Сафие-султан томилась неизвестностью: что будет с отпрысками покойного султана? Почему новый повелитель не объявляет, как полагается, свою волю и не спешит исполнить Закон Фатиха. Чего ждет?
Радовало только одно — в гареме стояла тишина. Противные икбал, кадын и прочие-прочие плотно закрыли рты и впервые ничего не требовали. Они враз перестали нуждаться в красивых платьях и дорогих украшениях, им не стали нужны жаренные перепелочки и лимонный шербет, и, что важно, все дружно перестали капризничать. Вот спрашивается, что мешало так вести себя прежде? Почему для того, чтобы понять, кто здесь хозяин, потребовалось смерть султана?
Неожиданно взгляд Сафие-султан остановился на тетраде в кожаном переплете. Ей даже стало странно, почему сразу не обратила на нее внимание. Ведь она лежала на самом видном месте, и не заметить ее было довольно сложно. Госпожа протянула руку, открыла и ахнула. Вот уж не ожидала! Это оказался дневник Нурбану-султан.
Албанка присела на небольшую скамеечку, стоявшую между стеллажами, и принялась читать. С первых строк поняла: записи венецианка вела нерегулярно. Скорее всего, старалась запечатлеть лишь основные моменты. Опять же, о своих чувствах к окружающим особо не распространялась.
Видимо, боялась, что записи увидят чужие глаза и в то же время не писать не могла. Видимо, душа требовала. О Михримах-султан говорила довольно сухо и в общих словах. Также холодно писала и о своем повелителе. Зато сколько нежных слов было адресовано своему сыну! Сафие-султан, конечно, знала об ее безмерной любви к наследнику, но никогда не думала, что она окажется столь огромной и всепоглощающей!
Были записи и о ней. Самое интересное, в них султанша не называла ее «живым подарком». Чаще мелькало «любимая наложница» и, что интересно, давалась довольно хорошая характеристика ее уму, образованности, воспитанности, внешности. Много добрых слов было сказано о выдержке.
Отдельное место отводилась распрям в гареме. Вот тут мудрость Нурбану-султан открылась по полной. Оказывается, покойная все знала: и о том, как Сафие сталкивает лбами икбал, и как провоцирует скандалы... И при этом всегда молчала. Впрочем, это не помешало ей потом обвинить невестку в колдовстве.
Последние записи полностью посвящались «чужим» шехзаде. Нурбану-султан писала, сколько боли доставляли ей дети Селима. Особенно она переживала из-за того, что принцы, рожденные от других наложниц, находились в Топкапы, в то время как родной сын, главный претендент на престол, пребывал в Манисе. Хасеки прекрасно понимала, что после смерти Селима он может просто не успеть приехать во время. И тогда катастрофа: противники сажают на трон любого удобного им шехзаде.
Оставалось только восхищаться этой женщиной, которая умудрилась скрыть от всех врагов смерть повелителя. Впрочем, здесь Сафие-султан, пусть ее никто и не видел, горделиво посмотрела по сторонам. Она тоже в грязь не ударила! Не все, правда получилось так четко, как у ее предшественницы, но продержалась положенное время.
Кроме того, из записей выяснилось что венецианка давно ведала о происхождении Айгуль-хатун. Как оказалось, о том, что девушка — дочь шехзаде Баязеда венецианка узнала совершенно случайно. В силу того, что прекрасно помнила покойную Роксолану, не могла ни обратить внимание на странное внешнее сходство. Особенно ее насторожила улыбка и динамика движений. Так мог себя вести человек либо долго пребывающий в обществе госпожи Босфора, либо ее близкий родственник.
Хитрить на стала, просто вызвала к себе девушку, это случилось уже после той памятной истории с колдовством, и в лоб спросила. Хатун не стала лукавить, рассказала все, как была. А чтобы сомнений не имелось, продемонстрировала перстень покойного шехзаде, который всегда носила на шее. Знала султанша и о спасении одного из сыновей султана и всегда безумно боялась, что этот мальчик заявит о своих претензиях на престол.
Публикация по теме: Некоронованная королева Османов, книга 3, часть 43
Продолжение по ссылке
