Как сыграл румяный — бледного,
как сыграл хороший — вредного,
а народный — малохольного,
а с характером — безвольного?
Как вы знаете, уважаемые друзья, 13-го марта я иду на показ нового «Онегина» с последующей лекцией. Вокруг новейшего слова отечественной синематографии уже идёт громкая полемика. Подходит ли обаятельный Виктор Добронравов на роль Онегина? Уж не староват ли? Не простоват ли? Не мужиковат ли? И пр., и пр.
#ЕвгенийОнегин #НовыйОнегин #Пушкин #АлександрСергеевичПушкин #Онегин #ВикторДобронравов #СарикАндреасян #БугаёваНН #LiterMort
Виктор Добронравов в ранней молодости имел амплуа простого, шутливого, слегка легкомысленного паренька. Безусловно, этому амплуа способствовала и его наружность: выразительная простодушная физиономия и проч. В театре любой актёр по своим природным данным сразу попадает в то или иное амплуа, но дополнительно изучает и сценическое движение, и речь. Недостаточно быть толстым, чтобы прийти в театр и сразу начать играть чеховского Толстого. На сцене актёр перевоплощается в героя, а его природные данные гармонируют с игрой и позволяют зрителям увидеть не Актера Актёрыча, а небожителя, князя или древнего грека. Или доброго человека из Сычуани.
Амплуа и типажи существуют. Нас же не удивляет, что на роль Шарикова почему-то взяли именно Толоконникова, а на роль профессора Преображенского — Евстигнеева? Хотя, казалось бы, Толоконников — актёр, мог бы играть и профессора. Перевоплотился бы, принял «учёное выражение лица». А Евстигнеев, видный русский актёр, разве не смог бы сыграть полусобаку? Выражение лица слишком тонкое для Полиграфа Полиграфыча? На то он и актёр — поменял бы выражение, сыграл бы. Однако создатели «Собачьего сердца» почему-то учитывали не только умение играть, но и физические данные артистов.
Почему? Светский мир жесток. С такими руками и ногтями, как у Добронравова, Онегина засмеяли бы изящнорукие Пушкины. У дворян ценились тонкие пальцы, узкая кисть, овальные ногти, пальцы ещё больше удлинялись за счет отросших ногтей, наполированных до блеска. Короткие широкие ногти Добронравова на узловатых руках — это залог для Онегина, что ему не быть ни денди, ни дамским любимцем. Руками не вышел!
Но вспомним, что в крепостных театрах Российской империи все роли исполняли народные актёры, а классическая драматургия всегда строила сюжет только вокруг богов и аристократов. Герой-выходец из народа появлялся лишь в комедиях, то есть в «низком» жанре, пока классицисты-новаторы вроде Д. Фонвизина и Бомарше не вывели «высокую комедию» на подмостки.
Так вот, актёр есть актёр, и всех Федр, Антигон, Альмавив, принцев и королей в крепостных театрах играл не кто иной, как актёр-крестьянин. То есть мужик или мужичка. Например, в 1793 году Н. Шереметев построил блистательный останкинский театр-дворец для своих народных питомцев Мельпомены и Аполлона. А Ковалёва-Жемчугова? Изящнейшая, нежнейшая, исполнившая партии всех возможных богинь, цариц и сильфид. Дочка кузнеца! «Жемчугова» была чистокровной мужичкой, но это не мешало ей играть аристократок или героинь из древнегреческой мифологии. «Играть» — это принципиально важно. И из этого мы делаем важный вывод, что талантливый актёр может сыграть выходца из другого сословия. Никто же не требовал, чтобы Зевса Громовержца играл настоящий небожитель. С этой ролью справлялся талантливый человече.
И, например, Монсеррат Кабалье играла же Медею и Марию Стюарт, тогда как сама происходила из отнюдь не аристократической семьи. Условность театра!
Как актёр, Виктор Добронравов играл в театре им. Вахтангова роль князя Андрея Болконского. Полагаю, он «натренировался» в этой роли, показал грани своего актерского мастерства и доказал кому надо, что способен достоверно изображать аристократов. Натренированный на Болконском, актёр включил Онегина в свой репертуар. Однако мы помним, что написал Чехов в заметках к исполнителям ролей офицеров в «Трех сестрах»: «Достаточно, чтобы они умели носить мундир». Исполнители вахтанговского князя Болконского в основном держат осанку, широко шагают в сапогах и сохраняют чёткую статику. Князь Андрей, к счастью, офицер, и физически играть его — значит играть дисциплинированного конем и физкультурой молодца. Однако Онегин — своеобразная «диванная собачка». Он потягивался, томно зевал, играл лорнетом, полировал ногти, подвивал кудри, сидел ножка на ножке. Это более тонкая и сложная физически игра, от которой зависит, будет ли онегинская пластика достоверна или — смехотворна.
Конечно, перед Виктором Добронравовым стоит физически сложная задача: попробуй-ка изящно скрадывать-раскладывать массивную, тяжёлую кисть, чтобы эти движения создавали полную иллюзию аристократической нежнейшей ручки, трижды в день держащей в сияющих пальцах серебряную вилочку. И это только ручка. А танцевальные ножки? А лощёное нежное личико?
Например, Гончаров так описывает дворянина Обломова, никогда не утруждавшего себя физически: «матовый, чересчур белый свет шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч, что казалось слишком изнеженным для мужчины». Онегин, вероятно, тоже был вполне себе нежным, белым и матовым — так как вел в Петербурге ночную жизнь, а днем спал на шёлковых простынях. В деревне он в 7 утра плавал в реке, а с более интенсивными лучами солнца спешил у своему прихотливому обеду:
В седьмом часу вставал он летом
И отправлялся налегке
К бегущей под горой реке;
Певцу Гюльнары подражая,
Сей Геллеспонт переплывал,
Потом свой кофе выпивал,
Плохой журнал перебирая,
И одевался...
Прогулки, чтенье, сон глубокой,
Лесная тень, журчанье струй,
Порой белянки черноокой
Младой и свежий поцелуй,
Узде послушный конь ретивый,
Обед довольно прихотливый,
Бутылка светлого вина,
Уединенье, тишина:
Вот жизнь Онегина святая.
Полагаю, говоря об "утрате жизни лучшего цвета", Пушкин имел в виде скорее не физические, а духовные утраты "прокутившегося" Онегина. Сыграть эти потери — большой труд, требующий тонкой души и тонкой мимики. Нужны ли для этого вдобавок и тонкие запястья? Каверзный вопрос.
Собственно, ещё не имея сформированного мнения и готовясь его сформировать, скажу об Онегине-Добронравове следующее: если обладатель "мужицких рук" сумеет сыграть белоручку Онегина, то такой актёр станет истинным "Жемчуговым". Легко ли квадратному играть овальное, волевому играть безвольное, твёрдому играть мягкое? Вряд ли. Это, наверно, вопрос о двух концах: и преходящей эстетики вообще, и современной "новой этики" в частности.
Преходящей эстетики — потому что героя, описанного автором как "красавец", в разные эпохи будет играть разный типаж, сей миг признаваемый красивым. Вот Ленский — "красавец и поэт". Красавец для Пушкина и красавец для Сарика Андреасяна — это разные красавцы. Но Пушкины мертвы, а сегодняшняя эстетика ещё жива, так что...
И современной "новой этики" — потому что в российских реалиях это движение не может не преломиться по-своему и, конечно, преломляется, так как наше общечеловеческое культурное пространство никакой плетью не перешибёшь. Чёрным можно играть белых, некрасивым — красивых, толстым — тонких, и проч. Так почему бы мужиковатым не играть дворянистых? Это толерантно, в конце концов. Ограничения — для ограниченных, а нашим актёрам нужны неограниченные возможности. Как сыграл богатый — бедного, а сыграл учёный — глупого, а сыграл румяный — бледного, и сыграл хороший — вредного, золотой — полушку медную.
(Иллюстрации, находящиеся ниже, принадлежат своим правообладателям, которым LiterMort желает массу вдохновенья и от трудов отдохновенья.)
