Крестьянских мемуаров сохранилось очень мало, но вот одна из таких редкостей:
НА РАЗЛОМЕ ЖИЗНИ: дневник Ивана Глотова, пежемского крестьянина Вельского района Архангельской области 1915-1931 гг.
Дневник Ивана Глотова (1873-1959) представляет собой редкий источник по истории северного крестьянства первой трети XX века, в котором зафиксирована обыденная жизнь русской дореволюционной и советской деревни, история коллективизации и крушения традиционного уклада жизни.
Составители публикации о наследии Ивана Глотова нашли несколько фотографий его семьи. Кадры эти удивительны. В первую очередь тем, что сначала, в 1915-16 годах перед нами предстает интеллигентный мещанин.
А затем, в конце 20-х он вдруг преображается в обычного деревенского мужика.
Также преображается и его жена. Вот она в 1915-16 годах.
А вот в 1936 (она слева).
Хотя, изначально, и окончательно, они оба крестьяне. Крестьянами родились и умерли.
Получается, крестьянин по своей сути был совершенно пластичен, и мог выглядеть совершенно так, как захочет, вписываясь в окружающую среду. В деревне он - мужик. В городе - аккуратный и образованный на вид мужчина, в городской одежде. И точно также крестьянка - в городе она выглядит как мещанка, а в деревне как деревенская простая баба.
И совместить эти образа мысленно в одном человеке чрезвычайно трудно, но на практике, как мы видим, они совершенно совместимы.
Вот короткое описание судьбы Ивана Глотова, Публикацию подготовили: М . И . Мильчик и М . А . Шумар:
"В 1873 г. в семье крестьянина дер. Берег Пежемского сельского общества Григория Ивановича Глотова (1834-1916 гг.) родился будущий автор дневника - сын Иван. По деревенским меркам хозяйство Г.И.Глотова было богатым, но тем не менее работников в него не нанимали: отец двое подросших сыновей Афанасий (1869-1918 гг.) и Иван, мать Александра Семеновна (1847- после 1916 г.), наконец дочь Мария (1868- ?) и жена Афанасия Александра справлялись сами. Григорий Иванович владел 40 десятинами земли, главным образом пахотной, и арендовал еще почти 7 десятин покосных угодий; держал двух лошадей, восемь коров и семь овец.
У Глотовых был двухэтажный дом с верхней и нижней избами. Потом, у дороги, срубили еще один, доставшийся позднее И.Г. в наследство. Кроме того, имелось немало хозяйственных построек - конюшня, хлевы, амбар, гумно и др. Старший сын Григория Ивановича Афанасий рано женился и вместе со своей семьей жил в родительском доме.
В армию вместо Афанасия отправили неженатого Ивана. Служить его послали в Петербург. Там, в гостях у друзей-земляков И. Г. и встретился со своей будущей женой - с Таисией Михайловной, в девичестве Гладких (1884-1975 гг.). Она работала в столице прислугой, родилась же в дер. Куроптево (Мининской), расположенной в 4 верстах от села Пежмы вниз по течению реки. В Петербурге они поженились и там же, на Выборгской стороне, у них родились трое детей: Михаил (1910-1980 гг.), Анатолий (1913-1945 гг.) и Зинаида (род. в 1915 г.).
После окончания службы И. Г. устроился работать на наждачно-механический завод Н.Струка (впоследствии «Ильич»), Началась 1-я Мировая война. Угроза захвата немцами Петрограда заставила И. Г. отправить семью в родную деревню. Отец его к этому времени умер, и мать поделила его хозяйство между детьми.
И. Г. достается недостроенный дом. Глотов еще некоторое время работает в Петрограде, но скучает по своей семье, часто пишет ей письма и отправляет посылки. Иногда жена вместе с детьми сама приезжает к нему в гости. С началом революции завод Струка закрывается, и в марте 1918 г. И. Г. возвращается домой. В деревне он начал с того, что достроил выделенный матерью дом: причем на городской манер - обшил его и покрасил. Чуть позднее он прирубил к нему хозяйственный двор с тремя воротами, поставил амбар, хлев, купил и перевез на свои покосы два сеновала. Обзавелся лошадью и двумя коровами.
И. Г. был человеком трудолюбивым. Как рассказывает Зинаида Ивановна, у отца получалось все, за что бы он ни брался, даже отъезд его почти на два года в Ленинград (1924-1926 гг.) не нанес ущерба уже вставшему на ноги хозяйству. Невзгоды у этой крепкой семьи начались лишь в октябре 1929 г., когда на Глотова, как на зажиточного, наложили повышенную разверстку по зерну и льносемени. Пришлось сдать все под чистую, но ржи и денег не хватило: заняли у соседей. Продали корову.
Тогда-то и обращается И. Г. со своей просьбой к Калинину, председателю ЦИК: «Имея семью пять человек, при молодом моем хозяйстве я отвез хлеба 32 пуда, ...а без хлеба положение мое самое тяжелое и безвыходное с семьей остаться на голодовку... Убедительно прошу ... отменить хлебное наложение..., т. к. вся полнота ясности свидетельствуют мои прилагаемые документы...».
Конечно, читать этот дневник чрезвычайно тяжело, но если вам интересно то, что происходило в 20е, 30-е годы со слов простого крестьянина, то эта публикация, думаю, будет интересна.
"Почти без оценок Глотов фиксирует события коллективизации, воспринимая их с той же неотвратимостью, что и явления природы. Так, сдав по разверстке весь хлеб, без остатка, он записывает: «Выгреб из ступ и привез домой муку из куглины и разного мусора». Вскоре была продана корова, наложен штраф, который нечем оплатить, наконец описано все имущество вплоть до «пинжака серого», «жакетки женской» и «ковшика медного».
Лишь спустя полгода, когда под угрозой оказалось дальнейшее существование семьи, на страницы дневника вдруг прорывается:
«к вечеру положение обострилось: пришла весть, что опять вводят в кулаки и выселение неизбежно. Вся энергия к работе упала и жизнь стала нерадостной».
