У меня есть лучший друг Кирилл. Наши мамы тоже подруги и это не совпадение. Они познакомились в клинике, когда лечили бесплодие, там же и пришли к мысли об усыновлении. С тех пор не разлучались, вместе ходили в школу приёмных родителей, вместе собирали документы и вместе забрали из детского дома двух двухлетних мальчиков меня и Кирилла. Так мы с ним и дружим с того самого момента. Но мы думали, что знаем друг друга с рождения, потому что про усыновление, узнали только совсем недавно.
Первым нашёл документы Кирилл. Бывает такой возраст, нам было по 16 лет, когда становятся интересны семейные документы и архивы. Вот и Кирилл начал шириться в разных бумажках, которыми раньше не интересовался.
В первую очередь он позвонил мне и предложил встретиться. Он кричал, плакал, грозился уйти из дома, обвинял родителей, что они не сказали ему раньше. Собирался пойти в детдом и узнать кто его настоящие родители.
Я пытался его успокоить и предложил жить, как и раньше и не заморачиваться.
-Тебе не понять! – негодовал Кирилл,- я теперь понял, почему меня не пустили в лагерь, почему не купили айфон!
И он начала припоминать все свои обиды на родителей с самого детства и списывать это на то, что он усыновлённый, а с родным сыном они бы так точно не поступили.
В конце концов, Кирилл обиделся на меня за непонимание и ушёл.
Я пришёл домой расстроенный, и моя мама сразу заметила это. Я рассказал ей про Кирилла.
-Наверное, он теперь не будет дружить со мной, потому что «мне его не понять» и вообще он сильно изменился.
Моя мама тоже изменилась в лице и сказала:
-А ты бы хотел понять своего друга?
Что за вопрос… я молча смотрел на маму. Она напряжённо улыбнулась:
-Мы тебя тоже усыновили, котёнок.
И она начала рассказывать с самого начала, о том. Как они с мамой Кирилла разговорились в очереди к врачу, как потом вместе шли домой, как искали другую клинику и другого врача, как ездили по монастырям и как пришли к усыновлению.
Я почувствовал такое тепло и любовь к своей мамочке. Она действительно очень-очень хотела ребёнка, она получила меня, значит, меня и хотела. У меня не рухнул мир, никуда не исчезло счастливое детство, не изменились мои родители, не изменился я. Я почувствовал только больше любви и благодарности к своим родителям, благодаря которым я обрёл семью, а не рос в детском доме.
Я так и не понял Кирилла.
Ещё мама сказала, что правильнее было бы с самого начала не скрывать правду, пусть ребёнок знает, что он из детского дома, что мама и папа приёмные. Выросший с этой мыслью он, будет воспринимать это нормально. Просто на тот момент они с мамой Кирилла решили, что говорить об этом малышам незачем, а потом так и не нашли подходящего момента, а потом просто не думали об этом.
Из рассказа Вани
