Замполит Кузнецов полагал, что переводом в прокуратуру своего связиста войсковая часть на определённое время затыкала по мелким служебным правонарушениям любые промоины, проникающие в сухое лоно незыблемого идола воинской дисциплины. Я должен был вроде как застить глаза следователей, проницательные взгляды которых изобличали заветные тайны военнослужащих ашхабадского гарнизона. Свой среди чужих, значит... Как киношный «казачок засланный»... Не оправдал надежд, скрывать не буду...
Служба в прокуратуре лишениями не угнетала, служащие были в массе своей люди приветливые. Как в пансионате: слащаво, нудно и тягомотно. Не в моих силах было менять договора начальников, но беспокойный мой ангел-хранитель за меня вписался, и шаг за шагом проложил пути возврата к родным пенатам на месте предписания. Хотя чуток перестарался...
Следователи Коптев и Брагин контачили с солдатами по-свойски, возрастная разница между нами невелика, самолюбованием и высокомерием они не выпячивались.
Военный прокурор гарнизона полковник Горяинов Вячеслав Иванович внешне всегда был степенный, голос повышал редко, следуя догме, что впустую гавкать участь Мосек! Положение обязывало не распыляться в пустяках! Доложишь обстановку поутру, и до конца дня его как нет. Вопросы решались через подполковника Скопцова, либо старшего следователя майора Мирошниченко. С их непосредственным участием меня выпихнули из лона прокуратуры в батальон последними днями мая 1988 года.
Развёртывались события следующим образом:
В моём скромном заблуждении, Мирошниченко был овеян злобной аурой, отталкивающей любого смиренного ангела типа меня. Примерял свысока, устыжая низложенных чем угодно... На кривой козе не подъедешь! Постоянные приё... придирки вызывали к нему чувства от апатии до отвращения. Хотя, по мне каждый человек заслуживает только хорошего – кто кренделя, кто пенделя. Пендели, правда, по неписаной традиции отвешивались мне!
Прощупав, сарказм и тонкая сатира с Мирошниченко не проходят, я нагнетал немерным официалом: «Товарисч майор, происшествий за ваше отсутствие не обнаружено! Телефонограмм не поступало! Личный состав занимается поставленными задачами». При каждой встрече в течение дежурства я тянулся стрункой и скользящим боем рубил с плеча: «Ничего нового, тарисч майор!» – высачивая «сч». И подносил к виску не прямую ладонь, сообразно уставу, а подогнув под козырёк – по-американски. Являемое дурачество злило майора небыкновенно, понуждало страшить расправой, но за кривляния светил максимум пендель.
Ежели не ярко выраженное высокомерие Мирошниченко, своё ментальное неприятие я уложил бы в диапазон военного этикета, и язык сунул куда надо. Принимал ли моё тихое соперничество за противостояние – не знаю, но я видел себя копьеносцем, поряжающем змея! Бывало, побеждал, но однажды властолюбец отомстил сполна.
Вечер, бодрствую на посту. Жрецы Фемиды, окромя не к ночи помянутого Мирошниченко, разбрелись по домам. Капище опустело. Замкнул двери, пригасил свет. Сел, упёр локти в стол, в ладони принял подбородок. Панамой сузил обзор, надвинув на брови, и до рези в пазухах глазных зрел подступ к святыя святых. Ну и, размечтавшись о берегах волжских, не слышал щелчка электромагнитного замка. Мироха тоже пошёл домой, но прощального козыряния не удостоился – где он, а где моя Волга?..
Его Высокодуховность подломил оргазм сознания... Фемида даровала воздаяние, а месть сладка как медовуха! Владетель статуса третьего бубна воспылал гневом, призвал в палачи весь пантеон правосудия, а кроме подлости, на иное не сподобился. Не строгач, ни оплеуха; банальное злодеяние: запалил под носом сладко почивавшего бойца спичку. Прокуратура казнит без суда и следствия, казнит сполна, как призовёт вселенский эгоизм старшего следователя – майора советской юстиции, между прочим...
Пыхающая под носом сера будит лучше дневального, скажу вам! Встрепенулся: фейерверк, мозг набекрень, нос жжёт! Сквозь вспышки слышу лекцию о несовместимости службы и сна, и взглядом провожаю гордого пестуна...
Воспаление рецепторов носоглотки и жупел гари не давали чувствовать запахов несколько дней, курил как не горлом, и столовка не пахла столовкой. С той поры я стал рассматривать Мироху с позиции «побить бы вас, да зубы жалко», не придавая ему человечности, насколько позволяла беспрекословная служебная необходимость...
Характер Скопцова контрастен Мирошниченко. Замвоенпрокурора мог шутить, придраться, а чаще пребывал в занятости. Разбавляя которую спарринговал Диловара, зажимая к стене словами: «Защищайся, таджик!» Кого-то дрюкал конкретно, провинности других сводил к шутке. Важно смотреть мимику: весел – подковырнуть не искус, серьёзен или смурён – проще придержать язык за зубами.
В общем, ещё не прокурор, но уже не следователь...
Обычно я вытягивался и докладывал, когда Алексей Фёдорович опережал прокурора своим появлением в прокуратуре. Раз не поднёс ладонь к виску, но приветствовал в панаме, точно помню, так он не преминул уколоть:
― Ты почему чествуешь офицера не по уставу?
― К пустой голове руку не прикладывают, вроде?
― Но ты в головном уборе? Или чего не понимаю?
― Так точно, в головном, но наличие панамы не свидетельствует о наполненности головы...
Увы и ах, а то, что язык без костей – иногда помогает. Смешливая отмазка заставила офицера лыбиться. Спустя малое время, также самоотверженно бдя на дежурстве, я истово козырнул замвоенпрокурору искажённым приветствием: «Здравия желаю!» – показательно приударив гласную «я». В думах листая брошюру с головой Великого мыслителя победившего пролетариата на обложке, Скопцов не утрудился и намёком на поднятие руки к фуражке и отделался лишь невыразительным: «Привет!»
Пред солдатом большезвёздные офицеры часто вели себя так, будто устав писан только низложенным. Я закон принимаю не иначе: требуй, что выполняешь сам. Потому вдогон пустил воззвание, наполненное известным обоим нам смыслом: «Товарищ подполковник, вы приняли моё утверждение по поводу головного убора?» Скопцов удалился, не придав воззванию значения. Думаю, вот и слава КПСС, а то вдруг задорю юстицию не под настроение?
Но не тут-то было! Позже подполковник можно сказать подкрался и с мимической на губах хитрецой процедил сквозь зубы со злецой:
― Намекаешь и под моей фуражкой шаром покати?
― Никак нет, тыщ подполковник! Знаю, свой вакуум заполнять вы случаев не упускаете. Вы старше меня, пустот в вашей голове должно остаться меньше? ― произнёс в иллюзии оправдаться, но неосознанно промелькнуло желание зажмурить зенки, не желавшие узреть приближение кулака раздражённого правосудия.
― Нейму что-то: шутишь, либо нагло дерзишь?
― Шучу я, товарищ подполковник!
― То-то же! Ну, ты и язва, мать твою!
Повезло, настроение товарища подполковника в эту минуту было не особо боевое. У меня аж от сердца отлегло...
Продолжение данного очерка Чужой среди своих
Читайте также:
Другие мои армейские рассказы можно прочитать ЗДЕСЬ
Повсеместное распространение интернета, с помощью которого начали находиться старые друзья и в том числе сослуживцы, разбудило во мне щелкопёра и подвигло к описанию срочной военной службы в рядах «интеллигентных» Войск Связи непобедимой Советской Армии, в самый разгар перестройки, 1986 – 1988 годы, Самарканд – Ашхабад. Краснознамённый Туркестанский Военный Округ.
Ознакомиться и скачать можно по ссылке Майами в Туркестане
Подписка и комментарии приветствуются!
помощь автору канала: карта МИР 2202 2032 5146 6795
