Значит, в Чайкино… Значит, на такой далёкий от Новоникольского берег, так далеко от Дарьюшки, вынесла азовская волна Демида в тот шторм. Так далеко, – оттого, что не успела Дарья полюбить его, успела лишь простить, – за ту ночь.
А почему тогда больно сжимается сердце, – будто с этого далёкого берега Демид смотрит на неё с виноватой надеждой? Отчего всю её вдруг заливает сладкий жар, – когда вспоминает его осторожные и одновременно бесстыдные руки?.. А недавнею ночушкой, до самой зорьки, без сна металась Дарья в постели, – оттого, что его нет рядом…
А ещё очень хотелось подать ему чистое полотенечко… Дарья вспыхнула: вспомнила, как уже незадолго до шторма Демид с моря вернулся, устало сбросил косоворотку и умывался холодной водой у колодца, а она незаметно прижалась лицом к косоворотке, и сердце сильно-сильно забилось, – от стыда: ей впервые захотелось, чтобы поскорее ночушка наступила.
Демид ничего не увидел, и в глазах его оставалась та же вина, – пополам с горькой надеждой. А ночью недоверчиво затаил дыхание, когда почувствовал, что вместо всегдашнего покорного равнодушия Дарья чуть уловимо – впервые… – отозвалась на его ласки…
Тот шторм был поздней осенью, а нынче – Петровский пост в исходе, середина лета… А обиды на Демида – за то, что не возвращается он в их избу за околицей посёлка – в Дарьином сердце не было. Лишь себя винила: простить успела его, а признаться самой себе, что полюбила его, в целом свете – его одного, Дарья смогла только сейчас.
…После возвращения из Чайкино в Захаровом сердце не утихала какая-то неосознанная тревога. Временами в тревоге этой он чувствовал, будто в знойный день кто-то невидимый бросил ему за спину целую пригоршню колючего снега: в такие минуты казалось Захару, что там, на берегу, среди чайкинских рыбаков, он всё же видел Демида, и на какое-то мгновение они с ним встретились глазами…
Тянуло Захара увидеться с Дарьей. А батя ровно понимал это: во дворе, в лавке на пристани либо в бондарной мастерской нарочно находил неотложную работу, ещё и гнев сдерживал:
- Чего хмуришься, как небо перед дождём?.. Поди, не на чужого дядю работаешь! За тобою всё это станет!
Батя давал понять, что по-прежнему не хочет слышать о Дарье: мол, всё добро за тобою станет, ежели отца с матерью послухаешь…
Поздним вечером Захар открыл Дарьину калитку. Дарья в наброшенном на плечи платке вышла на крыльцо. Тут же подняла платок, быстро укутала лицо:
-Не ходи ко мне, Захар.
От её простых и строгих слов промелькнула неясная догадка… Но Захар всё же сказал:
- Давай обвенчаемся, Дарья. Обвенчаемся, – и сразу уедем отсюда. Далеко уедем: берег азовский большой. Моим рукам везде работа найдётся.
- Говорила уж я тебе: я венчаная. Среди девок ищи долюшку свою.
- Значит, Демида ждёшь? Думаешь, – живой он? – неожиданно для самого себя спросил Захар.
- Что я думаю, – тебе знать об этом не надо.
Недавно Захар случайно услышал разговор матери с соседками. Тётка Марфа, что ещё недавно убеждала мать, будто Дашка чем-то напоила Захара, теперь утешала её:
- Не рви сердце, Евдокия: не пойдёт Дашка за вашего Захара. Сама подумай: ежели б она была простою вдовой, – бегом бы побежала, лишь позови Захар. Вон сколько девок в Новоникольском, что хоть завтра – за Захара. А уж вдова – тем более: за честь сочла бы. А этой не надо замуж: она ж ведьма. Устинья Власова давеча говорила, что Демид приходит к Дашке по ночам.
Соседки всполошенно переглядывались, крестились:
- Как это – приходит?.. Он, Демид, утонул же!
-Так и приходит. Сила у Дашки такая. Ей так положено, – с утопленниками знаться. А Захарка ни к чему ей. Разве что позабавилась с парнем. Ты, Евдокия Петровна, дойди всё-таки в Павловку, к Акулине: про всяк случай, – ежели что и было у Захарки с этой ведьмою, отчитает Акулина, чтоб навеки забыл.
Припомнились Захару и сказанные батей слова:
- А Дашка, говорят, с дедом-то видится, – для того и ходит ночью на берег. Сказывают, что вовсе не утонул Макар Парамонович, а так и живёт где-то… на том берегу.
Дарья уже ушла, и калитку з собою плотно закрыла… А у Захара сердце стыло: а что, ежели Дашка поэтому и не хочет замуж выходить… Дыма без огня, как известно, не бывает.
Захар встряхнул головою: ему стыдно стало за эти свои мысли… Дым, без которого не бывает огня, – это, что ли, Устинья Власова, которая сама себе раз в год верит?
Ладно, – с Устиньей. А в Чайкино Захар решил ещё раз съездить. Повод был: Катерина, жена Панкрата Егоровича, сказала, что ей бы очень надобна в избу дубовая кадочка, – тесто ставить. Отчего ж не уважить Катерину Никифоровну, не отвезти ей кадочку…
Батя согласился, лишь сказал:
- Чего ж пустую подводу гнать: возьми пару кадок, да ещё бочку побольше, – может, кому сгодятся.
Захару даже стыдно стало: видно, батя втайне рад, что сын всерьёз взялся за бондарную мастерскую, раз сам, по-хозяйски, решил вот доставить в Чайкино дубовую кадочку. А Захар ехал в Чайкино, чтоб узнать: правда ли в тот раз он видел Демида на пристани… либо привиделся ему сгинувший в шторм рыбак.
Пока Катерина Никифоровна всплескивала руками да радовалась дубовой кадочке – ей была нужна как раз такая, Захар с Панкратом Егоровичем курили во дворе. Захар отважился, – как бы между прочим поинтересовался:
- Сказывают, к вам в артель рыбак прибился, – после осеннего шторма.
- Ну, – кивнул Панкрат Егорович. – Хороший рыбак, помощник мой. А нашел его на берегу мельник наш, Герасим Евсеевич: после шторма – помнишь, осенью штормило?.. – волною его выбросило на наш берег. Вот такой милостию удостоил его наш Азов-батюшка. Видно, кто-то крепко о нём молился. А у нас сам захотел остаться.
- Повидать бы мне его, рыбака вашего.
- Отчего ж. Только зараз он на мельнице: в те дни, когда в море не выходим, он мельнику помогает. Бабы языками мелют, – будто в зятья к Герасиму Евсеевичу метит: у них с Марфой Платоновной девка, Глашка, на выданье.
У мельницы Захар остановился: красивая и рослая светловолосая девка, похоже, не заметила его, быстро оглянулась по сторонам, достала из котомки большую глиняную чашку, чего-то налила в неё из кувшина, – квасу, понял Захар. А девка ещё раз оглянулась, достала из-за пазухи бутылку с чем-то тёмным, и тоже плеснула из неё в чашку, перекрестилась.
- Вон оно что, – усмехнулся Захар. Не спеша подошёл к девке: – Вылей.
Девка испуганно захлопала глазами.
- Крестишься? – сожалеюще спросил Захар. – А – грех?
Девка, видно, не из робких, – быстро опомнилась:
- А ты кто такой, – чтоб учить меня? Свои грехи считал?
-Кто я такой, – мы с тобою как-нибудь опосля поговорим. А теперь покличь мне Демида, – тут он?
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»