Любой настоящий писатель входит в определённую тусовку, даже если ни с кем особо не общается. И мало того, эта тусовка всегда найдёт писателя, если он ей зачем-то понадобится.
Как-то зимой, уже после Крымской весны, но задолго до Zаварухи, пришло мне письмо от одной дамы из Москвы, с деловой просьбой: в Нижний Новгород-де приезжает сын известного британского писателя, большого друга СССР. Он уже совершил множество путешествий в нашу страну, изучая загадочную русскую душу, и задумал ещё одно. Мне предлагалось сопроводить гостя.
Надо - так надо.
Сын писателя оказался бодрым 87-летним стариканом с потрёпанной кожаной полевой сумкой - не удивлюсь, если со Второй Мировой. Сопровождала его почти столь же преклонных лет дама из Москвы (большой друг этого человека), а водителем был местный краевед и издатель, молодой бородатый мужчина, который истово крестился каждый раз, когда его машина трогалась с места. (Водил он меж тем неплохо, да и таратайка не выглядела убитой).
Свита британца не знала ни слова по-английски, а сам гость не мог сказать ничего по-русски, хотя на слух всё прекрасно понимал. Так что моя роль в экспедиции определилась сразу: переводчик. Я тут же получил конверт, в котором лежали две стодолларовые купюры. Эти люди знали, как поднять мне настроение с утра.
Воодушевившись, я провёл для гостей экскурсию в родном городке Бор, под Нижним Новгородом, показав достопримечательности: пожарную каланчу, вмонтированную в торговый центр (лучше, чем если бы её снесли, верно?), и фонтан с лягушкой.
Британец спросил, не царевна ли это лягушка из русской народной сказки. Я на плохоньком инглише объяснил, что нет: царевну-лягушку обычно изображают со стрелой в лапе.
Куда больше, чем лягушка, британца интересовало, why do Russians support Putin? Для этой компашки вопрос был животрепещущим: когда разговор касался Крымских событий, у дамы начиналась какая-то пляска Св. Витта.
В одной из деревень Борского района, куда мы отправились, британец даже взял интервью у первого же попавшегося мужика на улице. Тот оказался техником из нижегородского театра и к Владимиру Владимировичу не имел никаких претензий (к удивлению гостей). Я как мог объяснял, за что россияне любят Верховного. В общем-то, именно за то, за что, по мнению иностранцев, должны ненавидеть.
Немного поговорили о личном с сыном писателя. Оказалось, что он принципиально решил не заводить семьи и живёт один в огромном замке, куда не пускает даже друзей.
Не сказать, чтобы в этом путешествии случилось нечто очень интересное... но один эпизод запомнился.
Пофотографировав резные наличники XIX века, сын писателя отправился в старообрядческий храм, затерянный в глухомани района.
Священник, получив от визитёров щедрые пожертвования, на радостях облачился в парадную униформу и провёл персональное богослужение (или как это называется - простите, не силён в терминологии). Затем ответил на вопросы. Лично я узнал много интересного - например, почему старообрядцы носят крестик без изображения Иисуса (в их понимании, любой образ Спасителя - это уже икона, а в туалет же с иконой не ходят!).
На вопрос, каким образом и с каких доходов храм существует в этих краях, где весь приход - полторы старушки, священник уклончиво ответил: "Бог помогает".
Чуть позже стало понятно, в чём конкретно заключается помощь высших сил.
Пожилая дама решила приобрести некий православный мерч - календарики или какие-то ещё пустяки. Попадья встала за прилавок.
Дама протянула купюру в 5000 рублей и получила требуемый товар. Наступила неловкая пауза.
-- А где сдача? - робко спросила дама.
-- Спасибо, на храм, - со счастливой улыбкой ответила попадья.
(Напомню, что "на храм" они уже получили весьма щедрые и искренние взносы от гостей.)
-- Дайте, пожалуйста, сдачу! - уже твёрже произнесла дама
-- Спасибо, на храм!
Даме пришлось отступиться, но видно было, что ей очень неприятно. Тем более, как я понял, деньги были не её, а чужие, подотчётные - некоторого фонда (подозреваю, что инoaгентского).
Я сдержал улыбку. Забавно: контора другая, а повадки - абсолютно те же самые.
После храма мы отправились к некоему пожилому православному отшельнику, который жил в кирпичной развалине, продуваемой сквозняком, и сочинял религиозные песни на расстроенном пианино. А затем, уже под вечер, вернулись в Нижний Новгород и расстались.
Позже моя знакомая из Москвы передала мне горячий привет от гостей, которые, по её словам, благодаря мне стали лучше понимать русский менталитет. И то хорошо.
Другие тыжписательские истории:
"Возвращение оттуда, откуда никто не возвращался".
