За Коммиком из второго тихого отделения можно проследить только если строго соблюдать конспирацию. Коммик - это не ошибка с двумя спаренными "м". Это его прозвище. Старику под восемьдесят. В районном центре он когда-то давно (60-70-е) был секретарем партийной организации. Коммунист. Из фанатиков революционному делу. В годы перестройки рухнули все его идеалы, и когда коллеги помоложе "переобувались" в угоду времени, Илья Семенович пил и плакал над партийным билетом. Сдавать, выбрасывать, изменять идеалам он не хотел. Чем круче менялась жизнь в новой России, тем сильнее Илья Семенович заливал за воротник. И конфликтовал с новой властью. Все это не могло не отразиться на его психическом здоровье, развилась деменция, проклюнулся бред ревности. Не раз "заставал" старушку-жену в постели с соседом из "новых русских", гонялся за ней по дому с топором. Потом терпение жены лопнуло, и она определила старика в ПНИ. Лечение впрок не пошло.
Илья Семенович стал спокойнее, углубился в себя, в свои тяжелые думы. Но то было спокойствие тихого омута. Черти водились. Начал заговариваться. Во время прогулок по больничному дворику санитары стали замечать, что Коммик (так они его прозвали) норовит незаметно ускользнуть из поля зрения надзирающего персонала ближе к мусорным контейнерам, где на небольшой площадке подкармливал голубей и чаек. Кажется, что плохого? С собой в кармане всегда крошки хлеба, пшено, кусочки недоеденного завтрака.
Старик осторожно подкидывает крошки, отпугивает чаек, привечает голубей. Птицы уже не боятся его, гурьбой окутывают фигуру, санитары смотрят безразлично на это и мало обращают внимания. Ну, старик. Ну, голубей кормит. Ну, Коммик. Тронутый слегка. Никто его не навещает. Так хоть с птичками небесными общается.
Но однажды санитар Петрович заметил, что из-под крыла голубя, который сидел на руках у Коммика, выпала какая-то бумажка - письмо. Старик запаниковал, когда санитар поднялся с лавки и направился к нему. Схватил письмо и в рот. Санитар свистнул охраннику, они заставили Коммика выплюнуть клочок бумаги. Потом отнесли заведующему отделением. И тут все прояснилось. И смех, и грех. Все то время, покуда Илью Семеновича лечили, он затаился как Ленин в вынужденной эмиграции. И планы вынашивал грандиозные. И передавал их - не поверите! - через голубиную почту. Только голуби это, видно не знали, не обучены были, а связь с "центром", куда Коммик отправлял секретные донесения, была только в голове инвалида.
Выпавшее письмо было следующего содержания:
"Послание Центру от агента К. Главный у них мошенник и вор. Сотрудничает с попами. Встречается с бывшим парторгом Ясенево. Необходимо проверить бывшего парторга на сотрудничество с либералами. Патриотами тут не пахнет. В туалете, где собираются тайные собрания, ведутся подозрительные речи. Социально близкий нам класс присутствует в одном числе - рецидивист Корнев, попавший сюда после экспроприации банка. Находится на судебной экспертизе. Требуется помощь в его освобождении. Послание закончил. Агент К.".
Главный врач с коллегами посмеялись над безобидной агентурной работой пациента психоневрологического интерната. И не стали придавать этой безделице никакого значения. Удивление наступило позже. Каким-то образом "писанина" бывшего парторга дошла до местной либеральной газеты, и журналист напустил такого тумана с возможными притеснениями личных свобод подопечных интерната, что пришлось отдуваться перед комиссией. Совсем как в те памятные времена, когда всем заправляла партия.
