О Сафие-султан в гареме рассказывали самые разные вещи. В большинстве случаев, нелицеприятные. Особенно активно обсуждалась ее роли в казни маленьких шехзаде. Говорили, что это она своей хитростью заставила султана убить братьев и беременных наложниц.
Юная Махпейкер особенно не вникала в эти разговоры. Не потому, что было не интересно, просто не понимала, к чему это? Кому от этого будет легче или лучше? Уж ей-то точно никак! А вот языка за болтовню лишиться можно запросто, чего очень бы не хотелось. Достаточно посмотреть на ее старого приятеля, которые изъясняется знаками, чтобы понять этот орган очень необходим.
Обычно госпожа появлялась с большой свитой и заполняла все свободное пространство. За ее спиной всегда тенью стояли две баш-кадын султана. Поговаривали, что она их терпеть не может, прочем и они ее тоже. Скорее всего так и было. Чего только стоили лица этих женщин, когда Сафие-султан начинала говорить. Даже непосвященным взглядом несложно было определить: добрыми отношениями тут не пахнет.
Любимые жены султана взирали на мир очень надменно, казалось, что это они — центр Вселенной и она вокруг них вращается. Женщины гордо несли свои головы, увенчанные драгоценными коронами, и ничего не замечали вокруг.
Надо сказать, что сама валиде смотрелась гораздо приветливее своих невесток. По крайней мере, могла остановиться, заговорить, поинтересоваться жизнью, делами. По счастью, подобное происходило довольно редко. Великая Сафие-султан всегда была занята делами и редко снисходила до окружающих. Да и в общие помещения гарема заходила крайне редко. К чему? Разве это ее дело, проверять, как живут рабыни, что едят, на чем спят, чем заняты. Для этого есть специально обученные слуги. Своим вниманием она удостаивала девушек лишь в большие праздники, видимо, желал показать себя доброй госпожой. В эти дни она кидала в толпу золотых монет и с нескрываемым удовольствием выслушивала слова благодарности. Все толпой кидались подбирать акче, порой отдавливая в давке руки и ноги. Этого Махпейкер тоже понять не могла. К чему так себя унижать?
Рассказывали, что великая Роксолана никогда не кидала монеты в толпу, а просто выдавала прибавку к жалованию к праздникам. Кроме того, не считала за труд приходить и лично проверять быт юных рабынь. При ней, если верить лекаркам, во дворце мало болели, и, что важно, не наблюдалось никаких свар. Нет, ссоры, естественно имели место быть. Как же иначе, когда столько женщин в одном месте собрано, но они происходили достаточно редко. Сейчас же ругались постоянно. Не говоря уже о постоянных интригах, порой довольно глупых и ненужных...
Махпейкер всеми силами старалась оставаться в стороне от всего и не спешила примкнуть к какой-либо партии, что делали другие. Естественно, соблюдать нейтралитет с каждым днем становилась все сложнее, но она очень старалась. Обычно отмахивалась: мое дело — цветочки, ваше дело — листочки!
Многие посмеивались:
— Вот глупая! Бежишь от своего счастья!
Очень хотелось спросить:
— А какое оно, мое счастье? Вы знаете?
Но молчала. К чему язык распускать? Короткий жизненный опыт в гареме показывал: это единственно возможный шанс выжить...
Султаншу всегда сопровождала кошка, белоснежная Элизабет, за которой следил целый штат слуг. Рассказывали, что она даже послов и знатных господ принимает, не выпуская из рук своей любимицы. Еще говорили, что для кошки был сделан специальный трон, на котором эта пушистая красавица восседала, гордо поглядывая по сторонам. Пожалуй, вот это бы она с удовольствием посмотрела.
В доме, где прошло детство Насти, имелось несколько кошек, хотя это не особо поощрялось. Неизвестно почему, на ее родине считали, что кошки — пришельцы из преисподней и несут беду, с чем девочка была в корне не согласна. Лично ей они доставляли только радость! Как приятно было касаться мягкой пушистой шкурки и слушать мурлыканье. Сразу становилось спокойнее на сердце.
Уже не говоря о том, насколько они были грациозны и совершенны! А здесь же, в этой чужой и пока еще не ставшей ей понятной стране, наоборот, кошек любили и почитали. Сколько раз приходилось наблюдать, как их кормили, окружали заботой и внимание. В принципе, так и должно было быть... Ведь эти животные охотились на крыс и мышей, от которых просто спасу не имелось…
Надо сказать, что Настя жутко испугалась, когда султанша вдруг с ней заговорила. Уж как она кляла мысленно противного Газанфендера-агу, который устроил эту встречу. Тогда девочка впервые посмотрела султанше в глаза и увидела, насколько они холодны. Валиде старалась быть доброжелательной, но лед в ее глазах не таял. Если бы на ее холеном лице не шевелились губы и вовсе бы решила, что перед ней стоит статуя, наподобие тех, которых ваял Пракситель. Как же была счастлива, когда общение прервалось, так же неожиданно, как и началось.
— Ты свободна! — промолвила валиде и величественным знаком позволила удалиться. Ах, как же она была бы счастлива, если бы эта могущественная женщина такими словами даровала настоящую свободу и позволила вернуться домой, к матушке и батюшке на родной остров Танос! Здесь ничего не радовало!
А больше всего раздражало новое имя Махпейкер, что ей дали здесь. Когда нарекали, объяснили, что теперь для нее начинается новая жизнь и она является собственностью султана. Быть собственностью кого-либо, а тем паче, той жирной туши, на которую нельзя без содрогания смотреть, никак не хотелось… Однако пришлось смириться и ничем не высказывать своего отношения к происходящему. Требовалось ждать, как это делали кошки, выслеживая добычу.
После того памятного общения Настя-Махпейкер старалась не попадаться султанше на глаза. Едва евнухи начинали суетиться, сразу понимала, кто сейчас появится в серале, и тут же под предлогом, что у нее есть важные дела, исчезала. Другие же рабыни, наоборот, спешили попасть госпоже на глаза в надежде, что обратит внимание и приблизит к себе. Вот глупые! Ведь совершенно очевидно, новые служанки ей не нужны. К чему? Верность проверяется годами, а не услужливостью.
Публикация по теме: Одинокая волчица, часть 7
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке
