Англия, что естественно, могла позволить себе не боятся одной только Пруссии, но вот в союзе последней с Францией угроза была уже реальна. Однако, с 1755 года старые союзы стали трещать по швам: распадаются франко-прусский и англо-австрийский альянсы и на их месте возникают новые союзы – англо-прусский, подтвержденный Вестминстерской конвенцией и австро-русско-французский, на основе Версальских договоров. «Переворот» был не полным, сохранились две основные линии соперничества: Англия – Франция и Пруссия – Габсбургская монархия.
Надо ли говорить о том, что после января 1756 года, когда был заключен Вестминстерский договор между Пруссией и Великобританией, последняя могла уже вовсе не опасаться агрессии Фридриха II по отношению к Ганноверу? По очевидной причине – Пруссия стала союзником и была обязана, между прочим, этот самый Ганновер защищать. Но А. Бушков сваливает в одну кучу действия и мотивы великих держав до и после «Переворота альянсов» - для него разницы нет.
«Именно поэтому еще за несколько лет до начала Семилетней войны Англия пыталась добиться у России, чтобы в Ганновере разместили русский корпус дабы уберечь курфюршество от возможных притязаний Фридриха – и даже соглашалась полностью оплачивать его содержание. Однако дело сорвалось – Елизавета по каким-то неизвестным до сих пор причинам категорически отказала, так решительно, что и Бестужев не смог её переубедить.»
Вообще, английская комбинация с предполагаемым затаскиванием русской армии в Ганновер, заслуживает отдельного рассмотрения, она довольно занимательна: Бестужев-Рюмин здесь действительно чуть не попался на удочку, а вот саму императрицу Елизавету и вице-канцлера Воронцова, англичанам облапошить не удалось. Еще одна особенность А. Бушкова, он просто обожает писать что-то вроде - «осталось неизвестным», вот и тут – «по каким-то неизвестным до сих пор причинам». Неизвестны эти причины только одному А. А. Бушкову, а все потому что прежде чем писать книжки по истории, надо читать хотя бы учебники.
Но, во-первых, один из важных моментов – переговоры эти велись до того, как Фридрих стал союзником Англии, опасность для Ганновера действительно была и само собой, логично было попросить помощи у России (за вознаграждение, разумеется) для защиты Ганновера от Пруссии. Елизавете и предложили такой договор, который её канцлер Бестужев бесхитростно и усиленно лоббировал. Но есть один нюанс… В договоре все это как бы «само собой» подразумевалось, вот только прописано не было- дескать, ну от кого же еще можно защищать Ганновер, как не от ретивого Фридриха?
Бумагу долго мурыжили, не смотря на стенания Бестужева-Рюмина, но вот наконец, английскому послу Уильямсу вручили готовый к подписи договор, тот расцвел, как роза. Однако радости у англичанина заметно поубавилось, когда Бестужев нехотя подал ему секретный протокол к этому договору, а уж прочитав это секретное дополнение, Уильямс и вовсе расстроился. Выражаясь языком самого Бушкова – глазки у англичанина так и забегали. Что же было в этом секретном протоколе? Как раз те самые, «какие-то, неизвестные до сих пор причины».
«Её импер. величество для избежания всякого вперед недоразумения сим и силою сего точно себе предоставляет и декларует, что случай диверсии, которую ее величество ратификованною ныне конвенциею учинить обязалась, не может настоять инако как только ежели бы король прусский атаковал области его величества короля великобританского или его союзников.»
То есть, Елизавета, соглашалась защитить Ганновер и даже Нидерланды (союзников Георга II) только если на них нападет Пруссия. Если же это будет любая иная держава (все понимали, что эта «иная» - Франция), то договор не вступает в силу. Помимо прочего, Елизавета настаивала, на том, что Георг должен взять на себя обеспечение русской армии:
«буде бы войскам ее импер. величества в Нидерланды, на Рейн или в Ганновер идти надлежало, то не могла бы ее импер. величество снять на себя пропитание оных в толь отдаленных местах, а особливо 15000 человек конницы…»
Так что и насчет согласия Англии «полностью оплачивать его (русского корпуса) содержание», А. Бушков преувеличил. Вот как раз из-за этих-то подробных уточнений русской стороны дело и сорвалось. Англичане затушевались, подписывать ничего не стали и Елизавете стало окончательно ясно, что её пытаются втравить в какую-то мутную авантюру против Франции, да еще за русский счет.
Но сие Бушкову неведомо, так как историка С.М. Соловьева он не читал – по каким-то неизвестным до сих пор причинам, что-то ему мешало, полагаю, горели сроки сдачи книжки в печать. Ну, а после заключения англо-прусского договора – этот «субсидный» англо-русский договор утратил всякий смысл.
Продолжение следует…
