Корней Иванович Чуковский: «Получилось новое лицо, полу-Шелли, полу-Бальмонт — некий, я сказал бы, Шельмонт.»
Напомним, что переводы Перси Биша Шелли были истинным делом жизни Константина Дмитриевича Бальмонта (1876 — 1942): он работал над ними более 10 лет и издал полное собрание сочинений английского поэта-романтика, близкого друга Лорда Байрона. Шелли погиб в морских волнах в 1822 году и был оплакан Байроном, чей час настал двумя годами позже.
«Отсебятина», «галантерейный, романсовый стиль», «дешевизна», «красивость дешёвых романсов», «затасканные штампы», «обывательские мозги», «пошловатый», «фатоватый» — вот как Чуковский отзывается о работе Бальмонта. Жёстко? Жёстко.
Очевидно, что дело не только в антипатии к переводам Бальмонта, но и в личной неприязни к поэзии самого Бальмонта — при чтении «Солнца» и «Лебедя» Бальмонта Чуковский точно так же плевался бы и повторял: «Что за дешёвка? Что за галантерейный стиль? Что за обывательская романсовость?..»
«Все отсебятины Бальмонта объединены в некое стройное целое, у всех у них один и тот же галантерейный, романсовый стиль, и это наносит автору в тысячу раз больший ущерб, чем случайные словарные ошибки.»
На мой взгляд, мысль Чуковского скорее такова — ущерб литературе наносит существование поэтов, подобных Бальмонту, пишущих стихи, подобные бальмонтовским.
И это уже личные нападки человека на человека, автора на автора. Такая догадка полностью подтверждается, когда мы читаем у Чуковского следующее:
«его талант фатоват, и Шелли стал у него фатоватым.»
Талант фатоват? Что же составляет суть фатовства? Искусственность, ложь, ломание. Самодовольство, пошлость, бессодержательность. Пустота в ярком фантике. Вот в чём обвиняет Чуковский Бальмонта. И это уже не справедливая защита чистоты переводоведения, не так ли?
Чуковский отказывает Бальмонту в таланте, настаивает на своём праве не уважать его искусство.
Если бы Чуковский жил сегодня, он бы, возможно, критиковал создание межжанровых «каверов» песен. Чтобы физиономия одного случайно не наложилась на другое. Что ему не нравится — то и следует растоптать.
Например, Чуковского приводили в бешенство эпитеты Бальмонта, которые он обозвал «шаблонными».
«У Шелли — звезды, у Бальмонта — яркие звезды.
У Шелли — око, у Бальмонта — яркое око».
«… целая система отсебятин, которые в своей совокупности неузнаваемо меняют самую физиономию Шелли.»
Откуда же, пардон, у Чуковского взялось убеждение, что «око» у Шелли не было ярким? Какие ваши доказательства, так и хочется спросить. Шелли был классическим представителем английского романтизма, и то, что в 20 в. казалось уже шаблонным, было изобретено пионерами романтизма.
Теория перевода знает ещё одну аксиому — перевод должен производить на читателя то же впечатление, какое оригинал производил на своих читателей. Т.е. некоторые изменения всё же нужны — чтобы русские читатели были так же поражены, как английские.
А согласитесь, все люди всё же немного разные? Англичан поражает что-то своё, русских — своё. Конечно, страсть, боль, страдание, мечта, любовь, смерть — все вечные темы более или менее похожи, но дьявол — дьявол-то кроется в деталях! Русский переводчик делает произведение чуточку русским, немецкий должен сделать его чуточку немецким, африканский — чуточку африканским. Чтобы читателям переводы были близки, иначе не произойдёт полного слияния поэзии и души. Английской поэзии и русской души.
А вам по душе «Брачная песня» Шелли в переводе Бальмонта?
Роскошной неги, Снов лучистых
Раскрыты светлые врата,
Здесь в переливах золотистых
Сойдутся Мощь и Красота.
Они приникнут к изголовью.
Зажгите, звезды, все огни,
И ты, о, Ночь, своей любовью
Слиянье страсти осени.
Еще природа не вверяла
Любви - такую красоту.
Еще луна не озаряла
Такую верную чету.
Пусть вкусит он самозабвенье,
Не видя милого лица!
Бегите, быстрые Мгновенья,
И возвращайтесь без конца!
Вы, феи, ангелы святые,
Склонитесь ласково над ней!
Блюдите, звезды золотые,
Восторг немеркнущих огней!
О, страх! О, радость! Что свершится,
Покуда мир окутан сном,
Пред тем как солнце загорится!
Идем! Идем!
А вот оригинал:
Percy Bysshe Shelley
A Bridal Song
I.
The golden gates of Sleep unbar
Where Strength and Beauty, met together,
Kindle their image like a star
In a sea of glassy weather!
Night, with all thy stars look down,--
Darkness, weep thy holiest dew,--
Never smiled the inconstant moon
On a pair so true.
Let eyes not see their own delight;--
Haste, swift Hour, and thy flight
Oft renew.
II.
Fairies, sprites, and angels, keep her!
Holy stars, permit no wrong!
And return to wake the sleeper,
Dawn,—ere it be long!
O joy! O fear! what will be done
In the absence of the sun!
Come along!
Благодарю за прочтение!
Уважаемые читатели, прошу оставаться вежливыми при обсуждении.