Он шёл домой пешком или на попутках. В той глуши не было поездов. Так хотелось скорее встретиться со своей семьей. Там ждали мать с отцом, красавица жена и сынок Митенька.
Связи с ними давно не было, потому что сначала его отряд перебрасывали с места на место и письма приходили с большим опозданием, а потом письма перестали приходить. Сашка, или лейтенант Александр Петрович Фалеев, говорил, что переживать особо некогда. Война, она и есть война. Но письма домой при каждой удобной возможности отсылал. Сколько он отправил этих бумажных треугольников...
До дома оставалось всего каких-то десять вёрст, а сил уже не было. Как раз повстречалась деревня на его пути. Постучал он в дом первый попавшийся и попросился на постой, ночь отдохнуть и снова в путь. Дверь открыла ему старуха в чёрном платке и с лицом полным скорби.
- Доброго вечера, мать! Пусти отдохнуть с дороги, до дома не дойду.
- Здравствуйте, родимый, проходи. Харчами, конечно, не шикую, но нехитрый ужин соберу! Да, баньку, если надобно, справлю.
- Не откажусь, соскучал, правда, по баньке! Да с веничком бы!
- Погоди, милок, веники только навязать успела. Будет тебе и веник!
Ты чьих сам-то будешь?
- Из Ручьевки я, слыхала, может? Фалеева Петра сын. Домой пробираюсь. Давно нет вестей из дома, не слыхала ничего?
Старая женщина пожала плечами, не смогла она сообщить ему, что разбомбили давно Ручьевку. Она и сама одна осталась. На обоих сыновей похоронки пришли ещё в самом начале войны.
Когда Сашка пришёл из бани, то на столе уже стоял чугунок с кашей и краюха хлеба была нарезана толстыми ломтями. Да, кувшин с берёзовым соком.
- А как вас звать, матушка?
- Пелагея я, Матвеевна по батюшке.
- Ну, спасибо, тебе Пелагея Матвеевна, за баньку, да за стол богатый.
- Чем богаты, тем и рады, сынок.
Сашка в это и время достал некоторые свои припасы из мешка, да фляжку достал.
- Давай, Пелагея Матвеевна за Победу, за мир, да за товарища Сталина!
- Давай, сынок. И спать, устал ты с дороги. Я тебе на печи постелила, сама на лавке лягу. Чай, не в первой.
Через час боец уже спал и видел во сне, как на пороге дома стоят отец с матерью, да Настасья с Митенькой на руках. Солнышко светит по-летнему, солнечные зайчики вокруг, да птицы поют. Благодать, словами не описать. А он так всё тянет руки к ним, а дотянуться не получается. Проснулся Сашка в поту холодном. Вышел на крыльцо, почерпнул воды из колодца ведром, что привязано было. Сел на завалинке и затянул самокрутку. Скупая мужская слеза текла по щеке. Вот, вроде и домой идет с победой, а сердце не на месте.
Чуть свет встал он, огляделся, чем нужно помочь перед уходом Пелагее Матвеевне. Попросила старушка хвороста принести, чтоб печь топить, да воды наносить в дом, да в баню.
Перед уходом ещё поправил дверь и забор, что покосились от времени.
На прощание обнял он старушку. За один вечер и ночь, стала как родная.
Пелагея Матвеевна на дорогу перекрестила постояльца, да собрала ему в дорогу хлеба немного, да, соку берёзового.
Уже по подходе к своей деревне Ручьевке, заметил Сашка, что вместо деревни лишь обугленные горловины печей стоят. Вошёл он в деревню и стало ясно, почему так тяжко на сердце было. На месте, где дом его был- воронка глубиной метра два.
Присел Сашка прямо на землю. Стукнул кулаком по пыльной земле. Такое бессилие овладело им, что даже встать не смог. Так и сидел, опустив голову и закрыв лицо руками.
Прямо над ним нависла тень, мужчина нехотя поднял голову и увидел старика без одной ноги. Тот был седой, даже белый. Борода и брови и волосы торчали в разные стороны. Он очень напоминал лесовика.
- Здравствуй, мил человек. Ты чего здесь убиваешься? Али из местных ты?
- Я, дед Фадей, я... Не признали что ль? Сашка Фалеев, Петра Кузьмича сын. Что же это? Стало быть один я теперь? Что с моими стало, расскажи, прошу!
Лесовик прищурился и пристально посмотрел на Сашку.
- Санька, да, ты ли это? Вот, что воина-то делает. Высох весь, чай, одни глаза остались.
- Да, не томи, дед, говори уже, как всё случилось!
- Да, как-как, знамо как. Ироды проклятые прилетели утром. Бомбы покидали с самолётов. Сухо было, вся деревня, как спичка вспыхнула. Вот, и вся недолга.
- А ты-то как выжил?
- Да, Господь уберёг. На рыбалку я ушёл. А потом взрывы услышал, да схоронился под берегом.
- И то верно. Господь тебя только и уберёг...
Сашка хотел сказать то, о чем бы потом пожалел. Да, сдержался.
- Да, не только меня, Сашенька. Митюнюшка твой, да Митрошка Галькин со мной увязались. Вот, и живём мы тут недалече в землянке. Не одну неделю копали, да, печку сладили из камней и глины. Пойдём, сынок-то обрадуется. Вставай, говорю, пойдём!
Сашка переменился лицом и подскочил, как ошпаренный. Силы вдруг откуда-то появились и он чуть не бежал вперёд одноногого старика.
Навстречу старику выбежали два босоногих худющих мальчишки. На вид им было лет по пять. Оба стриженые почти налысо, в заплатаной одежде, из которой они явно выросли.
Мальчишки были чёрные, чумазые. На их худых, грязных лицах очень сильно выделялись глаза. У Митеньки они были голубые, а у Митрофана серые.
- Папка, это папка пришёл! Я же тебе говорил! Папка, родненький, ты вернулся?
Митенька закричал, что есть мочи, бросился к отцу на шею. Сашка опустился на колени и обнял мальчишек. Оба теперь были свои.
Отобедав тем, чем Бог послал, стали обсуждать, как теперь наладить жизнь.
Понятно, что разлучаться теперь нельзя, но где жить, если дома больше нет...
- Есть у меня одна идея, дед Фадей. Не знаю только дойдем ли мы с тобой без ноги-то.
Сашка стал осматриваться вокруг. Дед Фадей давно уже собирал по окрестностям то, что осталось целым после бомбёжки и пожара. На глаза попались колёса от телеги. Разные немного, зато целые.
Уже через несколько часов была готова повозка состоящая из оси, колёс и лавки, чтоб посадить деда на неё.
Сам Сашка и впрягся в неё заместо лошади. Мальчишки по очереди помогали тащить повозку.
Из землянки взяли некоторые вещи, полезные в быту. Топор, молоток, пилу. Вот, что взяли с собой.
Лишь к ночи добрались до места. Сашка постучал в двери дома, где уже не горел свет.
- Кто там ещё пришёл на ночь глядя?
Старуха Пелагея открыла засов и распахнула двери.
- Мать, не серчай, я это Сашка Фалеев, Петров сын из Ручьевки. Некуда больше идти, нет дома моего. Приюти на время, а там видно будет.
- Ох, ты, Господь милостивый, не томись на пороге, проходи.
- Да, только не один я! Со мной сынки мои Митюнюшка и Митрофанушка, да дед Фадей. Не прогонишь ведь?
- Да, куда там. В тесноте, да не в обиде! Всем место найдётся...
Вот, так, потеряв, кажется, всё, что можно, сошлись родные души в одном ветхом, стареньком домишке. Откуда ни возьмись, появились силы жить и строить будущее.
Подписывайтесь на канал LIL_myday и благодарю за ваши лайки и комментарии!😘
