Какая заразительная идея, какой непривычный угол взгляда – выделять группы тех или иных цветов по их окраске. Но, если что, это – не моя идея, не мой «угол»: Живая-Зеленая-Татьяна заразила-подтолкнула, белыми своими лилиями.
Белый цвет – который в цветовом спектре и не существует. И который – главная краска в масляной палитре живописца. Который символ чистоты/невинности (традиционное убранство невесты), символ святости (одеяние Папы Римского, а как же!), символ вечности (саван – мементо мори). И который царит в ослепительном мире классической античной скульптуры.
В природе у белой окраски – особая роль, особое место. Тем более, что с ней связана такая распространенная аберрация, как альбинизм. Поэтому во многих случаях природная белая окраска – сигнал аномальной слабости. И воспринимается соответственно.
Множество растений украшены именно белыми цветками – им так Эволюция устроила, естественно это им, присуще. Но для многих – это исключительно сортовой изыск, вызов природным стереотипам. Ирисам, например.
В давние времена, когда на соседнем участке еще кипела бурная жизнь обширной семьи, наняли они иноземную бригаду для каких-то строительных работ. Так вот один наш иностранный советский согражданин из той бригады в свободные минутки останавливался у забора и, как в зоопарке, разглядывал мои цветы. И знаете, что его больше всего притягивало/завораживало? Белые бородатые ирисы. Он, во-первых, в своих цветочных южных краях, никогда таких не видел. А во-вторых, предположить не мог, что подобное в принципе бывает. Возвращаясь домой, он, конечно, увозил деленку-чудо.
Я же и сам после этого немного другими глазами посмотрел на свои белые ирисы.
Белоцветковые вариации, пожалуй, самые распространенные среди разных растений– хоть в природе, хоть в культуре. Но у ирисов, думаю, они занимают особое место.
Тут уместно напомнить, что свое родовое название цветы эти получили в честь греческой богини Ирис, покровительницы радуги. Колористическая насыщенность, тонкие переливы созвучных/контрастных красок, прихотливые узоры в сочетании с изысканной скульптурой цветка. Такими восхищают нас ирисы, увлекают, завораживают. И вдруг – белые. Чистые, как трафарет для раскрашивания. Немного странно – недосказанность, немой вопрос, наивный секрет…
Среди моих давних бородатых ирисов белых два. За долгие годы существования ирисов в нашем саду многие сорта исчезли совсем, или практически исчезали – а потом все-таки чудесным образом восстанавливались, или я сам с ними прощался. А вот эти два оказались на редкость стойкими и упорными. Завороженный странной темой «белых цветов», пригляделся к ним сейчас поближе.
‘Schneeferner’. Уже подзабыл, откуда он у меня. Полез сейчас в справочники – так он уже практически архивный. Среди современных и нет его. Выведен легендарным немецким цветоводом Александром Штеффеном, но зарегистрирован лишь через три года после кончины Штеффена – в 1955 г.
Заодно посмотрел красочный каталог 38-ми сортов ирисов, выведенных д-ром Штеффеном. Любопытно, но как старое кино: таких уже не делают, не смотрят. И не смотрятся. Замечу, что плодовитый оригинатор вывел целых четыре сорта белых ирисов, мало различимых по фотографиям, и один из них (1941 года) называется ‘Sibirien’, перевод не требуется.
Но тем более теперь буду ценить незамысловатый ‘Schneeferner’ («снежные дали») как своеобразное ретро и как сорт, который – оказывается! – старше меня.
У ‘Schneeferner’ довольно крупные/значительные цветки для такого-то почтенного возраста. Чисто-белые лепестки без каких-либо скульптурных излишеств и светло-желтая бородка.
А еще у этого сорта довольно высокий коэффициент размножения: плодовитый он на боковые побеги, которые, появившись, непременно постараются выжить и зацвести. Безо всякой моей помощи и хлопот. Поэтому регулярно он у меня разрастается и занимает все новые и новые места. И регулярно его приходится … выкидывать.
Прошедшим июнем специально обращал внимание на его цветение (ох, Татьяна-Зеленая!) и вот что могу отметить. Отдельные цветки этого ириса довольно долгоживущие – более недели точно. И не подвержены страданиям от непогоды или каких-либо заболеваний, которые нередко избирают себе в жертву именно белые (светлые) цветки.
Про декоративность и композиционность что сказать. В пестрой группе разноцветных сортов чисто-белые ирисы заметно «не попадают в ноты», не вливаются в единую пестроту - какими-то отдельностями смотрятся.
Но поскольку их много у меня и разбросаны где/как попало, могут создать и довольно приятную однотонно луговую картинку.
Долгое время я путал два своих белых - ‘Schneeferner’ и вот этот второй 'Frost and Flame' – белые и белые. Но сейчас замечаю, сколь разительно они разные.
При этом 'Frost and Flame' («мороз и пламя») был выведен тоже в 50-е годы, но выставочная и коммерческая его судьба оказалась куда более успешной. На выставках 60-х годов он вызывал всеобщие восторги, а деленки его и сейчас предлагаются в продаже.
У 'Frost and Flame' цветки заметно крупнее, но главное, они не просто белые, а будто из тонкого фарфора – чуть просвечивают холодной розовостью. И на этом фоне -выразительно яркая бородка (отсюда и flame), в одних описаниях – фламингово-розовая, в других – мандариново-оранжевая. А на самом деле – какого-то собственного оригинального оттенка.
Этим ирисом, действительно, можно любоваться – специально подойти и вглядываться в его тонкую глубокую красоту.
Цветки его такие же стойкие, как у ‘Schneeferner’, а вот со способностью плодиться и выживать дела похуже. Я уж думал, что исчезло «морозное пламя» у меня совсем. Но нет, расцвели-таки два. И еще. Вот эта самое чуть холодно-розовое свечение лепестков делает их созвучными ярко окрашенным соседям.
Двумя белыми бородатыми компания снежно-цветковых ирисов у меня не исчерпывается.
Пышно цвел в этом году «белый карлик». Нет, это не название сорта карликового ириса. Я названия сорта не знаю. Да и никогда такого не завел бы – он случайно затесался среди других ярких карликовых. Но славно смотрелся во время цветения. Жаль только, что цветение столь непродолжительное (как, впрочем, у всей их карликовой компании.
А есть ведь еще и белый сибирский. И тоже сорт забыт. Между тем он удивительный. Распускается заметно позже других сибирских, цветки крупные, выразительные. И само растение удивляет – мощные высокие листья (ну прямо рогоз!), которые не теряют своей графичной стройности до самой осени. И без цветков куст украшает сад. Вот только цветков у этого ириса заметно меньше, чем у его собратьев. И цвел он у меня далеко не каждый год.
Наконец, ирисовая элита – японец. И тоже – белый. И тоже попал ко мне вместо какого-то запрошенного ярко цветкового сорта. Но хорош, стервец! Вот тут, на мой взгляд, то исключение, когда белый цвет ирисовому цветку более чем к лицу. Таково, видимо, своеобразие структуры пышно парящих цветков японских ирисов.
Конечно, я знаю о многих белых ирисах, которые можно найти в продаже и у коллекционеров. Вот пару лет назад в саду у знакомых заметил прекрасно цветущий современный сорт с крупными и гофрированными цветками – поделились бы с удовольствием.
Но … белый ирис – все равно не мой ирис. И если я уж пополню коллекцию этих неуемных цветов (что вряд ли), то каким-нибудь потрясающе ярким.
А белые – пусть растут те, что есть.
И радуют.
