Жизнь Антона Николаевича Федяева после смерти супруги стала невыносимо одинокой. Плюс ко всему, с хозяйством в деревенском доме ему было справиться тяжело. В свои шестьдесят восемь лет мужчина страдал гипертонией и кучей связанных с ней заболеваний.
Это послужило причиной того, что сын Антона Николаевича в конце концов уговорил его переехать в город. Максиму удалось это сделать не сразу, потому что отец не представлял себя в городской среде, он не понимал, что он будет там делать. «Здесь, в деревне, всегда есть чем заняться пенсионеру, а вот в городе...» — считал Антон Николаевич.
Трехкомнатная квартира семьи Федяевых, казалось бы, запросто должна была сгодиться для совместного проживания, и жена Максима сначала была не против того, чтобы муж поселил в их дом своего отца. Однако спустя некоторое время мужчина стал раздражать невестку: Антон Николаевич не понимал того, что постоянно вмешивался в личную жизнь сына и этим усиливал недовольство невестки.
Однажды с утра пораньше, когда супруги собирались на работу, отец решил пропылесосить квартиру. По его словам, на полу по всему жилищу стало невозможно ходить без тапок: обязательно наступишь на какой-нибудь мусор.
— Папа, ты снова самодеятельностью занялся? Ну, я же тебя просил... — недовольно отреагировал на это Максим. — Вечером я сам все уберу или это сделает Анжела. Сейчас неправильное время.
— И что теперь, все это должно мне глаза мозолить? — контраргументировал Антон Николаевич, продолжая собирать пылесос.
— Пылесось тогда в гостиной и у себя в комнате. А когда мы уйдем, можешь и в спальне пройтись.
— А я вот, наоборот, решил с вашей спальни и начать, пока твоя королева в душе моется. Что за привычка у нее — вещи разбрасывать... — В этот момент в комнату вошла Анжела, укутанная в большое полотенце. — Дочка, как можно быть такой неаккуратной? Неужели нельзя свои вещи класть сразу на место? — Антон Николаевич указал рукой на кровать, где лежали юбка, блузка, кофта и колготки, приготовленные к выходу.
— Вы меня извините, Антон Николаевич, но попрошу вас не лезть в мои дела? — как можно вежливее ответила невестка.
— Папа, ты иди пока на кухню, поставь чайник, хорошо? — попросил сын, желая избежать назревающий конфликт между близкими. — Анжела права, мы сами разберемся.
Женщина тяжелым взглядом проводила свекра до выхода из комнаты, прикрыла дверь и стала собираться.
— Не обижайся на него, дорогая. Понимаешь, папа каждый раз ищет повод, чтобы пообщаться. Днем ему здесь скучно, — сказал Максим.
— Это не общение, а придирки, — возразила Анжела. — Учти, что я так долго не выдержу.
— Ну, не могу же я его снова в деревню отправить.
— Тогда сними ему квартиру. В чем проблема-то? Зачем мучиться? Вон Ритка Гончарова недавно со своей съехала, в Москву подалась. Хороший, современный дом с консьержем и ремонтом — все дела. Третий этаж, между прочим. Даже если с лифтом что-то случится, Антон Николаевич поднимется до квартиры пешком. И под боком он у тебя будет. Ты ведь за это переживал изначально?
***
Максим прислушался к совету жены и снял отцу однокомнатную квартиру, которую она ему предложила.
Чтобы не обидеть отца, молодой человек сказал Антону Николаевичу, что это временная необходимость. Просто прямо признаться в том, что он больше не будет жить с ними, не хватило духу. Максим боялся разлада с Анжелой.
Однако когда отец стал жить отдельно, проблемы не ушли. Хоть дома и стало спокойно, как и раньше, однако Антон Николаевич нуждался в частом общении с сыном, постоянно звонил ему, почти каждый день. Говорил, что скучает и звал в гости.
Возникает вопрос: зачем тогда вообще нужно было забирать батю из деревни? Из-за близости больницы, квалифицированной и своевременной медпомощи? Что ж, может быть...
На душе у Максима становилось мерзко. Он фактически выгнал собственного отца из дома, переселил его в отдельную «коробку».
Антон Николаевич постоянно требовал к себе внимания, капризничал, не мог понять, что семья сына может пострадать из-за него. Анжела однажды так и сказала, что уйдет, если отец продолжит жить с ними. А Максим не хотел ее терять.
Позиция жены в этой ситуации, безусловно, напрягала. Ведь при принятии решения перевезти Анатолия Николаевича в город она давала свое согласие. Выходит, потом женщина просто пошла на попятную?
***
В этот вечер, после переезда отца, Максим сидел у себя дома на кухне в одиночестве, раз за разом прокручивая в голове последние события.
— Ну вот, папа, мамина ваза не разбилась. А ты переживал, — сказал Федяев-младший, разворачивая хрустальный предмет. — Не понимаю только, зачем ты ее взял с собой. Отставил бы пока в доме. — Поставлю ее на эту полку.
— Это память, сынок. Разве ты не понимаешь? — В ответ Максим кивнул, мол, понимаю. — И все-таки мне здесь не нравится, — сказал Антон Николаевич, оглядевшись по сторонам. — Воздух затхлый какой-то. Наверное, здесь люди давно не жили.
— Это правда, папа. Хозяйка уехала в Москву несколько месяцев назад. Но ничего, ты эту хату быстро обживешь, верно? Зато здесь ты сам себе хозяин! Никто тебе мешать не будет.
— Вот именно. Никто, — грустно ответил на это отец. — Максим, а ты завтра приедешь?
— Папа, но мы же с тобой договорились. У меня сейчас куча заказов на ремонт техники. Я буду поспевать домой только к позднему ужину.
— Понял, тогда я сам к вам буду приходить. Анжела ведь тоже не раньше шести приходит. Когда вы этот ужин-то приготовите? А я могу помочь. Ты ведь знаешь, я при живой матери готовил всегда. Как ты на это смотришь?
— Папа, не беспокойся, мы голодными не останемся. Ты не забывай, в городе ведь сейчас живешь. Мы с Анжелой и в кафе можем поужинать, и на дом заказать готовые блюда. А ты давай, обживайся здесь, привыкай. Потом мы к тебе в гости зайдем. А я еще и раньше, на днях, к тебе загляну.
— Загляну... — устало повторил за сыном Антон Николаевич и сел в кресло. — Сынок, ты думаешь, я не понимаю, что ты от меня таким образом, — кивнул на стены комнаты, — избавился. Мешаю я вам.
Речь отца задела Максима за живое. Отчасти Антон Николаевич был прав, если называть вещи своими именами.
— Пап, ну что ты такое говоришь, а?
— Уж лучше бы я в деревне остался. Там у меня мой дом, соседи, друзья. Пусть на другой стороне реки, но я хоть двигался там... А здесь все чужое... — Максим пригляделся к лицу отца, по щеке которого скатилась слеза.
— Папа, но мы ведь с тобой обсуждали эту тему. У тебя здесь все удобства, я рядом. Ладно, я пойду. — Максим не мог больше этого вынести, ему хотелось исчезнуть как можно быстрее. Он подошел к отцу, приобнял его, попрощался и ушел.
