Чем ограничивается любовь?
— Я в тупике, потому что увидела, что любовь, которую должна проявлять мать к детям, она в принципе невозможна. А то, что называется «любовью» – это подавляемое раздражение. Если удаётся его подавить и сыграть что-то приближенное к идеалу Безусловной Любви – это мы называем «любовью». А её нет! Я это вчера увидела и рыдала от того, что ярлык, который я повесила на родителей, звучит так: «Они плохие родители, я-то буду лучше!»
— Тут есть очень важный момент. Что такое Безусловная Любовь? Это любовь без условий или любовь без ограничений. Но мы находимся в мире ограничений, именно эти ограничения мы здесь и познаём. Что такое воспитание? Что передаёт родитель ребёнку? Изначально ребёнок как бы неограничен, в его ум ещё не заложены ментальные конструкции, мораль, нормы и правила. А это и есть ограничения. То есть, мы познаём здесь любовь через ограничения, через обусловленность. Вот каков наш урок здесь.
— Урок на ограничения?
— Теперь посмотри. Тебя заперли в комнате строгого режима, в квартире или в тюрьме строгого режима. Ты долбишь в стенку и кричишь: «Спасите! Помогите! Вы заперли меня! Отоприте!» Ты хочешь преодолеть эти ограничения, но твоё появление здесь, как и появление каждого человека, связано с ограничениями, которые ты должна понять.
— Понятно, но не очень.
— Вот смотри, что делаю я. Я всё время расширяю ограничения, снимаю некий забор, за которым будет следующий забор, за которым будет следующий. Становится как будто свободней, но при этом ограничения существуют, ибо мы находимся в реальности форм, а форма – это и есть ограничения. По сути, мы живём в гробу собственного физического тела, и это изначально нам задано. Если ты можешь расширять ментальные и эмоциональные представления, то физическое задано нам изначально.
Так вот, задачей родителей является введение ограничений в ребёнка, дабы он мог потом работать с этим. Их задача не дать ему безграничной любви, не для того создана эта реальность, а сделать так, чтобы ребёнок встретился с ограничениями. А далее, если возраст Души ребёнка позволит, то он бы начал осознавать свои ограничения, тем самым расширяя границы своего мира.
— Если посмотреть на то, что я делала со своим сыном, то сначала я давала ему безграничную свободу.
— Да нет этой безграничной свободы! Смотри, ты находишься сейчас в иллюзии мифа о безграничной свободе. Понимаешь ли ты вообще это слово? Что ты вкладываешь в него? Что оно означает здесь? И возможно ли это понятие здесь?
Так же, как экономисты играют со словами «рынок», «свободный рынок», а политики со словами «демократия», ты же говоришь о свободе. Что это значит вообще? Они манипулируют так, будто это реально. И люди, не вдаваясь в суть понятия, начинают верить и повторять это, как загипнотизированные. Понимаешь?
— Да, понимаю. Я могу объяснить, что я вкладывала в это слово. Например, если ребёнок что-то хочет – он это получает.
— Хорошо. Вот у тебя ребёнок сейчас, он писать хочет. Ты его за стол сажаешь, а он писать начинает. Потом ты ему еду даёшь, а он есть не хочет, а хочет что-то другое. Потом он вообще захочет летать и лезет в окно, чтобы спрыгнуть. И что ты скажешь на это, исходя из своей Безусловной Любви? Откроешь окно и скажешь: «Прыгай»? Или ребёнок на улице играет и всё время прыгает на дорогу. Так ты из своей Безусловной Любви будешь наблюдать, как он под колёса лезет? Но ведь именно это значит "свобода" для тебя.
— Да, именно это и значит. И тут потихоньку у меня появлялось понимание утопичности этих представлений.
— Да, но у тебя иллюзия представлений о том, что ты безусловно любящая. Теперь посмотри, возможно ли это здесь? Но у тебя же иллюзия, ты в неё веришь и на этом строишь свою важность.
— Да, я строила на этом свою гордыню, гордыню безусловно любящей матери, сопоставляя себя со своими родителями.
— Именно! Что они такие ограниченные, что безусловно любить не могут, а я вот безусловно люблю! Но можешь ли ты любить безусловно? Оказывается, что нет.
— Невозможно.
— Невозможно. Но тогда тебе придётся расставаться с иллюзией своей важности. Видишь, что на весы-то поставлено?
— Очень болезненно было видеть, что я могу творить зло, что я бью ребёнка, ору на него. Это ужас!
— А какой же это ужас, если ты ясно всё видишь? Это не ужас, а просто создание неких ограничений для него. Вот смотри, ребёнок лезет под машину, и что ему не говори, он не слышит. Тогда что ты будешь делать? Шлепать! А он опять визжит и опять лезет под машину. Что ты будешь делать? Ты его схватишь и запрёшь в квартире. Или скажешь: «Лезь и пусть тебя раздавит»?
— Ну да. Пугать начинаешь чем-нибудь таким, чтобы на всю жизнь запомнил.
— Допустим, Душа ребёнка имеет тенденцию к безграничной свободе. Долго она здесь проживёт? Недолго. Знаешь, что Достоевский говорил: «Широка Душа русская! Уменьшить бы её надо». Вот русскую душу всё и пытаются уменьшить, а она не хочет. Как медведь залез в берлогу, а зимой проснулся и чувствует, что ему тесно, вылез и давай рычать, и на всё бросаться. «Шатун» называется, не дай Бог с ним встретиться, завалит.
— Конечно, мне надо работать ещё над ситуациями, когда я проявляю насилие, осуждаемое мной. Но вот это чувство вины за то, что я нелюбящий родитель…
— А почему ты нелюбящий? Почему ты считаешь, что ставя ограничения, ты становишься нелюбящей? Почему ты не хочешь посмотреть на это по-другому? Например, что ставить ограничения – это есть проявление твоей любви.
— Потому что я эти ограничения ставлю только в момент сильной злости, когда хочется убить гадёныша.
— Значит, ты не можешь это делать уравновешенно. Тогда ты говоришь: «Лезь под машину, под трамвай! Прыгай из окна! Делай, что хочешь – это всё моя любовь к тебе». А потом, когда он шмякнулся и изуродованный лежит, ты кричишь: «Не сметь!» Привязала к кровати и вообще никуда не пускаешь! Видишь, как тебя шарахает от одной крайности к другой? Это раскачка такая: «Пошёл на хрен, делай, что хочешь!» Или: «Прикую к кровати, и вообще никуда не сунешься».
— Да. И в этой раскачке присутствует желание умертвить этих детей.
— Насколько желание умертвить – настолько же и дать им полную свободу.
— Как дать им полную свободу?
— Да, именно! Смотри, если дать им полную свободу, то они начнут такое творить, что ты им скажешь: «Лучше сдохни!» Ты переходишь в противоположное. Посмотри, это игра дуальности.
— То есть, у меня есть желание с ними покончить, потому что…
— Потому, что ты уже видишь последствия этой свободы. Как происходят революции? Обычно там есть больший или меньший период хаоса. Например, когда у нас была революция в девяностые годы, полезли все эти братки, началась резня, полный хаос. Крышевать стали авторитеты, пока государство не очухалось и не стало их контролировать. Это не то же самое? А братки кричат: «На хер государство! Свобода! Свобода!». Насилуют и мародерствуют. Вот такая свобода. И тогда нет государства вообще. Потом оно начинает очухиваться и их как-то контролировать. Тогда они кричат: «Где демократия? Где свобода? Что хочу, то и ворочу!» Олигархи вылезли, страну стали скупать за бесценок. Смотри, что здесь происходило под словом «свобола». Не знаю, знаешь ли ты это?
— Знаю.
— Вот что в России происходило.
— Я не воспринимаю сейчас этот пример, потому что мне кажется, что идёт осуждение от Вас, и я автоматически защищаюсь.
— Нет никакого осуждения. Я тебе просто рассказываю, что происходило. Сначала государство давит на народ, пока этот народ не офигеет и не свергнет государство. Потом этот народ в своём офигении начинает творить такое, что и в голову не придёт. А потом народ опять ищет государство, его железную руку, чтобы она его сковала и не давала самого себя убивать и насиловать. То же самое происходит у тебя, как у матери. То же самое! От полной вседозволенности к полному тотальному контролю, затем осуждение контролирующей части. То есть вседозволенная и бесконтрольная кричит контролирующей: «Что ты делаешь?» А вторая кричит: «А ты что делаешь?!» Вот безумие-то! Смотри! Надо видеть своё собственное безумие, проявляемое в скачках от одной крайности к другой в очень большом диапазоне. Это и есть проявление безумия.
— Именно безумие.
— А проявление гармонизации – это уже действия мягкими методами. Когда разгулялись беспредельщики, то что делать? Только убивать их. Если же идёт работа другого плана, то и не надо никого убивать. В моменты, когда объявляется военное положение, нарушителей расстреливают. А когда более-менее мирная обстановка, то вообще отменяют смертную казнь. Посмотри, как это происходит в социуме и увидишь, то же самое происходит и в тебе, и в каждом.
— Спасибо Вам за рассмотрение.
— Тебе тоже спасибо.
Если эта тема у вас откликается, она может стать предметом нашего с вами обсуждения на открытом диалоге с Александром Пинтом или в группе самоисследователей, если вы решите в неё войти.
