Мирослава наблюдала, как Мансур, словно забыв о ней, поел и отошел в дальний угол юрты, всем своим видом показывая, что ей бояться его не стоит. Она была рада уже тому, что он не набросился на нее сразу, словно дикий зверь, не сорвал с нее одежды, не побил. К ее удивлению, Мансур скинул с себя халат и лег на узкий топчан, стоявший у двери. Рукой он указал ей на топчан побольше, стоявший в глубине юрты, отвернулся к стене и застыл.
Мирослава осторожно встала. Взяла с блюда кусок кебаба и сунула себе в рот, пока этот странный мужчина не видит. Ей почему-то было стыдно есть при нем. Потом она, на цыпочках, пошла к топчану, на который он ей указал и забралась на него с ногами. Ей казалось, что вот-вот он встанет и бросится к ней, но Мансур видно заснул. До нее доносилось его мерное дыхание.
«Что же я сижу! Это же мой шанс!» - пронеслась в голове шальная мысль. Она осторожно встала, и осторожно, на цыпочках, пробралась к выходу . Дверь скрипнула и Мирослава испуганно оглянулась, не пробудился ли Мансур. Но он не шелохнулся. Девушка осторожно высунула голову в дверь. Прямо перед входом в юрту стоял стражник. Еще двое сидели неподалеку, у горящего очага. Было видно, что они не собираются спать и будут караулить юрту всю ночь. Мирослава поняла, что сегодня шанса на побег у нее нет...
Ночью Мирослава почти не спала. Она вздрагивала от каждого звука, доносившегося снаружи, будь то лай собаки, уханье неизвестной птицы или приглушенный кашель стражника. Только под утро она провалилась в сладостный сон. Ей снилось, что она лежит на печке, у себя дома и к ней подходит мама, заботливо накидывая ей на плечи, соскользнувшее одеяло. Сквозь сон она почувствовала, что кто-то стоит рядом и открыла глаза. Перед ней стоял Мансур и как, в том сне, укутывал ее плечи теплым войлоком. Она хотела вскочить, но он приложил палец к губам и покачал головой, как бы говоря не бойся и спи! Потом он отвернулся и тихо вышел на улицу. Сон слетел. Мирослава села на топчане, не зная, что ей делать дальше. Она решила не двигаться с места и ждать. Сколько прошло времени она не знала - может час, а может и больше, - когда в дверь вошла служанка. Она нерешительно остановилась, увидев девушку и что-то сказала. Мирослава, конечно, ее не поняла. Она вспомнила совет Лилы, учить побыстрее язык и решила, что та была права.
Служанка снова что-то сказала и показала на стол. По ее глазам Мирослава поняла, что женщине очень хочется забрать угощение, но она спрашивала разрешения у нее, у Мирославы, такой же подневольной, если не больше, чем сама служанка!
Мирослава встала и подошла к столу. Она взяла кусочек лепешки и протянула женщине. Та, смотрела на нее испуганно, недоверчиво.
-Бери, ешь! - сказала девушка, как можно ласковей.
Служанка осторожно взяла из ее рук кусочек и положила в рот. На ее лице читалось явное удовольствие. Мирослава тоже принялась за еду, внезапно поняв, что дико голодна. Она ела сама, подавала куски служанке. Когда они насытились, на столе еще оставалось много несъеденного. Служанка подняла одну из тарелок и жестом показала, что хочет унести ее. Мирослава кивнула, разрешая. Женщина вышла, но скоро вернулась, заискивающе улыбаясь, принялась убирать и выносить остальное.
«Несчастная! - думала Мирослава, - Боится даже взять недоеденный кусок с господского стола!» В душе закипала злость на несправедливость этого мира, в котором одним достается все, а другим недозволенно даже есть объедки, без разрешения!
Все уже было убрано, когда явилась служительница гарема, провожавшая Мирославу сюда вчера. Она сделал знак идти за ней.
В гаремной юрте на Мирославу смотрели с интересом, но она решила не обращать на них внимание. Ей хотелось хорошенько подумать над тем, что произошло этой ночью. Мансур не тронул ее и это было странно. Ведь именно для его удовольствия привели ее в его юрту. "Может я ему не понравилась?" - думала она и не понимала радоваться ей или огорчаться. Мирослава с удовольствием стянула с себя украшения, которые так и не сняла ночью. Вошла Лила и подала ей простые одежды.
-Переодевайся и пойдем!
-И куда опять? - спросила Мирослава с раздражением. Ей хотелось, чтобы ее оставили в покое.
-Лекарша тебя осмотрит! Так положено, после ночи с ханом, или его сыном!
Мирослава, не поняла, для чего ее осматривать, но спорить не стала. Надо, так силой заставят!
Лекарша зачем-то раздела ее донага и, принялась проводить такой же осмотр, как и тогда, когда их только привели сюда. Заглянула даже в самый сокровенный уголок ее тела, тот что тщательнее всего прятали под одеждой женщины, чтобы не мог видеть, даже мужчина из собственной семьи.
Закончив осмотр, лекарша что-то спросила у Лилы и Лила возмущенно ей ответила.
-Она сомневается, что ты была в юрте у Мансура! - перевела Лила.
-А где же я, по ее мнению, была? - Мирославе отчего то стало почти весело.
-Она говорит, что ты не познала мужчину! Мансур, что не тронул тебя?
-Нет! - ответила гордо Мирослава.
-И чему же ты радуешься!? Ты верно не понравилась ему и теперь, кто знает, что тебя ждет! Может отправят коз доить!
-А и пусть! Все лучше, чем пытаться кого-то ублажить!
-Глупая ты…
Речь Лилы прервало появление еще одной служанки. Начались переговоры, из которых Мирославе ничего не было понятно, но по удивленным и растерянным лицам женщин, было видно, что они в не знают, как поступить с ней дальше..
-Странно! Мансур передал Даве-хатун, что отныне ты его наложница и тебя следует холить и лелеять. Ты будешь жить отдельно, с Алимой. - наконец пояснила ей Лила.
-С Алимой? Кто это?
-Это еще одна наложница Мансура!
Мирославе отчего-то неприятно было осознавать, что у Мансура есть другие наложницы.
-Пойдем, я отведу тебя!
Дава-хатун хмурилась. Лекарша сказала ей, что Мансур не коснулся новой девчонки, а между тем он, с самого утра, послал ей весть, что доволен наложницей и просит для нее всех благ, пока сам будет в отъезде! Что же она делала у него всю ночь напролет?
Ох, не зря ее сердце не приняло девчонку сразу! Много от нее хлопот. Но поделать Дава ничего не могла. Велела лекарше и служанкам, знавшим, что наложница вышла от сына хана девственницей, держать рот за зубами - еще не хватало, чтобы разговоры по стойбищу поползли, мол Мансур не смог с рабыней совладать! Позор падет на голову Азамата, а этого Дава допустить никак не могла. Однако мужу она решила все рассказать!
Не мешкая, она отправилась в юрту Азамат-хана. Он, выслушав ее, лишь улыбнулся.
-Пусть сам разбирается с девчонкой! В силе своего сына я не сомневаюсь! А ты сделай для нее все так, как он просил!
Получив его одобрение, Дава-хатун, отправилась в ту часть гаремной юрты, где жили наложницы сыновей хана. Алима и еще одна наложница Мансура, которую он звал к себе только раз, жили отдельно, в маленькой комнатке, отгороженной от остальных тонкой перегородкой. Здесь могло поместиться только два топчана. Невостребованную наложницу, Дава отправила в общие комнаты, не обращая внимания на слезы, которые потекли у девушки из глаз. Алима, наблюдавшая за происходящим низко склонив голову, осмелилась спросить у служанок, когда Дава-хатун, ушла:
-Я теперь буду жить одна?
Ответом ей был презрительный смех.
-Вот еще! Другую наложницу Мансура подселят к тебе, ту, что сегодня ночью с ним была!
Голова девушки поникла, когда она поняла, что Мансур отныне, принадлежит не только ей…
Та часть, гарема, куда привели Мирославу, отличалась от той, в которой она жила до сих пор. Здесь девушки были раскованнее, уверенней. На их лицах не было того затравленно-испуганного выражения, как у тех, с кем Мирославе приходилось общаться до сих пор. Они с интересом смотрели на новенькую, что-то говорили друг другу, смеялись. Даже одежды на них были другие - из более нежных тканей, яркие. На многих были украшения.
Лила подвела Мирославу к темноволосой девушке, с черными и немного раскосыми глазами. Девушка смотрела на Мирославу нерадостно, словно сердилась.
-Это Алима! - сказала Лила, - Она покажет тебе, где теперь ты будешь спать!
-Лила! Скажи, как мне поскорее выучить язык!
-А ты молодец! Я буду приходить по вечерам, учить тебя! А пока запоминай предметы и их названия, да повторяй почаще!
Лила ушла, оставив девушек наедине. Алима повернулась и молча пошла куда-то прочь. Мирослава решила последовать за ней. Больше ей ничего не оставалось. Отодвинув в сторону легкую занавеску, за которой оказалась подобие комнаты, Алима вошла внутрь. Она, с нескрываемым раздражением смотрела, как новенькая вошла следом.
Алиме кивнула ей на топчан, а сама уселась на свой.
«А она красивая, эта новенькая! - думала девушка, - И глаза такие дерзкие, все смотрит прямо! Я так не могу…»
Ей было грустно. Она прожила здесь уже два года, а только и радости для нее было, что Мансур отдавал предпочтение ей. Она полюбила его, потому что он был к ней добр и щедр. Правда вот наезжал редко и не на долго. А теперь она будет видеть его и того реже. В той девушке, что жила с нею до этого дня, Алима соперницы не видела. Мансур был с ней один раз, и то до появления Алимы, и девушка тихо проживала свои дни, завидуя Алиме и довольствуясь ее рассказами. Алима, с высоты своего счастья, жалела ее. Делилась подарками, рассказами, за что та была благодарна и выполняла роль ее служанки, выполняя маленькие прихоти любимицы Мансура. Теперь ее место заняла эта красавица. Такой помыкать не получится! А новенькая смотрела на нее и улыбалась, потом что-то произнесла на непонятном языке, а потом и вовсе рассмеялась. Алиме легла на топчан, отвернулась к стене и закрыла руками уши.
А Мирослава продолжала улыбаться. Она и сама не понимала, почему ее так рассмешило скорбное выражение лица соседки.
Она знала, что та ее не поймет, но, почему-то, спросила:
-А ты тоже просто спишь и ешь, когда твой господин зовет тебя к себе?
Девушка по имени Алима, совсем сникла и улеглась в постель, отвернулась от нее. «Ну и ладно! Вот язык выучу, тогда и поговорим!» - решила Мирослава.
Мысль о побеге она отодвинула на второй план. Отсюда не убежать просто так, надо подготовится! А чтобы подготовиться, надо завоевать право передвигаться по стойбищу более-менее самостоятельно!
Как сказала Лила, разрешить ей такое, было во власти Мансура. Как только он снова позовет ее, она попытается объяснить чего хочет!
Вечером, Лила, как и обещала, пришла учить ее языку.
-Скажи, как сказать, гулять?
Лила удивилась, но ответила. Несколько раз повторила Мирослава про себя фразу.
В тот вечер ее не позвали к Мансуру, не позвали и в следующий. Впрочем и за Алимой никто не приходил. Позже Мирослава догадалась спросить у Лилы про него и узнала, что Мансура нет в стойбище и когда он вернется неизвестно…
Мансур скакал в сторону стойбища Балху-хана. Обычно, выезжая на степные просторы, Мансур испытывал бурный восторг. Его голова становилась светлой, как небо над ним, спадали оковы, которые он ощущал на себе, едва ступив в ставку отца. Бесшабашный и бесстрашный в своей молодости, он с удовольствием подставлял лицо ветру свободы и наслаждался каждым мгновением бешенной скачки.
Сегодня же его мысли были обращены к странной девушке, которую подарил ему отец. Он вспоминал ее большие испуганные глаза, представлял ее спящей, свернувшейся клубком на краю узкого топчана и ту нежность, которую испытал он, укрывая ее одеялом. Впервые его душа рвалась обратно в ставку отца и он ничего не мог с этим поделать. «Я ведь даже имени ее не спросил!» - внезапно осенило Мансура. А впрочем, это было не так важно. Он сам даст ей имя, когда вернется обратно!
Нукеры удивлялись той поспешности, с которой Мансур гнал коня и его хмурому настроению. Они решили, что крайне важное дело поручил хан Азамат своему сыну, раз летят они по степи почти не останавливаясь для отдыха!
Балха-хан, узнав о прибытии Мансура, досадливо крякнул. Он почти сразу осознал, какую ошибку совершил, подарив Азамату тех злосчастных рабынь. Очень уж хотелось выслужиться перед ним, задобрить. Выйти из под руки хана Азамата, Балха пока не мог, не хватало силенок. Его земли располагались у самых границ русских земель и Балха не мог устоять перед соблазном, совершать раз за разом короткие набеги на приграничные деревушки. Но воинов у него было мало и потому, в случае опасности, Балха нуждался в поддержке, хоть и лелеял в душе надежду, когда-нибудь окрепнуть настолько, чтобы не зависеть от Азамата.
-Приветствую тебя, достопочтимый Мансур-хан! - пропел он, идя навстречу не успевшему еще спешиться юноше. - Надеюсь Азамат-хан здоров?
-Здоров, хвала небесам! - ответил Мансур, глядя на хитрое лицо Балха-хана.
-А что же привело тебя в мои отдаленные земли? - не удержался Балха, хоть и понимал, что вопрос его преждевременный и выдающий его тревогу.
-Ты хоть покормил бы путника с дороги, прежде чем допрашивать! - усмехнулся Мансур, сразу уловивший тревогу Балхи и желая его немного помучить.
Балха засуетился, кликнул слуг, велел расседлать и накормить лошадей, устроить нукеров Мансура. Самого Мансура он повел в свою юрту. Молчаливые служанки накрыли стол так быстро и тихо, что Мансуру показалось, будто блюда на столе появились сами собой, как в одной из сказок, которые он слышал в детстве.
Ел Мансур нарочито медленно, исподтишка наблюдая, как Балха нетерпеливо ерзает на своей подушке. Наконец он обтер руки, отхлебнул из кружки холодный кумыс, и заговорил:
-Мой отец, Азамат-хан, интересуется, как поживаешь ты? Есть ли у тебя новости?
-Хорошо поживаю! Какие могут быть новости в наших диких краях? - вздохнул Балха-хан.
-А как же то, что русские вдруг стали платить тебе дань рабами?
Попав в ловушку, Балха смутился.
-Так, это…- он запнулся.
-Азамат-хан, хотел напомнить тебе, что набеги на русские земли он запретил! Достаточно того, что пока ты получаешь с них причитающуюся дань!
«Дань!» - подумал Балха-хан с возмущением. - «Разве эти несчастные подачки можно назвать данью!»
-В том-то и дело, что пока! - вслух сказал Балха. - Скоро русские совсем перестанут ее платить! Уже давно нет походов на их земли, они перестали нас бояться!
С этим Мансур не мог не согласиться.
-Ты же знаешь, подобные походы возможны только с разрешения Великого Хана и при его участии! А Великий Хан не желает прерывать своего сытого существования!
-Где Великий Хан, а где мы?! Собрать побольше воинов из всех окрестных племен, да и разорить пару селений, а то и небольшой городок, чтобы не забыли русские за кем сила!
-Азамат-хан запрещает! - отрезал Мансур, не желая развивать эту тему.
-Я понял тебя, Мансур-хан! Позволь приготовить для тебя юрту и развлечения! Отдохни с дороги!
-Нет, Балха! Мне надо возвращаться домой!
Балха удивился. Раньше Мансур не отказывался от его предложений. «Уж не случилось ли чего? Может он скрывает что-то? Надо послать соглядатая к ставке Азамата!» - решил он.
Нукеры Мансура тоже удивились. Они уже настроились провести несколько дней в сытости и тепле, попивая арак и лаская девушек, которых Балха-хан держал специально для утех гостей. Мало того, что господин почти не давал им отдыха на пути сюда, так и теперь собрался в обратный путь сразу по приезду. Роптать они не посмели. Заседлали коней и снова двинулись в путь.
Служанки Мансура не ждали своего господина обратно настолько быстро. Скрывая досаду они засуетились. Юрта была плохо убрана и Мансур недовольно сощурился, видя как при нем принялись мести пол.
-Чтобы к вечеру все готово было! - велел он им и ушел, по привычке купаться на реку.
Ему не терпелось вновь увидеть девушку, образ которой преследовал его всю дорогу, и он сдерживался, чтобы не кинуться сразу к гаремной юрте с распоряжением готовить ее к ночи. Вволю наплававшись, он пошел к гарему. Перед самым входом в гаремную юрту, он остановился. Жажда увидеть девушку боролась в нем с непонятным страхом. К нему вышка служанка, и Мансур попросил подготовить для него на эту ночь Алиму...
