Дородность и полнота были основным требованием к будущим женам, чтобы была «плечами плечиста, грудями грудиста, речами речиста, лицом круглолица». А худая невеста от слова «худо», беду и убыток в дом принесет. Бедолагам худышкам приходилось несладко, хорошо, что хоть народный костюм имел колоколообразные очертания, и они могли скрыть свою худобу под многослойными нарядами.
Худоба была не в цене, считалась изъяном, худая – значит бедная и недоедает, таких называли «холерами». С точки зрения деторождения в этом был определенный смысл, потому что у худых женщин был узкий таз и былавероятность, что она не сможет доносить ребенка или родит мертвого. «Худую взять – стыдно в люди показать» - гласила народная поговорка.
Семья жениха придирчиво относилась к выбору невесты прежде всего с практической точки зрения, в дом приходила новая работница, которая должна была взвалить на свои плечи работу по дому и в поле, уход за скотиной, да при этом исправно ежегодно рожать детей.
Это все могла осилить физически крепкая и выносливая молодая женщина, поэтому смотрели обхват голени, чтобы ноги смотрелись как «столпы», тогда и тяжести в мешках сможет поднимать. Здесь худышкам тоже приходилось хитрить и надевать на ноги по 2-3 пары толстых чулок, чтобы было больше шансов выйти замуж.
В цене были широкие бедра – сможет выносить ребенка и родить без боли, а главное быстро восстановиться после родов для следующего зачатия. Беременность не воспринималась, как что-то исключительное и не освобождала от повседневной работы по дому, во дворе со скотиной или в поле.
Женщина могла родить прямо в поле, причем самостоятельно, спеленать ребенка, положить под кустик и продолжить работу. Через несколько часов, когда приходило молоко, она прикладывала ребенка к груди для первого кормления.
Не было у молодых крестьянок штата акушеров, гинекологов, педиатров, психологов, впрочем, как и послеродовой депрессии тоже не было. Некогда было впадать в нее, работа от рассвета до заката занимала все время.
При выборе невесты обязательно смотрели на грудь, «пышность» которой свидетельствовала о большом количестве молока для будущих детей, которых в семье рождалось как минимум десять и более.
Молодая мать кормила ребенка грудью примерно до двух лет, к этому времени рождался еще ребенок, и она кормила уже двух малышей, а при рождении следующего ребенка, старшего переводили на коровье молоко и каши. Детского питания в виде смесей, пюре, как вы понимаете, тогда не было.
Вот и получается, что молодая крестьянка почти всегда была беременной и кормящей матерью, выполняя при этом тяжелую физическую работу. Могла ли «худышка» выдержать такие испытания, конечно нет, не хватило бы здоровья, поэтому будущая свекровь, испытав на себе все тяготы замужней жизни, не желала сыну «худой доли».
Смотрели также и на косу будущей невестки, чтобы была «толщиной в руку», как свидетельство крепких костей, хотя в то время и не знали о таких понятиях, как содержание кальция, магния и прочих элементов в организме. Чтобы коса казалась толще молодые девицы вплетали в нее ленты. Косу при замужестве расплетали на две косы, которые не должны были быть жидкими.
Подобрав будущую невестку по внешним параметрам, мать жениха обращала внимание на ее характер, и здесь опять «худышки» проигрывали. Считалось, что «худая жена – злая жена», возможно из-за отсутствия здоровья и частых недомоганий.
В народном сознание «злая жена» сочеталась с понятием «пороздная» (праздная), потакающая своей лености, не умеющая «вести дом», а еще блудливая и неверная, таких еще называли «безалаберными».
Чтобы распознать «злую жену» в будущей невестке, семья жениха прибегала к хитрости, опрашивая соседей и подружек невесты, часто ли девица смотрится в зеркало и заботится о собственной внешности, если да, то она попадала в категорию «злой жены».
Древнерусский писатель Даниил Заточник еще в начале XIII века в своем знаменитом «Слове» написал:
«Добрая жена — украшение мужу своему и беспечалие, а злая жена — горе лютое, разорение дому. Червь дерево точит, а злая жена дом мужа своего истощает. Лучше в утлой ладье плавать, нежели злой жене тайну поведать: утлая ладья одежду намочит, а злая жена всю жизнь своего мужа погубит. Лучше камень долбить, чем злую жену учить. Железо переплавишь, а злой жены не научишь, ибо злая жена ни учения не слушает, ни священника не чтит, ни Бога не боится, ни людей не стыдится, но всех укоряет и всех осуждает».
Наконец, рассмотрев все физические параметры будущей невестки, семья жениха обращала внимание на приданое невесты и количество сундуков.
Как только в семье рождалась девочка, ей начинали готовить приданое, сначала мать и бабушка, а с семи лет будущая невеста сама начинала «нагнетать» свой сундук. Она должна была научиться прясть, вышивать, вязать и шить одежду
В приданое входило несколько юбок и сорочек, верхняя одежда (жакетка из плюша), шали, пуховый платок, свадебное платье, постельное белье, рушники, украшения, которые размещались на полочке в сундуке или в отдельной шкатулке.
Традиция сбора приданого носила название «нагнетать сундуки», то есть утяжелять их, пополнять богатствами, которые впоследствии девушка принесет в новую семью. Приданое имело большое значение в судьбе каждой девушки, поскольку от этого зависела ее судьба, какой жених проявит к ней интерес. Невеста без приданого была никому не интересна.
Будущая свекровь пристально изучала содержимое сундука и оценивала мастерство невестки. Вышитыми рушниками молодая одаривала на свадьбе всю родню жениха, а на помолвке вручала самый красивый и большой рушник своему жениху в знак согласия на замужество.
Если невеста отвечала всем требованиям семьи будущего жениха, то к ней засылали сватов.
А была ли любовь? Конечно была, но жених смотрел на будущую жену глазами своей матери, а она редко ошибалась, поэтому семьи на Руси были крепкие.
