51 подписчик

Часть 10. После онко-операции

1 июня 20231 июн 2023

184

6 мин

Оглавление

Как переживается реанимация
Что ещё было после операции
Выписка из реанимации

Операция по удалению опухоли была технически сложной. Одно название чего стоит: "Гибридная проксимальная резекция желудка с трансторакальной торакоскопической резекцией нижнегрудного отдела пищевода". В реанимационной палате после операции я находился семь суток.

В целом, это был довольно интересный мировоззренческий опыт в изменённом состоянии сознания под наркотическими анестетиками. Где-то между сном и реальностью. С чудными открытиями и глубоким пониманием "таковости вещей" по Олдосу Хаксли, и с ощущением попадания внутрь реалистичного телесериала о клинике (в роли съемочной камеры)... Но я не буду описывать этот опыт здесь, потому что он не имеет отношения к основному заболеванию и связанной проблематике.

Как переживается реанимация

Я писал, что накануне операции было много страхов, связанных с этапом интенсивной терапии после операции. Мне не озвучили сразу, что я буду находиться в реанимации неделю. Моих соседей по ПИТ обычно отправляли в отделение на вторые-третьи сутки. Дежурный врач позже обосновал такой длительный срок технической сложностью самой операции.

Все семь дней я находился в сознании. Проблема в том, что не можешь полностью заснуть и находишься постоянно где-то между сном и бодрствованием: проваливаешься в сон и тут же выплываешь на поверхность реальности. Прошло всего 5-10 минут.

Болевых ощущений нет вообще. Эпидуральная анестезия. Оба шва и дренажные трубки внутри ощущаются, но собственно боли при этом не чувствуется.

Питание получается исключительно через капельницу: белая субстанция из огромного пакета капает в вену, а белковая смесь - через зонд - непосредственно в желудок. Зонд вводится в пищевод и желудок через носоглотку. Ощущения от него, прямо скажем, неприятные.

Нельзя пить. Можно только смачивать губы и язык мокрым тампоном. С точки зрения "мирной" жизни звучит, как дичь, но к этому очень быстро привыкаешь.

Забавно, что мыслей о сигарете вообще не возникает. Все семь дней это вообще не имело никакого значения.

В реанимации запрет на устройства и телефоны. Нет связи вообще ни с кем. Родные и близкие могут только позвонить по телефону на пост и поинтересоваться твоим состоянием. И всё. Привычка находиться с устройством в инфопотоке как раз переживается болезненно. Приходится занимать себя какими-то играми разума. Или разум начинает занимать тебя играми от безделья. Можно, впрочем, попросить няньку принести книгу. Но читать в этом состоянии сознания бесполезно: сфокусироваться на тексте не получается.

В реанимации вокруг тебя постоянно происходят какие-то события: медицинские процедуры и манипуляции, врачебные обходы, новые пациенты-соседи, какие-то бытовые действия, типа как смена белья (о, эта чудесная свежая простынка под спиной!) или умывания и т.д. Только заканчивается одно событие и сразу начинается другое. Не соскучишься. Затишье - буквально на три-четыре часа ночью, а потом снова всё приходит в движение. Ощущение, что ты находишься внутри сериала про больницу - от этого.

Естественно, как и в фильмах и сериалах: ты подключен к мониторам, которые измеряют давление, пульс, аспирацию. При любых отклонениях от норм показателей медсестрицы вызывают доктора. Ты под постоянным наблюдением. В моём случае каких-то серьёзных изменений за семь дней не случалось. Один раз, может быть.

Иногда ещё начинает казаться, что время остановилось и растянулось до бесконечности. С другой стороны, когда наступает момент выписки из реанимации в отделение, эти семь дней сворачиваются в несущественный момент, как будто их и не было.

Что ещё было после операции

Врачебных обходов в реанимации - четыре или пять в сутки. Из них один - с заведующим отделением или с главврачом: "Как дела? Как самочувствие? Что болит? Газы отходят?" - несложные забавные вопросы.

Где-то на третьи сутки мне чертовски надоело лежать на спине. Я спросил у заведующего на очередном обходе, можно ли мне надеть бандаж и посидеть. Как ни странно, он сказал: "Нужно! Нужно двигаться". Я так несколько раз в день надевал бандаж и садился. 10-20 минут сидения - это сказочное блаженство, как оказалось: сидеть на краю койки и болтать ногами.

Было довольно смешно потом, когда сменилась смена нянек и сестёр, эта смена была не в курсе, что мне разрешено садиться. И когда я в очередной раз нацепил бандаж и сел на койке, нянька с вот таким выражением лица и криком: "Эй! Ты чего дуркуешь!" - понеслась в мою сторону через всю палату.

Я, наверное, был беспокойным пациентом. Потому что всё время задавал всем вопросы, пытался двигаться, со всеми спорил, ворчал и нудел о превратностях судьбы. Уже позже, через пару месяцев, одна из реанимационных сестёр мне сказала: "О! А я вас помню. Койка номер один" Может, она запомнила конкретно меня, потому что я "дурковал", а может, они помнят вообще всех своих пациентов, не смотря на то, что нас через реанимацию проходит по 5-6 человек в день.

Я всю команду реанимации тоже помню. Нянек, сестёр, врачей. Всех. Я не буду по ним скучать, но я их буду всегда помнить. Знаешь, это очень ценно: забота, когда ты беспомощный штопаный мешок с костями. Понятно, что у каждого человека есть своя жизнь за пределами больницы, может быть плохое настроение или самочувствие, возможно какая-то токсичность внутри рабочего коллектива. Но всё это оставляется в стороне и в приоритете только забота о нас, беспомощных штопаных мешках.

И каждый отыгрывает свою роль в этом бесконечном сериале "про больницу". Безупречно, потому что права на ошибку нет. По-другому просто нельзя.

Выписка из реанимации

Через неделю меня перевели обратно в отделение, в послеоперационную палату. Буквально через несколько часов свозили на рентген. Врачи остались довольны результатом. После рентгена удалили часть дренажных трубок, мочеприёмник и зонд из носа. Разрешили пить и выдали чашку тёплого куриного благословенного бульона. Надо ли говорить, что это был самый вкусный бульон, который я когда-либо мог испробовать? "Консоме ля манифик", без преувеличений.

Вернули телефон, я доложился всем, что живой и здоровый. Естественно, первое, что я сделал, оказавшись на этой стороне, надел бандаж, взял айкос и пошел в сортир пыхнуть. Удовольствия это не доставило, только получил от старшей сестры нагоняй по жопе за то, что несанкционированно вышел из палаты. Я пытался соврать, что доктор разрешил. Но получилось, что не соврал. Завотделением сказал старшей, что не только можно, но и нужно ходить по отделению туда-сюда, а уж в сортир - тем более: стул и газы - это важно.

В перекурах, определённо, есть даже некое благо при восстановлении после операции. Так бы ты просто лежал кверху пузом на койке в палате, а так - десять раз в день и больше спускаешься и поднимаешься по лестнице на третий этаж. Поначалу - осторожненько: на две ступеньки вдох, на две - выдох. На третий-четвёртый день спускаешься и поднимаешься по этой лестнице вообще без проблем и почти без одышки.

И что?

Как-то вышло, что здесь информация, не относящаяся к болезни, а только к процессу лечения. Для меня это всё оказалось важным и одним из самых ценных опытов, который я получил за время истории болезни. Поэтому я посчитал нужным его здесь изложить.

В сухом остатке: сейчас последняя декада марта. Я выписался из диспансера обратно в поликлинику по месту жительства. Операция по удалению опухоли прошла успешно. Следующий этап: послеоперационная химиотерапия. Начинается с 18 апреля. На восстановление после операции мне предоставили чуть меньше месяца. К выписному эпикризу приложено наставление по диете, рекомендованной после резекции желудка. В основе диеты - "Стол №1" и нутритивная поддержка.

О том, как привыкается к новым уменьшенным размерам желудка и что происходит в период восстановления - следующая история.

Завтра.

-----------

Начало истории