Утром 14 декабря 1825 года жители Санкт-Петербурга могли наблюдать на Сенатской площади большую толпу военных: солдат, моряков, гренадеров, – стоящую возле памятника Петру I правильными рядами. Горожане долго не могли понять, для чего выстроились войска. Некоторые жители думали, что видят обычное плановое учение (экзерцицию). Другие предполагали, что это праздничный парад. Третьи, стоявшие ближе всего к военным и слышавшие их речи, говорили о некоем стихийном митинге.
Неправы были и первые, и вторые, и третьи. Войска, выстроившиеся на Сенатской площади в 11 часов утра, предназначались не для экзерциции и не для парада. Они предназначались для вооруженного захвата Зимнего Дворца и отстранения от власти правящей династии Романовых.
А именно: только что воцарившегося императора Николая I. Речь шла не об обычном дворцовом перевороте, осуществляемом кучкой дворян с чисто эгоистическими целями (посадить «своего» царя и жить за его счет).
Речь шла о захвате власти с целью радикального изменения существующего строя: об устранении монархии и установлении республики. Если раньше, как верно говорит В. О. Ключевский, бунтовщики действовали «во имя нового лица», то теперь – «во имя нового порядка»
Пятичасовое «стояние» на Сенатской площади частей лейб-гвардии Московского полка, гвардейского флотского экипажа и лейб-гвардии Гренадерского полка (в общей сложности около 3000 человек) получило в истории название восстания (заговора, мятежа, бунта) декабристов.
Декабристами именовали главным образом людей «благородных» – офицеров, выведших на Сенатскую площадь подчиненных им солдат и матросов (что касается последних, то их беспардонно обманули: нижние чины на Сенатской площади кричали: "Конституция!", думая, что "Конституция" - имя жены отрекшегося от престола Константина).
Инициаторами вооруженного выступления стали представители древних дворянских родов (столбовые дворяне), люди с титулами и со связями. Среди дворян «первенство чести» имели братья А. А. и М. А. Бестужевы, А. П. Арбузов. А также А. Н. Сутгоф и А. Н. Панов (руководители взбунтовавшихся гренадеров). Среди людей с титулами важную роль играли князь С. П. Трубецкой ("диктатор" восстания), князь Е. П. Оболенский (начальник штаба), князь Ф. П. Шаховской (один из разработчиков устава), Д. А. Щепин-Ростовский (предводитель восставшей части Московского полка). Среди людей со связями можно выделить Н. А. и А. А. Крюковых (сыновей нижегородского губернатора).
Идея вооруженного восстания обсуждалась в тайных обществах либерально настроенными офицерами уже несколько лет. Сначала в «Союзе спасения» – тайном обществе, основанном в Петербурге в 1816 г. Среди членов «Союза…» важную роль играли Александр и Никита Муравьевы, князь И. А. Долгоруков, полковник П. И. Пестель, капитан И. Д. Якушкин. Затем революционные идеи перекочевали в «Общество истинных и верных сынов отечества», учрежденное в 1817 г. вместо «Союза…». Во главе общества остались те же люди за исключением капитана Якушкина (его проект цареубийства показался заговорщикам радикальным). После роспуска «Общества…» идея вооруженного мятежа перешла в «Союз благоденствия» (1818 г.), просуществовавший до 1821 г.
Когда же был распущен и этот союз (ввиду разногласий среди членов, осведомленности правительства), эта идея стала подпитывать идеологию Южного и Северного обществ, созданных вместо «засветившихся» ранее тайных организаций. Руководителем Северного общества, основанного в Петербурге, остался Никита Муравьев (ему помогали князь С. П. Трубецкой и поэт Кондратий Рылеев, приятель А. С. Пушкина). Во главе южного общества, образованного на Украине (в Тульчине, Смоленске и Кишиневе) оказался полковник Павел Иванович Пестель.
Цель государственного переворота виделась декабристами по-разному. Умеренное крыло, которое представлял Н. Муравьев, тяготело к конституционной монархии. По мысли главы Северного общества, выраженной в его «Конституции» (имеющей несколько редакций), власть самодержавная является гибельной для народа, ибо основывается на произволе одного человека. Она противоречит святой вере (Н. Муравьев считал себя глубоко религиозным человеком) и доводам здравого смысла.
Ибо государи ставят себя выше закона и забывают, что сами находятся вне закона. Поэтому,по мысли Муравьева, необходимо верховенство закона (конституции) и суверенитет народа, который заслуживает того, чтобы жить свободно. В своей конституции Н. Муравьев провозглашает:
«Русский народ, свободный и независимый, не есть и не может быть принадлежностью никакого лица и никакого семейства. Источник власти есть народ, которому принадлежит исключительное право делать основные постановления для себя».
Помимо этого, Н. Муравьев склонялся к полной реорганизации государства. Он желал устроения федерации (по типу американских штатов), строгого разделения властей, двухпалатного народного Вече (как законодательного органа). В крестьянском вопросе глава Северного общества оставлял землю помещикам и монастырям. В сфере прав человека отменял «Табель о рангах», настаивал на свободе слова и печати.
Крайнее левое крыло, которое представлял полковник П. И. Пестель, идеализировало республиканскую форму правления. Пестель писал:
«Я сделался республиканцем и ни в чем не видел большего благоденствия и высшего блаженства для России, как в республиканском правлении».
Россию глава Южного общества видел строго централизованным государством (федерация, как он думал, развалится в многонациональной стране) со столицей в Нижнем Новгороде (перенести столицу в глушь его побудили, думается, братья Крюковы – сыновья нижегородского губернатора). Главным законодательным органом у Пестеля выступало единое Народное вече (двухпалатный принцип казался Пестелю покушением на основы свободы, равенства и братства). Высшая исполнительная власть принадлежала Державной Думе (а не императору, как у Муравьева). Все граждане мужского пола, достигшие двадцатилетнего возраста, получали избирательные права. В крестьянском вопросе Пестель предполагал наделение крестьян землей. В сфере прав человека предусматривал судебную реформу, свободу печати, семейно-правовых отношений (так, право на церковный развод можно было получить не только при прелюбодеянии, но и при «несходстве нравов»).
В общем, и Северное, и Южное общества совершенно определенно склонялись к радикальному изменению государственной формы правления. А именно: к упразднению монархии (Н. Муравьев на следствии сделал признание, согласно которому императорская семья должна была быть отправлена в изгнание, если бы не согласилась на принятие конституционной монархию). Члены этих обществ, амбициозные русские офицеры, так уверовали в написанные ими манифесты и конституции, так обольстились духом ложной свободы, что согласились нарушить обязательства воинской присяги и даже неписаные законы дворянской чести, которые призывали хранить верность царю и отечеству.
В этом плане очень показательно поведение молодого декабриста Я. И. Ростовцева. Юный подпоручик, узнав, что его друзья готовят бунт против царя, счел этот бунт несовместимым с дворянской честью и доложил о нем Николаю I, не боясь прослыть доносчиком в глазах товарищей.
Что интересно, декабристы с пониманием отнеслись к поступку Ростовцева. один из вождей восстания поэт К. Рылеев не стал делать из юного подпоручика козла отпущения. Рылеев сказал Оболенскому (который хотел уничтожить ужасного "предателя"): «Ростовцев не виноват, что различного с нами образа мыслей! ...Он действовал по долгу своей совести. … ты должен обнять его, как благородного человека!»
P. S. Впоследствии Я. И. Ростовцев стал генералом и принимал активное участие в разработке крестьянской реформы императора Александра II.
А что думаете о декабристах и их деятельности вы, дорогие читатели? Является ли декабристы народными героями или они обыкновенные бунтовщики и преступники? Оставляйте комментарии (мне интересно знать ваше мнение), не забывайте про лайки (они продвигают контент в ленте новостей) и, конечно, подписывайтесь на канал «Христофор+».
Читайте также другие статьи:
5 отличий экранного Федора Сухова от литературного двойника
5 отличий Черного Абдуллы от литературного двойника из романа В. Ежова "Белое солнце пустыни"
Владимир Высоцкий о роли Жеглова в фильме Станислава Говорухина
5 отличий экранного Володи Шарапова от литературного прототипа в книге Вайнеров "Эра милосердия".