Этим маем мой очерк “Вдохновенный уголок Саши Пу” вышел в журнале “Ёрш”, а моё внимание привлекла редакторская правка. В очерке были слова: “Кстати, сколько людей сегодня именно читают Пушкина? Не читают о нём, не слышат от других, а именно сами читают его произведения? Немного.” —
Редактор переписал и добавил: “Кстати, многие ли сейчас читают Пушкина? Не о нём, а его стихотворения, рассказы, романы? Рискну предположить: немногие.”
Как и вас, уважаемый читатель, меня сразу разобрало любопытство: а сколько рассказов написал Пушкин?
#Пушкин #Пушкину225 #АлександрПушкин #IncrediblePushkin #ЖурналЁрш #ПрозаПушкина #русскаялитература #БугаёваНН #LiterMort
Заинтригованная редакторской правкой, я, предполагаемый автор моего очерка, с интересом стала читать далее, но ответа правка не содержала. А любопытство уже было растревожено! Выпускница факультета лингвистики и словесности, с младенчества читающая Пушкина (а возраст младенчества в старые годы длился, напомню, до 7 лет), я не могла с разбегу вспомнить рассказы Пушкина, о малой популярности коих среди читателей якобы сетовала в своём очерке.
Какие же рассказы Пушкина мог иметь в виду рискнувший предположить редактор?
Проза Пушкина — романы и повести, отрывки и наброски, переводы и путешествия, а также планы ненаписанных вещей. Фундаментальная электронная библиотека (ФЭБ) публикует алфавитный список пушкинского наследия. Некоторые из миниатюр вправду напоминают рассказы... Расследуем?
“Никогда Европа не осмелится бороться с народом, который рубит сам себе руки.” (Пушкин)
1) “Арап Петра Великого” — исторический роман.
2) “Биография А. П. Ганнибала” — перевод с немецкого биографии прадеда (по матери) А. С. Пушкина.
3) “Гяур”, “Паломничество Чайльд Гарольда” — переводы Байрона.
4) “Дубровский — разбойничий роман (который невзлюбила А.А. Ахматова).
5) “Египетские ночи” — незавершённая повесть, похожая на "Разговор книгопродавца с поэтом".
"Неприятно было Чарскому с высоты поэзии вдруг упасть под лавку конторщика; но он очень хорошо понимал житейскую необходимость, и пустился с италиянцем в меркантильные расчеты. Италиянец при сем случае обнаружил такую дикую жадность, такую простодушную любовь к прибыли, что он опротивел Чарскому."
6) “И ты тут был?” — отрывок драматического диалога из гениальной, но неоконченной комедии (приводим целиком в комментариях).
7) Рискну предположить, что перевод отрывка из “Пѣсни пѣсней царя Соломона” с рассказом не спутать — это несколько стихов:
“Лобзай меня, твои лобзанья
Мнѣ слаще мира и вина,
Тобой кипятъ любви желанья,
Душа тобой упоена...” (1822)
8) “История Петра I” — историческое сочинение, кое, будь оно завершено, могло вырасти в роман.
9) “История села Горюхина” — неоконченная повесть времён Болдинской осени.
10) “Кирджали” — миниатюрная повесть, схожая с очерком. Кирджали — хитроумный булгар, приговорённый быть посажену на кол за разбой, но уговоривший турок не только снять его оковы, но и дать в руку атаган... Каков Кирджали?
Этот образ говорит о живом интересе Пушкина к теме благородного разбойника и разбойничьему фольклору вообще. Александр Сергеевич собирал темы, сюжеты и песни, связанные общим мотивом разбоя, свободы и возмездия, благодаря чему родились “Братья-разбойники”, “Дубровский”, “Капитанская дочка”, “Цыганы”, “Чёрная шаль”.
11) Ответ на статью в журнале «Атеней» — очерк, яркие моменты из коего приведём ниже:
— Критик находит, что две главы “Онегина” никуда не годятся, о чём я с ним и не спорю.
— Я объясню критику правила грамматики и риторики не столько для его пользы, как для назидания молодых словесников.
— Батюшков, впрочем, ошибался почти столь же часто, как и Державин.
— Читайте простонародные сказки, молодые писатели, чтоб видеть свойства русского языка.
— Наши чопорные критики могли бы даже получить некоторое понятие о риторике (о коей судят) в предуготовительном курсе своего учения.
— Люди, выдающие себя за поборников старых грамматик, должны были бы по крайней мере иметь школьные сведения о грамматиках и риториках — и иметь хоть малое понятие о свойствах русского языка.
12) “Папесса Иоанна” — гениальная несохранившаяся пьеса. Дай мне Бог одно желанье, я бы истратила его на то, чтоб прочесть “Папессу Иоанну” всю! Да, в плане мелькнуло слово “рассказ”, но это пьеса в действиях. Оцените сами план этой несостоявшейся прелести:
“Является Ученый (демон знания). — Он говорит только с Жанной и уходит. <...> Она убегает из дому, чтобы отправиться в Англию учиться в университете.
В рассказе
Жанна в университете под именем Иоанна Майнцского. Она сближается с молодым испанским дворянином. Любовь, ревность, дуэль. Жанна защищает диссертацию и становится доктором.
Жанна — настоятель монастыря; она вводит строгий устав. Монахи жалуются.
Действие II
Жанна в Риме, кардиналом, папа умирает — её делают папой. Жанна начинает скучать.
Действие III
Приезжает испанский посланник, её товарищ в годы ученья. Они узнают друг друга. Она грозит ему инквизицией, а он ей разоблачением. Он пробирается к ней. Она становится его любовницей. Она рожает между Колизеем и ** монастырем. Дьявол уносит её.”
13) “Пиковую даму” Пушкин определил как повесть.
14) “Рославлев” — «Отрывок из неизданных записок дамы (1811 год)» — перекликается с романом М. Н. Загоскина „Рославлев“ (1831). Повествует о наполеоновском нашествии:
“Нет, нет, русские, русские зажгли Москву. Ужасное, варварское великодушие! <...> Ваше отечество вышло из опасности... Неужели пожар Москвы наших рук дело? Если так.... О, мне можно гордиться именем россиянки! Вселенная изумится великой жертве! Теперь и падение наше мне не страшно, честь наша спасена; никогда Европа не осмелится уже бороться с народом, который рубит сам себе руки и жжёт свою столицу.”
Пушкин защитил тень Полины от нападок „оскорбленных россиян“ и Загоскина (А. И. Грушкин).
(И это — "рассказ" от лица подруги загоскинской героини! Что ж, один рассказ найден.)
15) “Через неделю буду в Париже...” — перевод начала комедии Шекспира «Мера за меру»:
“Доpвиль: Я поеду навстречу к графу. Мы поссоримся, я вызову его на дуэль и проколю его.
Графиня: Какой ужас! Я не позволю вам проколоть моего мужа. Он для меня был всегда так добр.”
16) “Воображаемый разговор с Александром I”:
“Когда б я был царь, то позвал бы Александра Пушкина и сказал ему: „Александр Сергеевич, вы прекрасно сочиняете стихи“. <...> Наше царское правило: дела не делай, от дела не бегай. <...> Но вы же и афей? вот что уж никуда не годится“. Ваше величество, как можно судить человека по письму, писанному товарищу, можно ли школьническую шутку взвешивать как преступление, и две пустые фразы судить как бы всенародную проповедь? <...>
Тут бы Пушкин разгорячился и наговорил мне много лишнего, я бы рассердился и сослал его в Сибирь, где бы он написал поэму, Ермак или Кочум русским размером с рифмами.” (1824)
17) “Русский Пелам” — отрывок “большого прозаического произведения — романа из русской жизни, известного под условным названием «Русский Пелам» (П. М. Казанцев). Подлый Дантес застрелил не только отца четырёх малых детей, но и грандиозный роман о русской жизни одной пулей.
18) “Повести Белкина” — пять коротких повестей. Мирский Д. С. в “Прозе Пушкина” пишет:
“Это рассказы в чистом виде, анекдоты, поднятые в ранг серьёзного искусства серьёзностью худ. метода. По чистоте рассказа во всей русской литературе их превзошел только сам Пушкин в Пиковой даме.”
Здесь рассказ — не жанр, а манера повествования: “Манера рассказа сжатая, точная, экономная”.
19) “Автобиографические записки” (1821 — 1825) были почти целиком сожжены поэтом ввиду опасности жандармского обыска.
20) Заметка “О прозе”, скорее всего, их часть.
21) “О народном воспитании” (1826) — записка, очерк, официальный документ. Абрис пушкинских записок, в коих видна интеллектуальная жизнь пушкинского поколения:
“Лет 15 тому назад <...> литература (в то время столь свободная) не имела никакого направления <...> 10 лет спустя мы увидели либеральные идеи обязательной вывеской хорошего воспитания <...> Литература (подавленная своенравной цензурой) превратилась в пасквили на правительство и возмутительные песни...”
22) “Роман в письмах” — неоконченная вещь, которая могла бы стать эпистолярным романом.
23) Вопрос о жанровой природе “Последнего из свойственников Иоанны Д'арк” сложен. Пушкинисты дискутируют: это памфлет, “протороман”, пастиш (подражание, подделка, мистификация, стилизация) или “произведение, не включённое в список романов и повестей”? “Последнего” чаще называют журнальной заметкой об историческом курьёзе.
24) “Если звание любителя отечественной литературы...” — набросок в одну страницу:
“Если звание любителя отечественной литературы само по себе достойно уважения и что-нибудь да значит, то и я во мнении публики, не взирая на убожество дарований, имею право на некоторое ее внимание.”
Пушкин надевает маску обывателя, чей интеллект близок к оному большинства читателей.
25) «Уединенный домик на Васильевском» — фантастическая повесть Тита Космократова (В. П. Титова), созданная по сюжету Александра Пушкина (”Влюблённый бес”). Повести посвящён доклад, прочитанный академиком В. В. Виноградовым в Государственном музее А. С. Пушкина в Москве в 1962 г. и вскоре вслед за этим в Институте русской литературы (Пушкинский Дом). По словам Виноградова, Титов воспроизвёл слышанный от Пушкина рассказ о «влюблённом бесе».
(Так вот он — рассказ! Наконец-то мы нашли искомое. О недостатке внимания россиян к “Влюблённому бесу” Пушкина вздыхал глубокоуважаемый редактор. Воистину — кто ищет, тот обрящет!)
Однако о чём писал Тит Космократов, чьё одно имя сегодня сделало бы его звездой Сети?
Андрей Иванович Дельвиг опубликовал отрывки из письма Титова к А. В. Головину (1879 г.) с упоминанием «Уединенного домика»:
«В строгом историческом смысле это вовсе не продукт Космократова, а Александра Сергеевича Пушкина, мастерски рассказавшего всю эту чертовщину уединенного домика на Васильевском острове поздно вечером, у Карамзиных, к тайному трепету всех дам, и в том числе обожаемой тогда самим Пушкиным и всеми нами Екат. Никол., позже бывшей женою кн. Петра Ив. Мещерского. Апокалипсическое число 666, игроки — черти, метавшие на карту сотнями душ, с рогами, зачесанными под высокие парики, — честь всех этих вымыслов и главной нити рассказа принадлежит Пушкину. Сидевший в той же комнате Космократов подслушал, воротясь домой, не мог заснуть почти всю ночь и несколько времени спустя положил с памяти на бумагу. Не желая, однако, быть ослушником ветхозаветной заповеди „не укради“, пошел с тетрадью к Пушкину в гостиницу Демута, убедил его прослушать от начала до конца, воспользовался многими, поныне памятными его поправками, и потом, по настоятельному желанию Дельвига, отдал в „Северные цветы“».
А В. А. Жуковский сказал А. А. Дельвигу:
«Охота тебе, любезный Дельвиг, помещать в альманахе такие длинные и бездарные повести какого-то псевдонима».
Возможно, причина резкости Жуковского объясняется мнением Л. С. Сидякова, назвавшего «Уединенный домик» образчиком «массовой» романтической повести 20-х годов.
В записках А. П. Керн сообщалось, что «некто Титов» записал со слов Пушкина «сказку про чёрта, который ездил на извозчике на Васильевский остров», и опубликовал свою запись пушкинского рассказа в виде повести.
Н. Л. Степанов:
"В повествовании Титова «не слышится словесное звучание пушкинской прозы, ее умный и скупой слог», а образы и характеры действующих лиц «не выступают с пушкинской ясностью и отчетливостью».
Степанов полагает, что «Уединенный домик на Васильевском» должен быть включен и в состав пушкинских собраний сочинений в качестве особого приложения."
Итог: из 25 рассмотренных форм прозы “Рославлев” и «Уединённый домик" (“Влюблённый бес”) вправе зваться рассказами, ибо первый рассказан подругой загоскинской Полины, а второй — Пушкиным у Карамзиных.
Что ж, жанровые истоки прозы Пушкина — путешествие, хроника, реляция, летопись (А. П. Чудаков). Но принцип быстроты и сжатости рассказа — стилевая черта и крупной формы, и малой. Это не столько чисто художественная проза, сколько историко-публицистическая. И рассказ — рассказ! — невнимательное око не сразу заметит в пёстром наследии Русского Гения. Но у редакторов такое око есть. Однако стоит ли приписывать плоды кропотливого редакторского труда скромным авторам?
Журнал "Ёрш" тут