«Евгений Онегин» в Ростовском музыкальном театре: слишком красивая пара и счастие постеснялось свершиться?
В 2023 я имела удовольствие (вновь!) насладиться оперой Чайковского и исполнением партии Татьяны Елизаветой Зарянской и Евгения — Андреем Логвиновым. Оркестр под дирижёрством Андрея Иванова поднял душу из пыли будней… и через 3 часа вернул обратно обновлённой. Благодарю!
Сравнивать Онегина Логвинова с длинной очередью «предыдущих Онегиных», а «милую Таню» Зарянской — с «прежними Танями» не следует: это же не конкурс красоты или талантов, сравнение в искусстве только опошляет вклад отдельной личности.
Я видела отличные исполнения от щепетильного Семёна Антакова, страстного Ивана Шонина, шутливого Ивана Сапунова, динамичной Марианны Закарян и достоверной Анны Шаповаловой — а теперь дуэт Логвинова-Зарянской сообщил мне что-то своё.
Во-первых, шедевр Чайковского построен на противопоставлении начала (лирически-задумчивого) и финала (проникнутого пафосом страсти и отчаянья). Это, видимо, был факт от «капитана очевидности». По-гамлетовски пассивному Онегину из начала противопоставлен деятельный Онегин в финале. Помимо качественного пения А. Логвинов сумел показать залу и достойную игру: его Онегин был человечен, порывист, эгоцентричен и показался эдаким сибаритом.
Что в игре А. Логвинова привлекло внимание? Что ж, мне понравилось, как его Онегин нервозно оправлял вскипевшему Ленскому лацканы сюртука, как торопливо оглядывался на гостей — которых ещё вчера свысока обзывал неумными, а сегодня перед чьими насмешками вдруг стал уязвим. Земной, реалистический характер Онегина выпукло проступил в игре Логвинова, блестяще контрастируя с фонтаном «романтической чепухи», бившим из Ленского в исполнении лирического тенора Юрия Городецкого. Не пара — загляденье!
Мы обратили внимание на обнажённые (о-ля-ля!..) руки Онегина, гадая, что хотел этим сообщить залу А.Логвинов. Естественно, версии о забывчивости/ потере перчаток и проч. мы отвергли как банальные. (Церемониймейстер на именинах Тани, кстати, тоже был из «этих» — «голоруких»…) В ходе жарких дискуссий в антрактах (боюсь, наши звонкие голоса потревожили даже покой закулисья) мы постановили следующее: А) Онегин — шалун (само собой разумеется, повеса-то пылкий, почётный-то гость кулис, милый-то друг всех питерских дам) и Б) перчатки символизируют социальные условности.
В преддверии финального дуэта-диалога Татьяна яростно срывает с себя перчатки, символ условностей большого света. Стало быть, упорно отвергающий перчатки Онегин — её «милый идеал»? Скованная «генеральскими узами» несчастная праведница отвергает то, что ей любо более всего — одного «опасного» питерского «чудака».
Естественно, Онегин так же далёк от идеала, как пузатый Грёмин — от стройности. Теоретизирование и практика не одно и то же. Самодостаточный и свободный от пересудов «бесперчаточник» Онегин вдруг оказался трусом — и суетливо заелозил голыми пальцами по шейной косынке и лацканам Ленского. Слыхали ль вы?
На именинах скорее Ольга (игристая Юлия Изотова) плутовала с Онегиным-Логвиновым, без заметного кокетства терпевшим её заигрывания. Возможно, Ленский всё же угадал: шаловливая плутовка, «точно демон, душой коварна и зла»?..
(Входит Онегин. Увидя Татьяну, он быстро подходит
к ней и падает перед ней на колени.)
(цитата из либретто)
Наконец, Онегин Логвинова проявил свою расчётливую мелочность и в кульминационном беге Евгения через сцену. О, после поистине вулканического, незабываемого бега Ивана Шонина, буквально на одном колене влетевшего в Таню, при этом не забывая лихорадочно лобзать… так вот, после того эпичного бега бег Логвинова был более расчетливым, аккуратным. Казалось, перед тем как лобзнуть Танину ручку, Онегин даже воровато оглянулся по сторонам: не поглядывает ли из-за шторки генерал?..
И да, после таких красноречивых штрихов понятны сомнения Тани: а не стали ль вы, любезнейший, страстишки мелочной рабом? Страстишка, елозенье пальцев, беглые взгляды… Нам показали Онегина приземлённого, терзаемого заблуждениями, детски-пылкого под шелухой пресыщенности и сибаритства.
И во-вторых, Чайковский добавил в кульминацию диалог героев — чего нет в оригинале Пушкина, в котором Таня отчитывает «шалуна», а тот безмолвствует, временами снизу робко лобзая ей ручку. Зеркальны по композиции Танино письмо и спор с Онегиным в финале.
«Вся жизнь твоя была залогом соединения со мной!»;
«Знай: тебе я послан богом, до гроба я хранитель твой!»;
«Ты для меня должна покинуть всё, всё!» — это же Татьянины слова, перевёрнутые Евгением.
Наконец, снова отмечу, как гармоничен и хорош дуэт Андрея Логвинова и красавицы Елизаветы Зарянской, как выразительна игра (и голос) Юлии Изотовой, как юн и трагикомичен Ленский сладкоголосого Юрия Городецкого, как отчётливо видна поверхностность союза Ольги с Ленским, Ольги, принимающей похвалы старших, конфетки и поцелуйчики, комплименты и признанья мужчин как само собой разумеющееся…
Как трогательна няня Филипьевна Элины Однороманенко:
«Зашибло!..»
Как пронзительны слёзы старшей Лариной Евгении Долгополовой в экспозиции:
«Привычка свыше нам дана, замена счастию она…»
Вечное стремление к призрачному счастию. Да кто ж его видел, в конце-то концов?
Благодарю за прочтение!
Уважаемые подписчики, прошу вас сохранять взаимную вежливость в комментариях.