Анатолий Гриненко
Представляете удобства для измученных длительной
дорогой людей, которые рассчитывали через один час быть где-
то у себя, может быть, дома. И вместо надежды, что скоро конец
мучениям длительного путешествия, им пришлось спать в
неудобной позе, на десантных скамьях при ужасном шуме
винтов — три часа! Погода была хорошая, через сорок минут
полета слева у нас на траверзе остался Урай, и в районе 17 часов наш лайнер коснулся колесами бетона в аэропорту «Ягельное» города Новый Уренгой.
Я очень старался на рулении делать все плавно и спокойно,
чтобы не испортить впечатление о компании «Аэрофлот». После
выключения двигателей мы столкнулись с недоумением наших
пассажиров, и по объяснению перепуганного бортоператора я
понял, что мы попали не в то место! Народ хотел быть в Урае, а
оказался в Новом Уренгое, где, видимо, он никогда не был. Я
срочно бросился назад, в кабину, включил радиостанцию и
доложил диспетчеру ПДСП, что у нас ошибочно все пассажиры
до Урая, он отреагировал длительным молчанием. Через пять
минут к нам подкатил автомобиль начальника службы ПДСП, и
я увидел своего давнего знакомого.
Мы узнали друг друга! Когда-то при сложной погоде, после
посадки в аэропорту «Напалково», в АДП меня встретил
начальник аэропорта и с грозным видом попросил у меня
«Задание на полет». Посадка была произведена при фактической погоде ниже минимума, и я ожидал «серьезного разговора», хотя переданная по метео каналу погода соответствовала установленному минимуму. Но оказалось все проще: он молча записал что-то в «задании» и вернул его. Я так же молча у диспетчера АДП, демонстративно делая вид, что это меня абсолютно не беспокоит, принял разрешение на вылет и
диспетчер подтвердил разрешение своей подписью. Позже я
разобрал его каракули и понял, что он мне указал на нарушение
в моей форме одежды: ему не понравилась моя фуражка-
охламонка (это фуражка мятой формы — очень удобная при
ветре). Сам же он очень красиво смотрелся в форменной
фуражке с высокой тульей: «аэродром», такие обычно украшают
седые головы флотского командования.
И вот здесь мы опять вместе, его перевели сюда из
захолустья в продвинутый, почти столичный аэропорт!
Я сделал спокойный, уверенный вид, объяснил ситуацию и
предложил службе движения срочно дать «заявку» на перелет в
Урай и заправить; времени на перелет в Надым на заправку не
было, поскольку Урай порт «дневной» и работает до 20:00.
Заодно попросил сообщить, чтобы нас там ожидали, не хватало
еще при опоздании с прибытием увезти наших пассажиров на
запасной аэродром в Тюмень. В таком случае это уже был не
просто «конец», а полный «КОНЕЦ»!
— Сами понимаете, скандал не только на все Тюменское
управление ГА — смеху будет на весь «Аэрофлот».
Все это спокойным командирским тоном, демонстрируя
свою ответственность за порученное мне дело! Удивительно, я
ожидал полного разноса, по уставу я должен подчиняться
начальнику аэропорта в лице моего бывшего «оппонента», но
оказалось — это нормальный мужик и отнесся к такой,
выходящей из всех рамок ситуации с полным пониманием.
— Заявку на полет уже дали, ТЗ сейчас подойдет —
заправим вас из резервного запаса!
Я решаю, что еще необходимо сделать, чтобы как-то
сгладить создавшееся положение.
— Пассажиров надо в аэровокзал, в буфет, в туалет. О людях
как-то необходимо побеспокоиться!
Мой непосредственный начальник, сделавшись еще
серьезней, по рации вызывает автобус, а я подхожу к
пассажирам: они стоят у рампы под хвостом, некоторые не
вышли, спят в фюзеляже.
— Сейчас вас отвезут в аэровокзал на полчаса, мы
дозаправимся и продолжим этот праздник!
Народ подобрался на наш рейс какой-то тихий, все
обстановку понимают и даже мне сочувствуют, слышу между
собой, шепотом, делятся впечатлениями и остаться, и пожить
какое-то время в аэровокзале аэропорта «Ягельное» у них
желания нет. Отдельные высказывания с пониманием и общее
мнение:
— Мы здесь подождем!
— Хорошо! Отойдите на тридцать метров, — техник с
заправщиком растаскивают по бетону шланги, готовятся к
заправке. В стороне, на грунте стоит АПА — автомобиль
«Урал». Показал рукой.
— Туда, за тот автомобиль, там перекурить можно кому невтерпеж, помочиться — летать еще много будем!
Все покатились со смеху.
(Продолжение следует)
