Последние страницы смотрелись словно завещание, специально написанное для Сафие-султан. Покойная не скрывала: всегда подозревала в том, кто может ее отравить. Она так и написала: «Если читаешь эти строки, значит меня уже нет, и ты добилась своего».
Но, как ни странно, ни в чем не винила нелюбимую невестку. Просто коротко черкнула: живи и постоянно оглядывайся! «Помни, кадын, в этой жизни есть многое того, что важнее власти и трона, — торопливой арабской вязью писала Нурбану-султан, — не знаю, поймешь ли ты когда-либо это или всегда будешь думать только о золоте, считая, что можно купить все. Поверь мне, я тоже так долго думала, пока в один момент не осознала: есть ценности куда выше».
Сафие-султан раздраженно скрипнула зубами. Эта женщина, шайтан ее забери, всегда и во всем ее опережала. Даже после смерти сумела поставить подножку, причем ни одну. Первая — когда уговорила сына не жениться на ней, напугав, что тут же умрет, если совершит никях.
Вторая — сейчас, когда оставила заранее подготовленное послание. Кто знает, быть может его кто-то уже прочел. И тогда неизвестно, сколько еще впереди таких вот подножек ее ждет! Она в раздражении откинула дневник в сторону. А потом замерла. Страшная догадка вдруг осенила ее: как могла так расслабиться? Как сразу не сообразила! Подобные штуки вполне в духе Нурбану-султан.
Наверняка бумага пропитаны ядом и теперь умрет в страшных муках, так и не успев стать валиде... Надо срочно предпринять меры. Но какие? Не станешь же просить лекаря проверить, каким ядом пропитаны страницы дневника? Зачем чужому человеку ведать, о чем писала покойная госпожа? Сразу весь дворец узнает, что она отравила венецианку! Поэтому заставила себя успокоиться, завернула дневник в шаль. Если вдруг почувствует себя худо, тогда другое дело. Забьет в набат, соберет всех лучших докторов империи, заставит все проверить.
Пока же пусть полежит... Надо спрятать подальше, а потом, если потребуется, еще раз изучить, только более внимательнее. Быть может между строк поймет, куда Айсель-хатун направила свои стопы. Но в голове упорно билось: откуда мать Мурада все знала?! Даже тайну дочери шехзаде Баязида ей открыли раньше, чем самой Сафие! Почему ее слова совпали с теми, что недавно услышала от дочери Михримах-султан. И вообще, что ей хотели сказать эти две женщины, сами обладающие неограниченной властью и огромными богатствами, и при этом пытающиеся ей доказать, что это не главное.
Долго думать не получилось. На пороге появилась служанка Ширин-хатун, и, вытаращив глаза, сообщила:
— Госпожа, повелитель приказал собрать в своих покоях всех братьев и распорядился устроить обряд суннита!
— Только этого не хватало, — не на шутку рассердилась султанша, — что он себе удумал? Этих выродков надо немедленно казнить! Кстати, где ты столько времени шлялась? Почему не пришла сразу? На кухне лукум ела? Или пирожными никак насытится не могла? Отправлю в Старый дворец, мерзавка! Сдохнешь там в забвении!
Гневу ее не имелось границ. Баш-кадын забыла о том, что решила всегда вести себя величественно, резко вскочила и схватила негодницу за плечи. И тут же обратила внимание, что кафтан рабыни усыпан сладкими крошками. Видимо, так торопилась, что не успела привести себя в порядок. Следовательно, предположение, что прежде, чем зайти к ней в покои, заглянула на кухню и там лакомилась сладостями, которые раздавали в честь восхождения на престол нового султана, верное.
Столько времени зря потеряла! Узнай раньше, успела бы изменить ситуацию, поспешила бы к повелителю, настояла бы на своем… Сафие-султан подняла руку, дабы отхлестать служанку по щекам, как услышала дикий, ни с чем несравнимый вой. Он сшибал с ног, приникал в каждый уголок дворца, в каждую клеточку тела. Так воют волчицы, у которой на ее глазах убили волчат...
Публикация по теме: Некоронованная королева Османов, книга 3, часть 44
Продолжение по ссылке
