После того кошмара, что случился на глазах у Рогнеды, Владимир приволок ее, не имевшую сил противиться, в одну из комнат, грубо втолкнул внутрь и запер за собой дверь. Она лежала на полу, не в силах подняться. Между ног болело и что-то липкое, и противное стекало по ногам. Но ей было все равно. Образы родных стояли перед глазами, причиняя невыносимые муки. Она, только она виновата в их гибели! Внезапно она осознала, что ничего больше не держит на этом свете. Рогнеда вскочила и заметалась по комнате, ища что-нибудь, что поможет ей соединиться с родными. Ничего подходящего она не нашла. Сев снова на пол она завыла, как побитая собака, от бессилия и злобы на себя. Чувствуя, что должна сделать хоть что-то, девушка подползла к стене и принялась биться головой о стену. Эта боль неожиданно принесла облегчение и она яростно продолжила. По лбу потекли струйки крови. Открылась дверь, заставив Рогнеду прервать свое занятие. В комнату ввалился не молодой, бородатый мужчина. Рогнеда вспомнила, что он был тАм, когда Владимир творил насилие над ней на глазах у родных и зашипела на него, как разъяренная кошка.
-Ну чего ты дуреха? - заговорил бородач, неожиданно добрым голосом. - Вон и весь лоб себе разбила?
Он говорил ласково, как отец и Рогнеда, неожиданно для себя расплакалась. Бородач притянул ее к себе и она рыдала в его объятиях, пока он приговаривал:
-Больно, знаю, что больно! Досталось тебе девка - ворогу не пожелаешь! Но надо жить…
Эти слова, напомнили Рогнеде об обещании, данном отцу и она заплакала еще горше.
Слезы принесли небольшое облегчение. Бородач взял тряпицу, лежавшую на скамье и вытер с ее лица кровь и слезы.
-Ты кто? - всхлипнула Рогнеда.
-Добрыня. Воевода князя Владимира и его родный дядька!
Рогнеда недоверчиво смотрела на него. Она не могла понять, зачем он утешает ее? Почему не насмехается над ее позором?
-Ты не бойся меня! - сказал Добрыня, увидав ее взгляд, - И Владимира не бойся! Не мог он по другому поступить, не мог…Ты же сама разумеешь?
По виноватому взгляду, Рогнеда поняла, что он пожалел ее, не сказав, что все это только ее вина. Она лишь кивнула.
-А Владимир сказал, что берет тебя в жены и быть тебе княгиней!
Но то, что до того, казалось Рогнеде важным, теперь отступило, растворилось вместе с жизнями отца, матери и братьев. Рогнеда понимала, что не сможет никогда забыть того, что случилось и никогда не простит Владимира. Только повеление отца, жить за них, теперь имело для нее значение.
Добрыня встал, видя, что она успокоилась.
-Я пойду, а ты, ежели чего надобно, у меня испроси - я всяко подсоблю!
Рогнеда хмуро кивнула ему, давая понять, что услышала. Когда Добрыня ушел, она заставила себя встать. За стенами слышались звуки веселья - воины Владимира продолжали праздновать победу. Грубый смех больно резал по ушам. «Что ждет меня дальше?» - думала Рогнеда, - «Как жить с таким камнем на сердце, как стать женой того, кто растоптал все, что было любо моему сердцу?»
Ее размышления прервал приход служанки. Она принесла таз с водой и чистую одежду и Рогнеда поняла, что это повелел Добрыня - больше о ней вряд ли кто помнит!
Волхв прочел заклинания у деревянного идола Перуна, принес жертвы Мокоши и Сварогу. Нарек Ирину женою князя Ярополка по заветам киевских предков. Ирина, с горечью созерцала собственный свадебный обряд. Ярополк обещал, что и христианский священник совершит над ними богослужение, чтобы была спокойна ее душа. Ирина верила ему. Да видно в судорожных ожиданиях наступления Владимира, позабыл, а она не решалась наседать на него. И так тяжко Ярополку, до венчания ли теперь! Ярополк с ней был добр. Ирина, внезапно нашла в нем утешение, близкую душу, которой никогда у нее не было. Он исполнял любое ее пожелание. Даже произнесенное вскользь, без умысла. Одно омрачало их счастье - Владимир с войском, движущийся на Киев. Ирина пыталась уговорить Ярополка, чтобы побеседовал с братом, но это было единственное, в чем он ей отказал. «Не я пошел на него войском - не мне и беседы затевать!» - говорил он и Ирина тяжело вздыхала, предчувствуя, что добра от кровопролития не будет. Пока Ярополка не было в терему, а это бывало ох как часто и подолгу, Ирина усердно молила Господа вразумить братьев. Слыхала она, что когда пойдет брат на брата, то наступит конец этого мира и страх расползался по всему телу, липкими щупальцами касаясь сердца.
-Княгиня, не изволишь сбитню отведать? - в светлицу вошла одна из теремных баб, румяная в противоположность бледной Ирине, - Сбитень знатный получился! А тебе сил набрать надобно - вдруг дитя у нашего князя народится!
С Олеськой так говорить она не себе позволяла. Та, чуть что и за косу дернуть могла, и поленом огреть! А молчаливой и доброй Ирине, ей хотелось угодить и крыла распустить, как над неразумным дитем. Ирина и не замечала фамильярности, с благодарностью принимала заботу, лишь краснела при намеке на то, что от их единения вскорости могут родиться дети. Ирина кивнула, давая понять, что сбитень выпьет. Прислужница довольно улыбнулась и, поставив чарку с напитком на стол, окинула Ирину покровительственным взглядом. Ирина поняла, что она не уйдет, не удостоверившись, что она послушно пьет и взяла чарку в руки.
Ирина снова осталась одна, глядя в окно, как быстро исчезают последние тусклые солнечные лучи. С хазарских земель ползли на Киев тяжелые снеговые тучи. Еще немного и белые мухи закружат над землей, в своем холодном танце, преображая все вокруг.
"Уже пора бы и Ярополку вернуться!" - подумала Ирина. Она перевела взгляд на сундук, на котором лежало чистое исподнее, дожидаясь хозяина. Девушка услышала, как за стеной, кто-то из челяди, подкинул дров в печь и она в ответ загудела довольно, отдавая доброе тепло через свои жаркие бока.
Послышался далекий шум, возвещающий о том, что князь воротился. Сердце Ирины забилось часто. Она поспешила в сени, как уже вошло у нее в привычку, встретить его. Ярополк вошел, устало опустился на лавку. По его поникшим плечам, она сразу поняла, что день выдался тяжелым.
-Добро пожаловать, князь! - Ирина склонилась перед мужем. Он поднял глаза, улыбнулся ей вымучено.
-Скажи, пусть гридям еды подадут в гридницу!
-А сам-то, трапезничать где будешь? - спросила Ирина, зная что нужды передавать слова князя ей нет - уже бегут десятки ног, разнося полбяную кашу с медвежатиной, загодя разложенную по глубоким блюдам.
-Пусть мне в горницу крынку молока принесут, да краюху хлеба! Не хочу ничего боле!
"Он так утомился, что едва на ногах стоит!" - поняла Ирина. Она была права. Ярополк с трудом встал на ноги и пошел в горницу. Ирина скользнула впереди него и ловко откинула пуховые одеяла на кровати, готовя для него ложе. Едва закрылась за ними дверь, как она, усадив его на лавку, принялась стягивать с князя сапоги. Ярополк хотел было возмутиться. Обычно сапоги ему снимал челядник, но Ирина шикнула на мужа и он замолчал, не в силах противиться ее неожиданной воле.
-Княгиня! Молоко я для князя принесла! - крикнула из-за дверей стряпуха.
Ирина сама вышла к ней, не давая войти в горницу и забрала из ее рук поднос с крынкой молока и щедрой краюхой черного хлеба, еще теплого и издающего чудесный аромат.
Пока Ярополк медленно жевал, Ирина смотрела на него, не смея задать интересующий вопрос.
-Сегодня гонец был! - сказал Ярополк сам, ставя крынку на стол. По краю его медленно ползла белая капля.
-Видно недобрые вести принес он тебе? - догадалась Ирина.
-Не добрые...Владимир взял Полоцк! И не просто взял, а убил князя Рогволда и его сыновей, а княжну Рогнеду, которая мне обещана была в жены, силою сделал своей женой!
Последние слова, полоснули по сердцу Ирины. Она знала о том, что Ярополк посватался к Рогнеде. Понимала, что только надежда на помощь князя Рогволда, вынудила его сделать это и все же обида подкатила к горлу. "Не суди!" - сказала сама себе и невольно горестно вздохнула. Ярополк этот вздох по своему.
-Не бойся, Ирина! Тебе такая участь не грозит!- пообещал он, - Я сумею тебя защитить!
Притянув девушку к себе, Ярополк с наслаждением втянул в себя аромат ее волос. Ее близость придавала ему сил, он словно пил из чистого источника, а за спиной вырастали крылья...
Жители Пскова гурьбой высыпали за его стены. Открытое поле за городом было уже полно народа. Здесь были все - и стар, и млад. Еще рано по утру пронесся по городу слух, что идет князь Новгородский через их земли, проведать свою матушку, что жила со всеми домочадцами в Будутино. Пройдя немного вниз по Двине, в сторону Киева, Владимир вдруг повелел повертать на Полоцк. Никто, даже Добрыня, не понял, что толкнуло его на этот шаг. Владимир ни с кем не делился своими планами. Что-то сломалось в нем с той ночи, когда он велел убить Полоцкого князя Рогволда. Холодные, синие глаза его дочери, преследовали Владимира, напоминали о содеянном. Но он не избегал ее. Каждый вечер велел приводить Рогнеду к нему. Днями она ехала позади войска, в крытой повозке, в окружении зорко следящих за ней женщин и под охраной сильных воинов. Ее вталкивали в его походный шатер, и каждую ночь он одерживал новую победу, не даря удовольствие ни себе, ни ей. Он не понимал, зачем делает это. Но Рогнеда тянула его к себе, как магнитом.
Псковчане бурно приветствовали князя Владимира. В стороне от вражды братьев, они помнили лишь, что Владимир старший внук княгини Ольги, выросшей в их землях. Владимир велел воинам и слова грубого не казать простому люду. Улыбался им и махал рукой. Псковский посадник, в окружении старост и старейшин, вышел встретить Владимира и зазывал князя в Псков, почетным гостем. Но Владимир торопился. Понимал, что уже мчат гонцы к Ярополку, сообщить о том, что повернул Владимир назад. Владимир рисковал. Если Ярополк решит, что дал он слабину, то может двинуться за ним в погоню и ударить в спину. К Киеву послал он много соглядатаев, чтобы смогли они упредить его, коли выйдет Ярополк из Киева.
Миновав Псков, Владимир быстро приближался к Будутино. Хотелось повидать и успокоить мать, обнять Зоряну. Оставив войско на берегу, Владимир с Добрыней, да с малой охраной, отправились к терему, выстроенному еще княгиней Ольгой, близ родных ее мест. Туда, где долгие одинокие годы провела Малуша. Взял Владимир с собой и Рогнеду. Она сидела на охолощенном мерине, гордо вскинув голову. Она всегда так держалась на людях, напоминая себе, что Владимир назвал ее женой, княгиней и таковой ее должны видеть все. Путь их был коротким. Совсем скоро, за поворотом реки Великой, показался терем. Малуша, неустанно приносившая жертвы, на местном капище, моля всех известных ей Богов, помочь сыну, стояла на высоком крыльце, в окружении всех домочадцев и дворовых.
Владимир соскочил с коня, подбежал к матери. Она обняла его крепко, никак не хотела отпускать, понимая, что путь его только начался и куда приведет он неведомо. Нетерпеливо ждали своей минуты сестры, а из-за их спины сияла большими, полными счастливых слез, глазами Зоряна. Краем глаза, Зоряна заметила девушку, с красивым, но каким-то злым и отчаянным лицом. Девушка подошла ближе и встала за спиной Владимира, как будто имела на то право, всем своим видом показывая, что знает свое место. Заметила девушку и Малуша. "Это кто еще?" - подумала она и недоброе предчувствие закралось в сердце. Владимир заметил недоуменный взгляд матери и повернулся. Увидев Рогнеду рядом с собой он взял ее за локоть и притянул поближе. Притянул без нежности, даже грубо.
-Поклонись матери моей! - велел он, зло щуря глаза. Если его, княжьего сына, посмела оскорбить Рогнеда на виду у всего войска и народа, то сможет ли теперь поклониться бывшей милостнице княгини Ольги?
Рогнеда постояла минуту, разглядывая Малушу и когда Владимир, готов был уже силой толкнуть ее в ноги матери, согнулась пополам, словно переломилась в спине.
-Это жена моя, дочь полоцкого князя Рогволда! Рогнедой величать ее! - процедил Владимир сквозь зубы, принимая при этом из рук Зоряны, свою дочь, Ольгу. Девочка заверещала в руках отца, потянулась к матери, отвлекая внимание от Рогнеды. Руки Зоряны дрожали, когда она забирала ребенка из рук отца. Владимир привез новую жену себе и то счастье, что обрела Зоряна перед отъездом, рассыпалось на мелкие осколки.
-Что же мы тут стоим! В терем пойдем! Все у нас готово - и банька и трапеза! - первой взяла себя в руки Малуша. Она кивнула Рогнеде, как можно ласковей, приглашая следовать за собой.
-Княгиню Рогнеду сведите в баню, да чистое платье подготовьте! - велела она, споткнувшись на непривычном имени. Рогнеду увели. Малуша заметила, что в нескольких шагах позади от нее, неотступно следовали несколько воинов. Владимир ушел с Зоряной и дочкой в их светлицу.
-Пойдем-ка, сестра, потолкуем! - сказал Добрыня, многозначительно глядя на Малушу. Велев готовить трапезную к пиру, Малуша повела Добрыню подальше от остальных, на лицах у всех читалось непонимание и любопытство - Рогнеда внесла сумятицу в эту встречу.
-Где он взял эту жену? - спросила Малуша прямо, не желая ходить вокруг, да около.
Добрыня тяжко вздохнул и без утайки рассказал все Малуше. "Все равно все узнает, так пусть лучше от меня!" - решил он.
Малуша хмурилась. Теперь она поняла, почему между Рогнедой и ее сыном, чувствовалось такое напряжение, почти ненависть. Она не могла винить девушку за то, что та смотрит на ее сына волком.
-Эх, горька ее слава оказалась! - произнесла она, тяжело вздохнув и думая, как помочь оттаять этой горемычной невестушке.
-Это точно! - сказал Добрыня, - Горислава она и есть!
В этот момент к ним подошел Владимир. Он услыхал последнюю фразу и усмехнулся.
-А и правда! Пущай теперь Гориславой ее величают, раз досталась ей такая доля!
В баню провожали княжну Рогнеду, а обратно вели уже княгиню Гориславу. Имя обожгло сердце, навсегда выжигая на нем клеймо. Она понимала, что в этот вечер окончательно умерла, как Рогнеда и возродилась из ненависти, как Горислава...
