Чем сильнее Юрка тер тряпкой полы, тем сильнее слезы обиды застилали глаза. Обида была и на самого себя, и на разводящего, и на весь свет. А казалось, как все хорошо начиналось. Его молодого бойца в караул поставили на ГСМ, блатной пост, обычно там стоят только старослужащие. Фишка на этом посту заключалась в том, что склады ГСМ были по периметру обнесены колючей проволокой, а на въезде стояла отапливаемая будка. Будка эта всегда была открыта и, часовой вместо того чтобы ходить по периметру поста, сидел в ней, хотя это категорически запрещалось. Пост хорошо просматривался из будки, и часовой выходил из нее только тогда, когда приближалась смена караула или проверяющий. Первую смену Юрка отстоял еще с вечера не рискуя заходить в будку, а вторая пришлась уже на глубокую ночь. На улице стоял январь месяц, было холодно и ветрено. Отсыревший тулуп, одетый на шинель, огромные валенки и автомат давили свинцовой тяжестью. Обойдя пост, Юрка все же осмелился и вошел в будку. В будке было и вправду тепло, в лунном свете, падающем из окон, различались стол и две табуретки. Сняв с плеча автомат и прислонив его к стене, Юрка сел на табуретку, намереваясь, посидев немного, согреться и снова идти на пост. В будке было так хорошо и тепло, что на улицу идти совсем не хотелось. – Ну, еще минуточку и пойду, - думал он, но проходила минуточка затем вторая, за ней третья. И разомлев, незаметно Юрка уснул. Проснулся он от громкой брани и от того что оказался на полу. Это разводящий, выбив из-под него табурет, стоял над ним с Юркиным автоматом в руках и кричал – Ну ты совсем оборзел молодой. – Юрка в растерянности вскочил и, получив хорошего пинка под зад, вылетел из будки. При этом он вывалился из тулупа и растянулся под ногами у караульной смены. Картина была настолько смешной, что смеялись все, даже бойцы с Юркиного призыва. А потом всю дорогу до караульного помещения все подкалывали Юрку, допытываясь, что же он такое видел во сне, что все проспал. Догадки и намеки были гадкие и обидные. Юрка молча шел, терпя все насмешки. Но на этом воспитательный процесс не закончился. Придя в караульное помещение и вместо того что бы находится в бодрствующей смене, играть в шашки или нарды, Юрку заставили мыть полы. И не шваброй, а руками, сгибаясь в три погибели. - И вот чем сильнее он тер полы, тем больше становилась обида. Конечно, Юрка понимал, что во всем он был виноват сам. Но унижение, которому он подвергся публично, на глазах сослуживцев, воспоминания о том, как все смеялись, когда он валялся у их ног, угнетало его самолюбие. Постепенно обида заполняла все его существо. От стола, где отдыхающая смена играла в нарды, доносился смех и шутки. Иногда сослуживцы, проходя мимо, подбадривал его обидными словами, еще более усугубляя состояние Юрки. По характеру Юрка был внешне спокойный, но обид нанесенных ему он не прощал. Никому, даже близким товарищам. Когда его обижали, то внутри у него все кипело, в мыслях постоянно возникали сцены мести и успокаивался он только тогда, когда отмщал обидчику. Таким он был с самого раннего детства, еще с детского сада. В школе ровесники, зная мстительный характер Юрки, сторонились его, и друзей у него почти не было. В армии тоже не все складывалось во взаимоотношениях с сослуживцами, отношения старослужащих к молодым угнетало Юрку. Все эти ежедневные понукания, насмешки и пинки накапливались в душе тяжелым комом недовольства и обид. Но так как сегодня, его еще не унижали в жизни. Промывая пол у оружейной пирамиды, Юрке в голову внезапно пришла мысль, - А если взять из пирамиды автомат, пристегнуть рожок и заставить все эти довольные смеющиеся рожи ползать, отжиматься, хором просить прощения у него. От этой мысли Юрку даже в жар бросило. Он уже видел как разводящий бледный и, трясясь от страха, на коленях просит у него прощения. Видел, как всех остальных колотит от страха. И тут же из глубин сознания доносился голос разума, - Не надо, не вздумай этого делать. Но с другой стороны Юрка понимал, что если он сейчас этого не сделает, то уже никогда не простит себе этого малодушия. И Юрка принял решение действовать. Встав в полный рост и бросив тряпку в ведро, он не спеша вытер руки о брюки. Затем открыв дверцу пирамиды, взял свой автомат, вынул из подсумка рожок и пристегнул его к автомату. Сидящие за столом были настолько увлечены игрой, что не сразу заметили Юрку с автоматом в руках. Подойдя к столу, направил автомат на сослуживцев – Встать суки, отчетливо произнес он. Все обернулись к Юрке, но в глазах у них был не страх, а недоумение. В этих взглядах читалось – Ты, что творишь придурок. И это еще больше разозлило Юрку. – Встать суки, - опять прокричал он. Кровь прильнула к его перекошенному злостью лицу. Но за столом опять никто не пошевелился с удивлением глядя на Юрку. И тут перед глазами Юрки мелькнула вспышка, тело обмякло, и он стал валиться на пол. Кто-то выхватил из рук автомат, и он потерял сознание. Когда очнулся, то увидел склонившихся над ним сослуживцев. Первый вопрос, который ему задали, был – Ты, что совсем охринел? – Юрка молчал, в голове шумело. – Это его саданул магазином сержант из отдыхающей смены. Он выходил в туалет и, возвращаясь, увидел Юрку стоящим с автоматом перед сослуживцами. Быстро оценив ситуацию, сержант подошел сзади и оглушил Юрку. Бить его не стали, так как с Юркой случилась истерика. Он ругался, плакал, выл, затем успокоился. Да сегодня ему не везло, а может наоборот повезло, да так как никогда везти в жизни уже больше не будет. Разбуженная воплями отдыхающая смена, да и весь караул стояли и молча смотрели на Юрку. Но поступок Юрки особого впечатления на караул не произвел. Так как все закончилось очень быстро и благополучно, поэтому всерьез никто Юрку и его выходку не воспринял. Постояв несколько минут возле Юрки потревоженный караул разошелся. Отдыхающая смена пошла досыпать, перед тем как заступить на посты. По распоряжению начальника караула, с Юрки сняли ремни, и поместили в пустую камеру на гауптвахту для вразумления. Губа находилась в одном здании с караульным помещением, только имела отдельный вход. Юрка сник, притих, и больше его не было слышно. Караул продолжал нести службу, как ни в чем не бывало. Вечером, когда наряд сдали, Юрку выпустили из камеры, и он со всеми вернулся в казарму. С тех пор его и в роте стали сторонится, и до самого окончания службы Юрка в караул не ходил.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые рассказы.
