Нет мне покоя и в этих скорбных стенах! Почему скорбных – об этом здесь. В общем, лежу в больнице, никого не трогаю – и тут бац! – поступает звонок с незнакомого номера.
Я на такие звонки откликаюсь, потому что номер вбит в визитку, которую я всегда оставляю во время встреч с респондентами, героями своих очерков, представителями власти, общественных, политических и прочих организаций – а как же? Я официально работающий журналист, если кто еще не понял.
Иногда люди обращаются с просьбой написать о важном событии, или сообщают какую-то интересную и полезную информацию. Чаще, конечно, жалуются и ругаются, но суть не в этом. В общем, я на все звонки отвечаю, но вам не советую.
Итак – бац. Звонит мне сотрудник службы безопасности якобы Сбера, натурально – целый майор, и зовут его Эдуард Николаевич Белов. У него чудный малороссийский говор, и в голосе эдакая хамоватая нахрапистость. С первой секунды чую – оно! Мне позвонили телефонные мошенники!
Но я была готова. Посреди больничной скуки это было даже забавно.
- Такая-то, такая-то? – сурово вопрошает Эдуард Николаевич (все совпадает, мои ФИО названы правильно)
- Да, это я (пока еще обычным голосом)
- Ваш счет пытаются взломать и снять сумму, равную 16 тысяч 834 рубля!
А я и сама хотела бы снять означенную сумму со своего счета, но – увы! – недавно мы оплатили с него крупную покупку, и там пока болтаются сущие копейки. В общем, история не катит уже на данном этапе.
Ну, я так не играю! Даже не смешно – такая нехитрая, старая, давно известная схема развода. Называют небольшую сумму, которая имеется на счетах практически у любого пенсионера, пугают «несанкционированным доступом», настойчиво советуют перекинуть все сбережения на «безопасный» счет, диктуют его реквизиты – и вуаля! – жертва сама переводит накопленные годами сотни тысяч, а то и миллионы мошенникам, а заодно и себя в разряд малоимущих.
Ни тебе брокеров с биржи цветных металлов, ни инвестиционных аналитиков, специализирующихся на старушках, ни бизнес-консультантов со свежими идеями на тему – как легко и быстро расстаться с деньгами. Не интересно!
Но мне скучно, и я делаю вид, что попалась в изощренную ловушку, расставленную отчаянно г”э-какющим и х”э-кающим Эдиком.
- Что ж делать, как спасти мои 16 тысяч 834 рубля?!! (добавляю в голос старческого дребезжания и заполошной придури – для создания эффекта легкой жертвы)
Хе-хе...
Эдик – туповатый, но старательный, не бубнит уныло, в отличие от коллег, а шпарит, как по писаному, пересыпая речь свою разными сложными терминами, отдавая предпочтение слову «транзакция». Да, точно, тот самый примитивнейший развод – он мне назовет счет, а я переведу на него все – главное, абсолютно все имеющиеся сбережения.
- Трнзакция? – дребезжу я. – Это какая акция? Газпрома, что ли? Так мне не надо. Насовали везде акций – и в «Пятерочке», и в «Магните»! Еще и в банке мне акцию брать? А кто мне за «Хопер-Инвест» ответит?
«Майор» Эдик спотыкается на полуслове, но решает, видимо, не отвлекаться на посторонние темы, и прет дальше.
- Номер счета записывайте срочно, время уходит!
- Время-деньги, - говорю я зачем-то. Ну, мне просто надоело, ничем новым «майор» не радует. – Шпигель-шпигель, ай люлю.
- Шо? – начинает прозревать Эдуард. – Вы шуточки свои бросьте, разговор записывается, будете привлечены по статье такой-то!
- Эдик, не суетись – говорю нормальным голосом. – Вечер в хату, или откуда ты там свой репортаж ведешь? Неталантливо разводишь, без фантазии и огонька. Старье какое-то втюхиваешь. «Шокаешь» опять же, «г”х-экаешь»… Из тебя майор, как из солидола пуля.
Тут уж Эдуард Николаевич срывается. И начинает материться – и опять скучно, вяло, используя удручающе однообразные семантические конструкции.
А я же выросла на Лиговке – дитя центровой питерской подворотни. Когда прогуливала уроки в музыкальной школе, плотно общалась с местной шпаной, и в поклонниках у меня одно время числился о-о-очень трудный подросток по кличке Леха-Гудрон. Я ж большой Петровский загиб однажды слыхала в виртуозном исполнении «вечного сидельца» дяди Вовы из соседней квартиры.
Я к семнадцати годам, аккурат к моменту поступления на факультет журналистики ЛГУ им. Жданова, в полном объеме овладела разнообразными навыками применения обсценной лексики – теоретически, конечно. Но были, случались в жизни моменты перехода от теории к практике.
Вот и на этот раз я попыталась на понятном Эдуарду Николаевичу языке объяснить, что наши взгляды на жизнь находятся в острой фазе мировоззренческих противоречий. Вы не правы – сказала я ему, но другими словами. А Эдик обиделся, и, не попрощавшись, повесил трубку.
И не перезвонил. Редиска
