Из Полозово в Мыхол шла лесная дорога, по которой ездили. Конечно зимой из одной деревни до другой добраться было проще, подмораживало. Но дорога петляла, особенно первые километров пять от Полозово, и жители протоптали другую, лесом, напрямки. Правда проехать по ней верхом можно было только летом, а зимой по ней даже пешком пройти не рисковали. Был на этом спрямленном участке один лог, его переметало так, что можно было утонуть. Тем более по распадку под снегом протекал еще ручей, не замерзавший всю зиму.
Демид, захватив ружье, верхом на лошади поехал по основной дороге, Султана Максимова повел в поводу, на что конь даже воспротивился сначала, не хотел уходить от хозяина. Но старшина успокоил верного друга, как-то объяснив, что Демид будет ждать в том месте, где лесная тропа выходит на основной путь. По тропе надо было пройти обязательно, Борька Рыжий мог затаиться и в лесу.
Лесная тропа оказалась утоптана, лишь припорошена сверху. И Рыжий точно прошел здесь, его следы остались. "Кто же здесь дорожку натоптал? - Подумал Максимов. - Демид говорил, что деревенские зимой не спрямляют через лес, снег глубокий, по дороге быстрее получается." Но ответа на этот вопрос пока не было, могло и не быть вовсе. Хорошо, что Борька шел по тропе, и свернуть не мог, по сторонам без лыж делать не чего.
Спуск в гиблый овраг начался постепенно, даже незаметно, а потом превратился в крутой обрыв, и здесь те, кто ходили, просто съезжали как с горки. Рыжий поступил также, видимо торопился, а Максимов осторожно прокрался к обрыву по целине и, спрятавшись за внушительную елку, стоящую на самом краю, осторожно заглянул вниз. Место у ручья тоже оказалось утоптанным, и мало того, имелся сруб, построенный недавно!
Старшина постоял несколько минут, прислушиваясь, но в лесу было тихо. Только ветер проносился над тайгой и шуршал кронами могучих елей. Но все равно Максимов не стал съезжать по накатанному спуску, а прошел дальше и придерживаясь за голые ветки чаплыжника спустился осторожно. Такие предосторожности могли показаться лишними, но были необходимыми. Лучше всегда подстраховаться.
У ручья нашлись следы пребывания Рыжего, причем явно вызывающие. Этот человек, хотя так называть его не хочется, облегчился прямо у сруба, у родника, вдобавок надругался над иконой Николая Чудотворца - выжег глаза Святому окурком самокрутки, который валялся тут же! Максимов с трудом овладел собой, подобрал окурок и убрал его в коробку от Казбека, где уже имелась прядь волос Рыжего. А потом обломил веточку и потрогал кучку, оставленную беглецом. Она основательно застыла. "Значит преступник прошел здесь достаточно давно, скорее всего рано утром. - Подумал старшина. - Испоганил гад такое место! Скорее всего Ваньша и ходил сюда, он тропинку натоптал."
Дальше тропинки не было. Видимо из деревни ходили только до ручья. А Рыжий ломанулся прямо по целине вдоль оврага, где местами намело по пояс. Видно было с каким остервенений этот нечеловек продирался через кустарник, которым зарос овраг. Ручей вдоль оврага далеко не тек, видимо как показался, так и скрылся в каком-то месте опять под землю. Максимов полез вслед за Рыжим, ему конечно было проще, но не на много. На основную дорогу старшина выбрался, когда начало темнеть, зимние дни на Урале коротки. Первым хозяина почуял Султан, заволновался, тряся головой, задвигал ноздрями и негромка заржал, понимал, в лесу шуметь нельзя.
Демид выехал из леса на дорогу заснеженным, заиндевелым с ружьем наперевес и спросил Максимова, - Что там?
- Изгадил источник! - Возмутился старшина. - А ты мне не говорил, что у вас в овраге сруб на роднике стоит.
- Так это, - Демид замялся. - Зачем говорить. Кто знает, как ты к этому отнесешься!
- А что, такого. Родник, как родник, сруб. Вода наверное хорошая.
- Пробовал?
- Ты чего! - Возмутился Максимов. - Я же говорю, загадил Рыжий родник. Там сначала чистить надо.
- Ваньша сюда бабок наших водил, все больше солдаток...
- Молились что ли?
- Не знаю, не говорили они. Тайна у них какая-то.
- Так Толмач в тот вечер на родник и шел? - Спросил Максимов.
- А куда больше... Клавдия тоже там бывала... Ты уж, начальник, того, не трогай баб наших.
- Разберемся, - Старшина взял у Демида повод Султана, потрепал заждавшемуся коню гриву и вскочил в седло. - Рыжий куда дальше ушел?
- В Мыхол, вон его след. - Демид показал на цепочку следов по правой обочине. - Может заночуем?
- Некогда, - обрезал Максимов. - Вдруг от бабы подастся.
- Да там дальше дороги нет, - попробовал возразить Демид. - Да и зачем ему от бабы своей бежать?
- Поехали, трогай. - Максимов натянул поводья, и застоявшийся Султан с места пошел рысью. Демиду ничего не оставалось, как последовать за старшиной. - Сколько до Мыхола?
- Километров пятьдесят, а то и больше. Кто же мерил?
- До утра доедем?
- Доехать-то доедем, только и коням роздых надо.
- Не боись, отдохнем. - Разговор проходил на ходу. - А кто из ваших мог жалобу на Толмача написать?
- Какую жалобу?! - Удивился Демид.
- Самую обыкновенную, мол Ваньша ваш на кладбище живет, бабы к нему ходят, он с мертвыми разговаривает, народ с толку сбивает, ну и так далее...
- Ну чтоб написать-то, вряд ли кто. Тут народ простой, да чтоб так складно, как говоришь... - Демид задумался.
- Что замолчал?
- Да думаю... Нет, нет у нас такого. А вот ботало какой-нибудь мог найтись, да еще по пьянке.
Ночью ехали медленно, шагом, останавливались раза два, да и вели лошадей в поводу.
- Дымком потянуло, - первым заметил Максимов признаки деревни.
- Близко уже, - согласился Демид.
- А где баба его живет, знаешь?
- Да как не знать... - Демид снова замялся.
- Опять что-то не так?
- Как тебе сказать, начальник...
- Как есть, так и говори.
- Придется. - Вздохнул Демид. - Все ж таки человек уbит.
- А так бы не сказал?
- Васев помягче был, допускал... В общем Анка эта по самогону главная у нас.
- Анка самогощица? - Усмехнулся Максимов.
- Ну да, не пулемётчица.
- И у вас в Полозово Машка еще есть?
- Есть. Как же без самогона в деревне прожить.
Максимов ничего не ответил. Был он тогда еще молодой, не опытный и не предполагал, что через несколько лет такой разговор у него опять состоится.
- Вот Анькин дом, - Демид кивнул на крайний заснеженный домик, когда всадники подъехали к деревне.
- Печка топится, - заметил Максимов
- Топится-то топится, - Демид потянул носом воздух и сглотнул слюну.
- Да, первачом тянет, - согласился Максимов.- Давай-ка, лошадей здесь привяжем и посмотрим, кто там. Нам главное Рыжего захомутать. Собаки у ней нет?
- Не знаю, - Демид пожал плечами. - Я ведь здесь редко бываю, не как некоторые.
К дому, в котором подслеповато светились два оконца, вела узкая тропинка, а двор оказался расчищенным от снега. Собаки не было.
- Постой здесь, - Максимов шепнул Демиду, указывая на дверь в дом. - А я посмотрю, что в бане. - Баня стояла поодаль, и к ней тоже вела расчищенная дорожка.
Демид снял ружье и клацнул курками, так, на всякий случай. Старшина же быстро пробежал к бане, ТТ доставать не стал, посчитал ни к чему, так справится, зашел в холодную сараюшку и чуть не засмеялся. Из-за двери в баню доносился храп, можно сказать богатырский. Только спал там никакой не богатырь. Максимов открыл дверь и увидел на полкЕ крепко спящего человека.
Дышать в натопленной бане было нечем и вовсе не от жары, а от перегара. "Дорвался, - усмехнулся Максимов. - И зачем такой мужик бабе нужен. Все равно от него толку никакого." В бане было еще темно, через маленькое оконце внутрь проникал слабый свет пасмурного утра. Рыжий в одной нательной рубахе лежал на спине, головой к окну. Левая рука, сжатая в кулак, покоилась на груди, а правая свешивалась вниз. "Также, как у Ваньши," - с горечью подумал Максимов, выдернул из своих брюк ремень и хитрой петлей быстро стянул запястья Рыжего.
- А, чего?! - Борька хотел вскочить с полкА, но со всего маху трахнулся головой о низкий потолок, да так, что упал на пол.
- Вставай, хватит спать! - Гаркнул Максимов. - Ты Ваньку уbил?!
- Я, - ответил Рыжий, не вполне понимая, что происходит, и только увидев милиционера в форменном полушубке, добавил. - Случайно я, начальник, случайно, не хотел я его кончать. - В голосе Борьки сквозил страх.
- Сколько ходок?
- Три.
- Вышак тебе ломится, паря. Выходи на улицу!
- Штаны хот дай, начальник.
- А они есть у тебя, штаны-то? Или у родника оставил?
Рыжий понуро встал и вышел из бани так, в чем был, в одной грязной нательной рубахе. В бане его одежды не оказалось, только у порога стояли старые обрезанные валенки, в них Борька и сунул ноги. А то бы так и пришлось идти босым по снегу.
- Анька, стeрва, одежду забрала, - процедил сквозь зубы Рыжий.
- Чтоб не убежал что ли?
- А пойми их, баб...
- Демид! - Окрикнул старшина товарища, - стучи в дом, пусть открывает, а то этот голодранец околеет.
- Анька, открывай! - Демид забарабанил кулаком в закрытую изнутри дверь.
Только в доме вдруг загрохотало, послышался звон разбитого стекла и истошный женский крик. Максимов бросился за дом и увидел, как по улице бежит та самая Анька, одетая как попало, на женщине была только рубаха, правда на ногах валенки.
- Стой, стрелять буду! - Закричал Максимов, рука потянулась к кобуре.
Но доставать пистолет не потребовалось. По улице шла женщина с коромыслом и пустыми ведрами. Она бросила коромысло под ноги Аньке, и та со всего маху улетела головой в сугроб. Вверх торчали только ноги в валенках и голая зaдница.
- Добегалась, зараза ты эдакая! - Зло проговорила селянка. - Увези ее, увези ее в тюрьму, начальник! Ваську моего сгубила, и сорока лет не прожил, бедолага.
В общем, и Борьку, и Аньку Максимов забрал в Полозово, изъял и самогонный аппарат. Производство было налажено с размахом, агрегат стационарно установлен прямо в доме. Но жители деревни провожали Максимова отнюдь не радостными, по крайней мере большая часть населения. Таких, как женщина, бросившая коромысло, было всего человека три, четыре. Старшина шел впереди, вел за повод недовольного Султана - Борька Рыжий и Анька Самогонщица вдвоем сидели у него на холке. Сзади вел свою кобылу Демид, на нее водрузили и привязали самогонный аппарат со всеми причиндалами.
К вечеру добрались до Полозово. Максимов хотел было уже обрадоваться, но Клавдия огорошила старшину, - Ваньша-то наш пропал!
