Сословные браки редко заключаются по любви. В них, как нигде, на первый план выходит целесообразность. Выгода. Престиж, в конце концов. Родители брачующихся были неплохими свахами и сватьями – ошибок они обычно не допускали. Да и сами брачующиеся, оберегая честь семьи, опрометчивых шагов не делали. Но «обычно» не означает «всегда». Или чувства бывали настолько сильными, что идя наперекор своему сердцу, расставшиеся влюблённые до конца жизни бывали отравлены горечью расставания.
Семейная жизнь как прощальный аккорд любви
В октябре 1901г. весь Петербург был шокирован. При этом под «весь Петербург», конечно же, подразумевался высший свет. Ещё бы! Замуж за блистательного князя Александра Барятинского, потомка Рюрика (а значит, по знатности превосходящего самого царя) выходила замуж женщина вроде бы царских кровей… но при этом окутанная флером скандального брака Александра II-«Освободителя» с его практически воспитанницей Долгоруковой. Притом весь свет был прекрасно осведомлён о ненасытности в финансовых вопросах maman невесты, Екатерины Михайловны, которая буквально шантажировала правительство намёками о возможности публикации личной переписки ее и покойного Александра II. И что могло проявиться в результате публикации этих интимных писем – бог весть…
Интриги добавлял несчастный вид самого князя, который (все знали это и многие ему сочувствовали) любил совсем другую женщину – оперную диву, при этом вполне достойную такой любви, итальянку Лину Кавальери.
История их знакомства была необычной и трогательной – князь при виде Лины, направляющейся к нему, тихо сидевшему в уголке банкетного зала Павловского дворца, попросту упал в обморок от волнения.
В тот вечер Лина Кавальери, знаменитая уже на всю Европу оперная дива, пела для шикарной публики в узком кругу столичной аристократии, по-настоящему блистала, была нарасхват у кавалеров, приглашающих её на танец.
Но с самого начала она обратила внимание на представительного красавца, скромно сидевшего в сторонке, почти в эркере у окна. Он был, пожалуй, единственным, кто не оказывал ей явных и назойливых знаков внимания. И когда она всё же решилась к нему приблизиться, произошёл этот казус с обмороком. Видимо, от избытка чувств у князя – певица представлялась ему какой-то небожительницей. В общем, это была любовь с первого взгляда.
Друзья и гости бросились к князю. Перенесли его в другую комнату со свежим воздухом, первоначально оттеснив Лину. Вызвали к князю врача. Но первого, кого он увидел, придя в себя, было прекрасное лицо Кавальери – а она действительно была изумительно красива, изящна, легка – но без худобы с выпирающими ключицами, а по-женски приятно округла, как это бывает обусловлено гормональной перестройкой организма у оперных певиц.
А Барятинский просто не верил своим глазам, и не был способен видеть больше никого. «Неужто это Вы? А не шутки моего сердца?» Он даже не принял во внимание слова врача о сердечном приступе, настолько был поглощён пылающим тёмным огнём в глазах собеседницы. Последовала просьба видеться с ней снова и снова – и согласие было тут же получено. Обоим стало ясно – это любовь!
Щедрый влюблённый
Наследник миллионного состояния, штабс-капитан Нижегородского драгунского полка Барятинский мог позволить себе задаривать предмет своего обожания очень дорогими подарками. И дело даже не в том, что он мог распоряжаться семейными драгоценностями или приобретать в ювелирных лавках всей Европы новоделы самых известных на тот момент фирм. Он сделал певице ещё и такой царский подарок, как найм самых лучших профессоров вокала Московской консерватории и оперного театра. Это только на первый взгляд кажется, что есть у женщины природный дар, в должной мере развитый ею – и этого достаточно. Нет, Кавальери сполна оценила подарок князя, и в ближайшие месяцы слушатели могли по достоинству оценить расширение голосового диапазона оперной дивы – что способствовало ещё большему увеличению её популярности.
И дело было не только в вокальных данных. Среди дам высшего света появилась мода на Кавальери. Дамы заказывали себе похожие платья. «Пышки» изнуряли себя диетами, чтобы подогнать стандарты фигуры под своего кумира, а «худышки, наоборот, отъедались, чтобы набрать вес. В моду вошёл маникюр а’ля Кавальери, тональная пудра, имитирующая её ослепительно белую, с нежным румянцем, кожу.
Весь антураж - от покроя платьев из самых лучших шелков до драгоценностей или выезда на орловских рысаках обеспечивал, естественно, князь.
Брачные планы и противодействие им
Князь настолько потерял голову, что сделал певице брачное предложение. Но тут встала на дыбы вся его семья. Дело в том, что за несколько лет до этого на женщине из мира театра женился младший брат Александра, Владимир. Его избранницей стала актриса Яворская, и в противодействии семье Владимир пошёл до конца. Увы, старший брат не был столь же решительным. Он даже не смог возразить в своё время императору Александру III, когда тот отговорил его от службы в конной гвардии, предоставив в качестве таковой драгунский полк – хотя в подобных делах аристократы всё решали сами, вопреки монаршей воле.
Так и здесь: семья стала давить на преемственность династии, на недопустимость «разбавления крови» чуждой, со стороны. Хотя сама Кавальери принадлежала к одному из родов итальянской аристократии, родня Барятинского сочла, что по статусу она до их сына не дотягивает.
Александр в отчаянии обращается к самому императору (к тому времени это был Николай II), но и тот встаёт на сторону семьи. Кроме того, царь сделал всё, чтобы в самом скором времени под венец с князем пошла Екатерина Александровна Юрьевская, которую смело можно было назвать принцессой – ведь её отцом был сам император Александр II.
Неожиданная помощь от нелюбимой жены
Про Катеньку, кстати, нельзя было сказать «дурнушка. Она была красива. И даже в чём-то похожа на предмет обожания своего жениха. Сознавая, что брак их чисто «династический», восхищаясь своим женихом, а потом и мужем, Екатерина делала всё, чтобы смягчить жёсткое решение семьи князя, вынудившее его оставить свою настоящую возлюбленную. Она одевалась, как Кавальери. Носила такую же прическу, как певица. Даже стала брать уроки вокального мастерства (кстати, у тех же преподавателей, что обучали оперную диву – и те отмечали поразительные успехи княгини и принцессы!). Она даже подружилась с Линой, и это своеобразное трио часто видели в ресторанах Петербурга.
Конечно, до «полиаморных» отношений дело не дошло – слишком воспитаны были для этого князь, певица и княгиня. Он просто продолжал дарить ей дорогие подарки, даже не скрывая этого от жены.
Такая раздвоенность не могла кончиться ничем хорошим. Она и не кончилась: несмотря на то, что внешне в браке с Долгоруковой у них всё было хорошо, и она даже родила ему двух наследников, зимой 1910 года князя разбивает инсульт, от которого он так и не смог оправиться, и уже в марте умирает.
Вдали от любимого, вдали от России
Ей около 800 раз делали предложения руки и сердца. И она даже побывала замужем – трижды. Но, видимо, всё было «не то». Не тот накал чувств. Не та сумасшедшая страсть в глазах и прикосновениях. Не та щедрость…стоит ли Лину за это упрекать?
Она с успехом гастролировала по всем европейским столицам до своих 40 лет, а потом подписала контракт с фирмами-производителями косметики и с успехом рекламировала их товар, став «лицом» многих брендов.
А когда началась Вторая Мировая, пошла в госпиталь простой медсестрой. И погибла во время одной их бомбёжек.
