числе которых был переводчик, отправили вглубь страны.
Так американский экипаж оказался в пос. Ахуны Пензенской области, где они прожили три месяца. Однако, Пензенская область находилась в зоне действия дальней авиации люфтваффе, и в небе над Пензой уже появлялись немецкие самолеты-разведчики, поэтому в августе было принято решение переместить летчиков в г. Оханск Пермской области, где они в дальнейшем прожили 7 месяцев.
В Оханске летчиков поселили в большом бревенчатом доме. Их обслуживали повар, официантка и домработница.
Обо всех этих перемещениях немедленно сообщалось в посольство США. В сентябре летчиков посетила делегация из числа американской дипломатической миссии, которая привезла им англо-русские словари, письма от родственников, американские журналы и подарки.
Тогда в ходе беседы с послом и военным атташе Эдвард Йорк выдвинул идею о побеге, на что сразу же получил категорический запрет. Тогда летчики попросили переправить их в район с более теплым климатом.
Через 4 месяца пребывания в Оханске была полностью снята охрана и летчики получили свободный доступ в город, где они могли практиковать свои знания русского языка.
В первых числах января 1943 года они направили письмо в Генеральный штаб Красной Армии в надежде, что об этом будет доложено Сталину.
В письме они просили рассмотреть возможность возвращения их в США, для того, чтобы они смогли продолжить борьбу с общим врагом или хотя бы использовать их знания для обучения советских экипажей для американских самолетов, поступающих в СССР по ленд-лизу.
С просьбой отпустить интернированных летчиков лично к Сталину обратился президент США Франклин Рузвельт, после чего был запущен механизм «репатриации».
В марте летчиков известили, что в ответ на их письмо было принято решение перевести экипаж в район с теплым климатом, где им будет представлена возможность работать по специальности.
Для соблюдения секретности их переодели в форму бойцов Красной Армии и самолетом доставили в Чкалов, откуда поездом отправили в Ташкент.
Руководством операцией по переправке американского экипажа в Иран занимался майор НКВД Владимир Боярский. В Москве ему сообщили, что операция проводится по личному указанию Сталина и провести ее необходимо в обстановке строжайшей секретности.
Знакомство Боярского с членами экипажа было обставлено как случайная встреча. Согласно легенде, он под видом майора Красной Армии возвращался после лечения из госпиталя в родную часть.
На одной из станций в его купе подселили капитана Эдварда Йорка. Задачей Боярского было войти в контакт с пилотами, подружится с ними, что должно было облегчить их переход через границу.
Американские летчики оказались компанейскими ребятами, чему способствовали две бутылки водки, которые Боярский прихватил с собой. Пилоты уже сносно разговаривали по-русски, охотно рассказывали свою историю, учили Боярского американским песням, а когда у него разболелся конъюнктивит, то Йорк несколько дней ухаживал за ним.
По окончанию поездки советский майор и американский экипаж расстались друзьями.
В начале апреля поезд прибыл в Ашхабад. Летчиков разместили в особняке, находящемся в центре города, и предоставили работу в аэропорту, а Боярский совместно с пограничниками занялся подготовкой перехода американцами границы.
Важнейшей задачей было то, чтобы американцы не на минуту не усомнились, что сами подготовили свой побег из СССР. Для этого даже была оборудована ложная контрольно-следовая полоса, якобы обозначавшая советско-иранскую границу.
«Побег» американских летчиков был обставлен по всем правилам шпионских детективов.
Сначала они «случайно» в Ашхабаде познакомились с «контрабандистом», который за 250 долларов согласился «переправить» их через «границу» и передал им схему расположения консульства Великобритании в Мешхеде.
В ночь с 10 на 11 мая «контрабандист» на своем грузовике доставил беглецов к «границе», пересечь которую им помог «проводник».
Владимир Боярский потом с улыбкой вспоминал, как американцы при лунном свете, постоянно озираясь и припадая на колени, чтобы пролезть под проволочными заграждениями, пересекали ложную границу.
Беглецы и не подозревали, что все это время за ними велось наблюдение, а настоящую границу они пересекли в кузове «удачно» подвернувшейся «случайной попутки», водитель которой пообещал доставить их в Мешхед.
В тот период, когда из Ирана в Советский Союз потоком шли поставки по ленд-лизу, пересечение настоящей границы являлось, буквально, формальностью. Ни советские, ни иранские пограничники лишних вопросов не задавали.
Добравшись до британского консульства, американские летчики рассказали свою историю и через несколько дней их, с соблюдением всех мер предосторожности, перевезли в британскую зону оккупации в Иране.
В начале 20-х чисел мая американский экипаж переправили в США, и их тринадцатимесячная одиссея наконец-то закончилась. В Вашингтоне состоялась встреча летчиков с президентом США, на которой Йорк, получивший еще в Советском Союзе звание майора, доложил о выполнении своей миссии.
Власти США только в 1986 г. сняли гриф секретности с архивных документов, касающихся интернирования американских пилотов в СССР.
На этом историю можно было бы закончить, вот только штурман Нолан Херндон, когда ему было за восемьдесят и он оставался единственным оставшимся в живых из членов экипажа, начал озвучивать свою версию этого полета.
Его Б-25 выполнял секретное задание по сбору информации о советских аэродромах, которые могли быть использованы для авианалетов на Японию, а также для проверки возможности СССР как союзника в оказании помощи , определив, разрешат ли им дозаправиться и продолжить полет в Китай.
"Нам нужна была информация о том, что будет делать Россия и все это держалось в секрете", - сказал Херндон в статье, опубликованной в 2001 году в газете " The State " штата Южная Каролин.
При этом Херндон до конца жизни считал, что они самостоятельно совершили побег, заплатив афганскому контрабандисту 250 долларов за доставку их в британское посольство.
«Я думаю, что меня втянули во что-то, о чем я не знал. Но я полетел бы в любом случае. И все же, это всегда было занозой в моей душе», - сказал Херндон в интервью изданию " The State ".
Сделать такой вывод Херндона заставил ряд странных событий. К их числу относилось добавление в последний момент к рейду 16-го самолета – и это был именно его самолет. Этот факт действительно подтверждается документами.
Командир самолета и второй пилот впоследствии заняли высокие посты в военной разведке, а карбюраторы самолета были отрегулированы таким образом, что расход горючего составил 445 литров в час, в то время как расход других самолетов составлял 350 литров. Это обеспечило удобное прикрытие для приземления в Советском Союзе, заявлял Херндон.
При этом, выбравшись из самолета, пилоты Эдвард Йорк и Роберт Эмменс свободно говорили по-русски, и это обстоятельство "всегда беспокоило" Херндона.
Однажды Херндон спросил Дулиттла, к тому времени уже генерала, почему на его самолете неожиданно оказались навигационные карты Советского Союза и экипаж, говорящий по-русски, на что Дулиттл ответил: " Об этом вам придется спросить кого-то выше меня".
Нолан Херндон был уверен, что это указание поступило лично от Рузвельта, чтобы проверить реакцию русских, и знали об этом лишь несколько человек. Если самолет не собьют, — значит, можно будет садиться в Приморье и в будущем. Русские самолет Йорка не сбили, и впоследствии американцы не раз совершали вынужденные посадки на советском Дальнем Востоке.
Это предположение звучит вполне правдоподобно, так как в отчете Дулиттла от 5 июня 1942 года говорится о том, что накануне операции, Владивосток рассматривался как конечный пункт маршрута, но переговоры с Советским Союзом завершились безрезультатно.
