Есть у историков профессиональная шутка о том, что умри Иван Грозный в начале-середине 1560-х и его бы вспоминали с придыханием, как великого правителя и завоевателя, а не вот это вот всё. В каждой шутке, как вы знаете, всегда есть доля правды. Кто бы добрым словом вспоминал Александра Македонского, если бы тот дожил скажем до пятидесяти и полтора десятка лет не факт что удачно топил бы в крови восстания диадохов? Или императора Траяна, сбагрившего на наследников сизифов труд удержания открытой для набегов Дакии и замирения с разъяренными парфянами? Но у истории нет сослагательного наклонения, и царь Иван прожил долгую и сложную жизнь, в которой было место много чему.
Точкой перелома часто вслед за Курбским считают опалу Адашева в 1559, но соглашаться с этим сложно. Еще пять лет русские рати шли от победы к победе, а в столице был относительный лад. А потом случился этот проклятый год, когда посыпалось буквально всё.
Черный 1564 год.
С чего мог начаться такой год?
Конечно, с похорон. В самый последний день 1563 года ушел из жизни митрополит Макарий. Владыка последний год тяжело болел, не справлялся со своими обязанностями и просился в отставку. А еще много переживал о будущем и ссорился с повзрослевшим царем, отговаривая от уже тогда задуманной опричнины. Отпустить его не отпустили, Иван с сыновьями лично приходил умолять остаться, но Бог судил иначе и самый успешный из соправителей Грозного отошел в прошлое. Оплакивала владыку даже сама природа, обрушив на Москву внеплановые почти двухнедельные дожди.
Его преемником стал бывший духовник царя Ивана митрополит Афанасий, сколь преданный царю, столь и неавторитетный у Освященного собора. Тогда же Освященный собор принял решение о «белом клобуке», разрешив этот символ мирской власти для митрополита и двух архиепископов – новгородского и казанского. Налицо усиление клерикального влияния.
Пометки на полях
Белый клобук – символ мирской власти пастыря был у всех архиепископов Новгорода и у некоторых московских митрополитов. Именно поэтому мне кажется, что Дмитрий Донской скорее министр обороны при реально правившем страной митрополите Алексее и аналогично Иван Калита – министр обороны/глава ЧВК при митрополите Петре. Уже в 1650-е история стала казаться одиозной и митрополитов постановили в дальнейшем с белым клобуком не изображать.
Соборы 1650-х вообще многое изменили.
Конец пометок на полях
За месяц до него умер младший брат царя Ивана и его формальный наследник Юрий Углицкий. Наследником царя должен был стать семилетний Иван Иванович. Или Владимир Андреевич Старицкий.
Когда природа пришла в норму и наладился зимний путь, из Полоцка двинулся на дело земское и государево лучший полководец России князь Петр Иванович Шуйский с сильной армией, обозом и нарядом (артиллерией, а то подумаете чего). Через четыре дня похода 26 января 1564 года ближе к вечеру состоялась незнаменитая в наших учебниках, но звонкая у соседей битва при Чашниках (Улле), в которой русская армия потерпела поражение, а князь Петр был убит. Шедший на соединение с ним из Смоленска князь Пётр Серебряный, узнав о произошедшем, стремительно отступил, литовцы в процессе даже часть его обоза захватили.
В Москве в то же время были зарезаны бояре Юрий Кашин-Оболенский и Михаил Репнин. По версии Курбского их зарезали в церкви, когда они шли к заутрене. Зарезали за отказ участвовать в разнузданных царских гулянках (по версии врага царя князя Курбского). Историки пытаются оправдывать эти расправы реакцией царя на Ульскую конфузию и бегство Петра Оболенского. Но какое отношение к этому имеют казненные? Некоторые источники говорят еще о расправе с Дмитрием Овчининым (племянник фаворита Елены Глинской) и Дмитрии Ивановиче Хилкове. Также без подробностей к тому же времени относят опалу на Шереметьевых с казнями и постригами.
Незадолго до этого уехали литовские послы Юрий Ходкевич и Михаил Гарабурда, с которыми предсказуемо не договорились.
Также в январе в Бахчисарае лукавый крымский хан Девлет Гирей в присутствии посла Афанасия Нагого дал шерсть (присягу) о мире с русским царем. В Москве посчитали, что купили преданность крымского хана, но золото - мягкий металл, сталь заменяет плохо.
Казней, впрочем, и в 1563 хватало. Началось всё еще в марте, когда по обвинению в попытке сдать Стародуб литовцам был арестован родственник Адашева Иван Шишкин. Потянув за ниточки, к виновным подтянули Даниила Адашева с сыном, князя Курлятева-Оболенского и князей Сатиных (на их сестрах были женаты Александр Горбатый и Алексей Адашев). Курлятева с детьми заточили в монастырь, остальных казнили. Параллельно лето-осень идут разборки между московским царем Иваном и старицким князем Владимиром. 30 июня царь объявляет опалу родственнику, в августе по его требованию уходит в монастырь мать старицкого князя Ефросинья, в сентябре князю Владимиру меняют бояр, но уже в ноябре царь простил брата и его мать.
За 1563-64 год из Думы выбыло 13 бояр и 4 окольничих (при общей численности в 55 человек).
В апреле из приграничного Юрьева бежал в Литву князь Андрей Курбский. Последние месяцы в России князь Андрей был мрачен, много переписывался с Радзивиллом (на что, кстати, имел полное право как Юрьевский наместник, такая вот тогда была хилая вертикаль), родней и духовными учителями.
Сохранились послания воеводы старцу Псково-Печерского монастыря Вассиану Муромцеву, написанные до бегства князя Андрея за рубеж. Осенью они вполне мирно обсуждали богословские темы, ругая иосифлян. А вот весной темы резко меняются. Князь Андрей начинает писать то, что потом будет озвучено в его первом письме царю Ивану. «Понеже паки напасти и беды от Вавилона на нас кипети многи начинают». Он писал «о нерадении же державы и кривине суда и о несытьстве граблении чюжих имений». Где тот святитель, восклицает он, который «возпрети царю или властелем о законопреступных… где лики пророк, обличающих неправедных царей?». Церковники собирают себе «великие богатства» и мучат «убогих братей» голодом и холодом. «Воинский чин» не имеет ни коней, ни оружия, ни даже пропитания. «Торговые люди» и земледельцы «безмерными данми продаваеми и от немилостивых приставов влачими и без милосердия мучими». Поэтому некоторые из них бегут из своего отечества, а другие продают своих детей в вечное рабство.
Давайте чуть-чуть переведу с древнерусского на русский. После переворота 1559 военная партия (и сочувствующие им нестяжатели в церкви) теряют влияние. В Думу протаскивают влиятельных Гедеминовичей Бельского, Мстиславского и Глинского, причем сопротивление старой элиты продавливают совместно царь и митрополит, сторонники новой литовской войны. После свадьбы Ивана Грозного и Марии Темрюковны в Москве появляется толпа гонористых родственников новой царицы из астраханских, ногайских и черкесских кланов. Татарских царевичей начинают назначать на должности первых воевод, опираясь скорее на лояльность и происхождение, а не на воинские таланты. Оттирая от управления воевод, которые били тех самых царевичей все 1550-е. Новым родственникам нужны были земли, но хорошей земли было мало и ее поделили еще после переворота 1554 ради завоевания Поволжья. Соответственно для новых родственников и фаворитов нужно было ее отнять из имевшихся запасов. Целей для наезда могло быть две – церковь и княжеская аристократия, атаковать обоих сразу было самоубийственно. Тем более у церкви и военной аристократии (+нестяжатели) конфликт уже есть, пусть и притушенный Макарием.
Царь еще с 1562 года начинает зажимать военную аристократию. Отнимает вотчины у Воротынских за непобеду над крымским ханом под Мценском. Вводит в том же году новые правила по отношению выморочным имениям (раньше передавали родственникам, сейчас – царю), перебирает земельные сделки за последние 20 лет, отнимая несправедливо купленные участки. В целом не трудно заметить, что царь отбирает землю у собственной армии. Тяжело, непоследовательно, с сопротивлением. И передает их новой элите, более лояльной ему лично и более пригодной под новые задачи государства. Ну как тогда казалось.
Помогает ему с этим раскол в среде военных с выбором направления главного удара. Александр Горбатый, Шереметьев-Большой и Воротынские настаивают на продолжении наступления на Крым, а вот псковско-новгородская ветвь Шуйских во главе с Петром Шуйским как раз рвется воевать в Прибалтику, где у их отчин куда больше понятных интересов. Где нарвская торговля с ее колоссальными барышами, прямые конкуренты с двинского пути с слабо защищенными Полоцком и Витебском. Вся русско-литовская война 1561-70 концентрируется на севере, где литовцы атакуют Псков и пригороды, а российская армия атакует Полоцк и Витебск. Именно Шуйский и был главным действующим лицом русского наступления в 1558-64 (как и его сын Иван Петрович в 1577, забегая чуть вперед). И это не блажь амбициозного боярина, за его спиной Новгород с вотчинниками, собственным монетным двором, купеческими кланами и традициями. Наместник которого традиционно может вести самостоятельные переговоры со всеми балтийскими соседями. С особой ролью архиепископа и богатыми влиятельными северными монастырями.
Опять же, с точки зрения Грозного, его действия абсолютно легитимны. Его любят изображать этаким прогрессором, а он просто хочет вернуть как было во времена отца и деда, когда значительная часть земель была не государственная, а просто великокняжеская. Вопрос болезненный, спотыкались об него буквально все соседи. В Литве победили магнаты, в Швеции – король, в России- скорее царь, хотя флуктуации были значительны. Но одно правило соблюдается неизбежно. Пока государство щедро раздает земли военным, оно ведет победоносные войны. Когда жадничает и оптимизирует – войны становятся сильно менее победоносными. Петр буквально ограбил страну ради армии, но шел от победы к победе, как и Екатерина II, не испугавшаяся даже секуляризации. И оба в итоге оставили наследникам ну очень дефицитный бюджет, сокращения которого повлекли существенное снижение боевой мощи типа сгнившего петровского флота и череды поражений в наполеоновских войнах.
Поздние 1550- е тоже были нерадостные, несмотря на все победы. Армия побеждала, но в тылу начались голодные бунты. Вот Грозный и выступил в непопулярной роли ненавистного всем эффективного менеджера, который попытался закрепить худой мир на окраинах с минимизацией затрат на армию. Армия по понятным причинам такого отношения не оценила. Помимо Курбского всю полоцкую войну на запад течет ручеек детей боярских, вливающихся в литовские ЧВК для войны против бывшей родины. Их мотивацию князь Андрей передал прекрасно. Люди, за череду блестящих побед получившие опалы и бывших врагов в командиры, мстили за предательство. Просто разоренные просто искали себе кусок хлеба. Порой буквально.
Вообще история начала 1560 очень напоминает историю самого начала 1500-х, когда победоносных Патрикеевых, оторвавших треть Литвы, но замахнувшихся на церковные земли, оттерли от власти и загнали в монастырь. Порядка в государстве и правда тогда стало побольше, но литовские войны в исполнении сменивших их Шуйских уже перестали быть такими уж победоносными, а потом и вовсе налетел страшный крымский смерч 1521, превративший имперские амбиции великого княжества в нечто сугубо теоретическое.
Ногаизация и черкесизация крымской войны (ради этого по логике царь второй раз и женился) провалилась. Крымцы уже в 1562 году попробовали русскую границу на прочность, а осенью 1564 (синхронно с литовской осадой Полоцка) случился страшный по результатам набег с разграблением богатых рязанских окраин. Саму Рязань Девлет Гирей не взял только из-за подвигов будущих опричников Басмановых, буквально вопреки разваливавшейся системе обороны юга. Ругать Девлет Гирея за обман можно, но с точки зрения логики набеговой экономики и истории конца 1550-х реального мира со слабеющей Москвой ему бы никто в Крыму не простил. Да и сами ногаи с 1563 года, когда бия Исмаила сменил его сын Тинехмат, вновь начали набеги на русские окраины, а порой и не окраины. Тогда же Кучум перехватил присягнувшую было Грозному Сибирь.
Опять черный 1564.
Эпидемия чумы опустошала богатый север, подъедая и без того тающие ресурсы.
Идея опричнины была придумана еще в начале 1560-х, но тогда резко против высказался митрополит, пытавшийся как-то вырулить из надвигавшегося шторма без гражданской войны. Пытался, опираясь на поддержку церкви и части армии, перераспределить имеющиеся ресурсы для войны и Грозный, но у его противников была военная сила и еще один внук Ивана III в качестве фактического соправителя (московского наместника). В этом плане Радзивилл-Рыжий, разгромивший под Чашниками армию Петра Шуйского, вполне может оказаться ситуативным союзником Грозного, лишившим военную партию популярного и победоносного вождя.
Разборки начала 1564 года закончились единственным (для митрополита Афанасия) печалованием Грозному, чтобы он людей своих понапрасну не казнил. Иван проехал летом-осенью по вновь приобретенным владениям, заручившись в поездке поддержкой будущих опричников. Тогда же (летом 1564) Грозный написал свое письмо Курбскому, полному претензий к нему, Адашеву, Шереметьеву, Шуйским. Оно стало таким же программным документом для будущих опричников, как и письмо Курбского для оппозиции.
На фоне череды военных неудач и прямого неповиновения Думы Иван в декабре уехал в Коломенское, а оттуда – в Александров, фактически начав гражданскую войну, которую мы знаем под именем Опричнина. Большими черными буквами.
В январе 1565 года казнили Александра Горбатого с сыном, его родственников Головиных. Уехал в удельную Старицу лишенный должности князь Владимир. Начались высылки суздальских и ярославских княжат. В Москве строились роскошные дворцы для новой опричной элиты, праздновавшей недолгий и неокончательный триумф.
Чёрный 1564 год закончился, царь Иван поседел в тридцать с небольшим.
Тяжело быть эффективным менеджером. Особенно когда не получается.
