Февраль принес метели и, наконец-то, первых клиентов. Несмотря на то, что в январе, кроме нескольких рассказов, Мелехов больше ничего достойного так и не нашел, он не унывал и продолжал читать все, что к нему попадало на стол из рук Татьяны. После того, как конкурсные работы начали «вычитывать» сотрудники творческих отделов «МИФа», объем работы для Мелехова резко сократился, а чтение даже доставляло удовольствие.
С Фелюриным все было наоборот. С приближением февраля и появлением пусть мелких, но заказов, он стал редким гостем в кабинете Мелехова и на планерках и собраниях, которые Фелюрин традиционно проводил для обсуждения текущей работы, о том, как идут дела у Мелехова с конкурсантами, он практически не спрашивал. Более того, начальники технических, административных и прочих подразделений, которые сидели на других этажах, даже не знали, что шефы объявили конкурс и собираются издавать книжку и снимать кино.
Со стороны могло показаться, что Фелюрин совершенно охладел к конкурсу, но это было не так. После планерок в его кабинете всегда задерживался Мелехов, и они подробно обсуждали конкурсантов. Фелюрин живо интересовался удачными историями, а то, что заслуживало внимания, Мелехов даже оставлял ему почитать.
Вы читаете продолжение рассказа "Русский сюжет". Начало здесь
Так случилось и по окончанию последней планерки.
– Никого больше не задерживаю, занимайтесь своими делами… Не убегай, – сказал Фелюрин и посмотрел на Мелехова.
Мелехов кивнул. Вокруг задвигались стулья, заговорили начальники отделов, сразу посыпались смешки и шутки, и руководители среднего звена «МИФа» в прекрасном настроении стали покидать кабинет начальника.
Мелехов вытащил из папки несколько конкурсных работ и лукаво посмотрел на Фелюрина.
– Что-то интересное, раз ты так доволен? – спросил Фелюрин.
Из директорского кресла он пересел за стол напротив Мелехова.
– Да, – не спеша начал Мелехов. – Потешь себя, вспомни юность. Ты же хотел гимн студенчеству, вот они тебе и написали.
– Что, очередные бездарности? – напрягся Фелюрин.
– Нет. Все в порядке. Не Достоевский, конечно, но забавно. Здесь три рассказа. Я их вчера вечером читал, а после этого со счастливой улыбкой на лице до дома ехал… Все-таки как не крути, а студенческие годы были самыми золотыми! – улыбнулся Мелехов. – Беззаботность, вся жизнь впереди, а главное, тогда еще не было понимания, что перед тобой не все двери открыты. Тогда казалось, что перед тобой весь мир как на ладони, все достижимо, стоит только захотеть… Ты почитай, если захочешь, обсудим. Я буду у себя, – сказал Мелехов и встал из-за стола.
– Вова, – огорчился Фелюрин. – Да мне сегодня некогда читать, работы целый воз.
– Ну, прочитаешь, как время будет. Там есть кое-что. Рекомендую, – снова улыбнулся Мелехов и вышел из кабинета.
У Фелюрина действительно было много работы, и он не собирался читать рассказы, но то, что Мелехов ему принес их лично, чего никогда не было, разрекламировал и рекомендовал непременно прочитать – заставило задуматься.
Метания были недолгими. Фелюрин вызвал секретаршу, заказал кофе и сказал, что на ближайшие два часа его не для кого нет. Когда высокая блондинка Кристина, когда-то приехавшая в Москву из Ростова, принесла кофе и за ней закрылась дверь, Фелюрин снял пиджак, галстук, расстегнул две верхние пуговицы на сорочке, ослабил шнурки в туфлях, выпил кофе, закурил, придвинул поближе пепельницу, и с текстами развалился на диване в своем кабинете. Еще не начав читать, он понял, что на сегодня рабочий день закончен, настолько хорошо и удобно он устроился.
Первый рассказ был о талантливом шалопае и разгильдяе, который за одну ночь мог выучить любой экзамен и сдать с блеском. Рассказ Фелюрину не понравился.
«Странно и невыразительно. Интересно, чем так был доволен Вова, когда принес мне эти истории? Я тридцать минут потратил на этот идиотский рассказ и кроме раздражения ничего не получил», – подумал Фелюрин, недовольный тем, что из-за такого пустяка отложил свои дела. «Более того», – не унимался Фелюрин, закуривая сигарету в тишине своего просторного, залитого солнцем кабинета. – «Мне, круглому отличнику, человеку, закончившему Литинститут с красным дипломом и с призрением относящемуся к троечникам, завалам и пересдачам, читать подобные вещи вообще это противно… А, может, это тонкий Вовкин юмор?» – вдруг осенило Фелюрина. – «Да, вроде бы, нет. Мелехов искренне говорил и улыбался довольно… Наверное, стоит дальше почитать», – решил Фелюрин.
Второй рассказ был о невероятных приключениях двух героев: студента МГИМО, сына дипломата и отличного парня, и младшего научного сотрудника с кафедры международной экономики того же МГИМО. Все происходило в Москве, студент и научный сотрудник попали в большой шпионский переплет, но из приключений выпутались достойно. Более того, они вышли победителями из очень скользкой ситуации, где на кону стояла безопасность страны и честь российской дипломатии. Помимо лихо завернутого сюжета, в рассказе были интересно описаны нравы и жизнь московской золотой молодежи, а так же подковерная борьба, возня и интриги истэблишмента, входящего в дипкорпус министерства иностранных дел. Рассказ Фелюрину понравился чрезвычайно.
– А это уже ближе к тексту. Талантливо, – сказал довольный Фелюрин и взял в руки последнюю историю.
Заключительный рассказ был самым интересным. Он был написан мастерски. На полчаса Фелюрин вновь почувствовал себя студентом и с обожанием вспомнил годы золотой юности, настолько зацепила его эта история.
– Не перевелись на Руси еще таланты! – радостно крикнул Фелюрин и, собрав рассказы, направился к Мелехову.
– Здравствуй, Танечка, прекрасно, восхитительно, просто великолепно выглядишь! Наверно, заберу я тебя у Владимира Петровича, – сказал Фелюрин, входя в приемную Мелехова. Подойдя к столу красивой секретарши, наклонился поближе и спросил потише: – Ты как относишься к моему предложению?
Татьяна засмущалась.
– Не надо смущаться, – сказал появившийся в дверях Мелехов. – Татьяна! Ответь достойно.
Фелюрин от неожиданности резко выпрямился, на лице у него промелькнула растерянность. Такого поворота он не ожидал.
– Спасибо, Александр Викторович, – неуверенно начала Татьяна. – Но мне очень нравится работать с Владимиром Петровичем, и я бы не хотела ничего менять. Мы с ним столько уже вместе прошли… И я к нему очень привыкла, – поборов смущение, закончила Татьяна.
– Да, Мелехов, умеешь ты работать с кадрами, – констатировал свое поражение Фелюрин и под пристальным взглядом компаньона, ссутулившись, прошел в его кабинет.
Татьяна с облегчением вздохнула.
«С этими ребятами ухо нужно держать востро», – подумала она. И, улыбнувшись – какой женщине не лестно внимание успешных мужчин? – продолжила работу.
Как только Фелюрин перешагнул порог мелеховского кабинета, и за ним закрылась дверь, Мелехов спросил:
– Нравится тебе моя Танька?
– Нравится, – печально вздохнул Фелюрин.
– Даже не надейся, – позлорадствовал Мелехов.
– А знаешь, так даже интересней, – попытался оправдаться Фелюрин, но получилось это у него как-то неубедительно. – Ты знаешь, я знаю, она знает, вот и посмотрим, что из этого всего получится, – многозначительно поднял брови Фелюрин. – Хотя, если честно, кроме ее улыбки и кокетливых взглядов мне от нее больше ничего не надо. Мне намного приятней осознавать, что в нашем офисе работает такая приятная девушка, поэтому, Вова, пусть спокойно трудится и нам глаз радует.
– Ну, ну, – вызывающе произнес Мелехов и, усевшись за свой стол, спросил:
– Ты рассказы прочитал?
– Так точно. Более того, забил на всю работу сегодня.
– Ну, и как тебе? Неплохо, да? – не дожидаясь оценки Фелюрина сказал Мелехов.
– Неплохо, – согласился Фелюрин. – Первый рассказ мне не понравился, я даже удивился, почему ты его выбрал, а потом, когда оставшиеся два прочитал, то понял, что ты имел в виду. Если их рассматривать как трилогию, как общее развитие идей, то вместе эти три рассказика выглядят очень даже симпатично. Причем, я считаю, что в сборнике они должны идти именно в таком порядке, как ты мне их и разложил.
– Согласен, – улыбнулся Мелехов и добавил. – На сборник у нас уже набирается более тридцати рассказов, думаю, еще столько же и книжонку можно издавать. Тебе пора уже определяться с объемами, с затратами на полиграфию, с тиражом, а главное, надо как-то хитро придумать, куда мы этот тираж денем. Если книги продавать и распихивать по магазинам, то мы ничем не будем отличаться от обычных коммерсантов-издателей. Мы не должны выглядеть так, как будто мы на этом решили заработать. Нужен какой-то очень тонкий ход.
– Ну, вот ты его и придумай, а я исполню. Кто у нас мыслитель? – почти серьезно, возмутился Фелюрин.
– Да, да, я забыл, ты же финансовый гений…
– Ну, зачем же так категорично, я ведь тоже когда-то…
– Вот, что, Саня, – перебил Мелехов. – Я думаю надо сделать так. Скорее всего, к концу февраля у нас материал на сборник будет готов полностью. Книжку мы издадим, и будем ждать, когда наши молодые дарования пришлют нам историю или сюжет для фильма. Как только история появляется, мы приглашаем автора к нам, все обговариваем, собираем большую пресс-конференцию, затем делаем презентацию толстого сборника рассказов, приглашаем всех авторов, каждому вручаем подарки, а трем лучшим, например, кому, это мы потом решим, дарим возможность издать свои книжки…
– Ты что, нас разорить решил?
– При наших оборотах это не такой уж и гусарский жест.
– Ну, а книжки-то продавать будем?
– Зачем? – изумился Мелехов. – Своих денег мы на этом не отобьем, это однозначно, поэтому незачем и мараться. И сборники рассказов, и книги наших, условно говоря, победителей в литературном конкурсе мы подарим в лицеи, гимназии, детские дома, деревенские библиотеки, отправим в Чечню в боевые части, подарим солдатикам в обычные части, студентам и еще бог знает кому. Сделаем из этого промоакцию и во всеуслышанье заявим о начале съемок нашего кино. Представим нашего молодого автора, подадим это так, что это мы его раскопали и дали путевку в жизнь. В общем, все, как ты и планировал, только с тем отличаем, что мы еще до съемок фильма создадим отличную рекламу и «МИФу», и нашему будущему фильму.
– Ну и в процессе работы над кино можно будет постоянно создавать различные информационные поводы и трезвонить на всех углах: «МИФ»! «МИФ»! «МИФ»!
– Конечно, – согласился Мелехов. – Первый день съемок – раз, знакомство с актерами и героями – два, знакомство с нашим «самородком» – три, загнем какой-нибудь нереальный бюджет картины – четыре и так до бесконечности.
– А там издадутся книги наших «победителей» и это снова повод собрать журналистов и опять помелькать везде, где можно, – обрадовался Фелюрин.
– Причем, я сейчас подумал, не так много желающих в нашей стране, кто хочет за свои деньги издавать книги и снимать кино, чтобы сделать подарок своему народу, городу. Поэтому нашу акцию, будем это так называть, можно провести под колпаком министерства культуры и тогда ни за какие пресс-конференции нам не придется платить. Не придется платить ни за эфиры на телевидении, ни за газетные и журнальные площади, а журналисты сами будут к нам ехать и рассказывать о том, что мы делаем сейчас или хотим сделать… У тебя же есть надежные люди в министерстве, займись.
– Займусь, – уверенно сказал Фелюрин и, чуть подумав, добавил: – Хотя, даже если с министерством культуры ничего не получится, там ведь тоже не дураки, они же денег за свою крышу и покровительство попросят, но даже если с ними ничего не получится, то проплатим все эфиры и газеты сами. В конце концов, это деньги не на ветер, а инвестиции, вложения в нашу рекламу. Те же банкиры посмотрят, подумают и решат, да нет, «МИФовцы», наверное, действительно серьезные парни, раз книги издают, кино снимают, по телеку их показывают. Наверное, все-таки с ними нужно работать…
– Мечтай, мечтай, – отрезвил Фелюрина Мелехов. – Хотя, почему бы и нет. Ведь когда ты предложил снимать кино и издать рассказы, да еще эти твои монологи о спасении России, о заблудших душах и прочем, я ведь тогда всерьез напрягся, думал, у тебя или крыша поехала, или возраст взял свое…
– На что ты намекаешь?
– Ну, – нехотя начал Мелехов, – на то, что ты стал более сентиментален, что деньги и успехи тебя пресытили, что у тебя появилось чувство вины. Короче, я всерьез подумал, что надо разбегаться, пока не рухнула контора, и ты не завалил все дело.
– А теперь что ты думаешь? – насторожился Фелюрин.
– А теперь я думаю, что ты прав. Фильм и книга – хороший ход для поддержания и продвижения своего имени на рекламном рынке. Несмотря на затраты на производство, на раскрутку и рекламу, мы все равно больше выиграем.
– Слава тебе, Господи, – облегченно вздохнул Фелюрин. – Я ведь тоже в это все до конца не верил и пару раз хотел бросить проект. А потом думал: ну, еще подожду, вдруг Вовка найдет что-то интересное…
– Найдем, Саня, обязательно найдем. Если даже не найдем, – Мелехов лукаво посмотрел на Фелюрина, – то напишем сами, а мальчик или девочка, которая под шумок захочет покупаться в лучах славы и сыграть роль «самородка» – это не проблема. Свиснем, они в ряд выстроятся.
– Это точно, – умиротворенно сказал Фелюрин и многозначительно посмотрел на Мелехова.
– Ну что, по маленькой? – улыбнулся Мелехов, доставая из бара бутылку коньяка и две рюмки. – Татьяна, порежь нам лимончик, пожалуйста, ну и еще там чего-нибудь на твое усмотрение, – попросил Мелехов по телефону секретаря и через десять минут на столе оказались фрукты, сыр, колбаса, аккуратно нарезанные ломтики хлеба и небольшая коробка шоколадных конфет.
– Шустрая девка, – в очередной раз восхитился Фелюрин Татьяной, когда за ней закрылась дверь.
– За то и ценю, – сказал Мелехов, разливая коньяк. – Ну, за успех нашего безнадежного дела, – и с удовольствием выпил залпом.
Фелюрин, в отличие от Мелехова, коньяк пил аристократично. Он любил вдохнуть его аромат, подолгу держал рюмку в руке и грел коньяк, пил маленькими глотками. Поговорить Фелюрин любил и без коньяка, но с коньяком – особенно.
– Кстати, я зачем к тебе пришел-то? – начал разговор Фелюрин. – Меня эти студенческие рассказы в юность вернули, особенно «Красный диплом». Есть в нем дух студенчества, бесшабашной, даже бесбашенной юности… Знаешь, у нас в Литинституте так и было. Своя элита, свои звездочки среди студентов, были у нас преподаватели, которые потом стали наставниками по жизни.
– У нас во «ВГИКе» все то же самое было, – включился в разговор Мелехов, –Прекрасное время!
– Одну историю вспомнил… Я учился на третьем курсе, а был влюблен в одну первокурсницу, Нельку Михееву. Зима, январь, сессия вовсю, иду однажды утром на экзамен и в коридоре встречаю зареванную Нельку. Спрашиваю, что да как, а она говорит, что приходила на пересдачу и завалила русский язык. Ну, а я же влюбленный рыцарь, – усмехнулся Фелюрин, воспоминания ему были приятны, – говорю ей, давай зачетку и жди здесь. И, что ты думаешь, вот на что людей любовь толкает! Я нашел ее преподавателя, уговорил его и он, наверняка все понял, почему я такой смелый и храбрый, ведь на кону честь дамы… Короче, он взял и поставил ей четверку, представляешь!
– Ну, ты в глазах дамы – герой! Любовь, морковь, помолвка…
– Да в том-то и дело, что нет. Она же первая красавица в институте была… Обрадовалась конечно, поцеловала даже, но на этом все и кончилось.
– Грустная история, – Мелехов налил коньяк себе и освежил рюмку Фелюрина.
– Да нет, история только начинается, весь драматизм еще впереди. Поцеловала она меня и я, счастливый, пошел на свой экзамен. Захожу, беру билет. А там голяк. Из двух вопросов не знаю ни одного. Честно признаюсь преподу, беру другой билет, а там то же самое! Такая непруха, но деваться некуда. Сажусь, начинаю что-то изобретать, а сам думаю, ну надо же, какая тонкая ирония судьбы! Десять минут назад я пошел и Нельке поставил экзамен, а теперь мне самому нужна хотя бы троечка и – никаких шансов. Вот ведь в жизни как бывает.
– Да уж, – согласился Мелехов. – И чем кончилось?
– Ну, сдал понятно. Одногруппники помогли, плюс мой острый глаз и тонкий слух… Кое-что списал, что-то подсказали, плюс моя репутация круглого отличника, короче, все закончилось нормально, но ситуация меня тогда позабавила.
– Ну и какова мораль? – поинтересовался Мелехов.
– Да никакой морали! Учиться нужно хорошо и делать все вовремя.
– А-а-а… – протянул Мелехов и поднял рюмку. – Тост. За сильных и несгибаемых людей. За тебя Александр Викторович, – встав, сказал Мелехов и, по-гусарски отогнув голову, махнул рюмку.
– Издевайся, издевайся, – обиделся Фелюрин. – Я, в отличие от тебя, хотя бы институт закончил.
– Резонно, – иронично подметил Мелехов. – Но я вот институт не закончил, а так же, как и ты, являюсь соучредителем и влиятельным человеком на рекламном рынке. И то, что я не закончил институт – это не черное пятно в моей биографии, как ты, наверное, думаешь, а светлая страница. Бросить ВГИК – это поступок. К тому же я его бросил после оглушительного успеха моей курсовой работы и целой россыпи призов и наград на различных кинофестивалях, включая международные. Понял?
– Ну ты же не будешь отрицать, что было бы неплохо иметь диплом одного из элитных вузов страны?
– Буду, – с детской упертостью заявил Мелехов. – Во ВГИКе я всему научился, мое мировоззрение, отношение к культуре, к миру и к жизни сформировалось именно там. В институте я провел лучшие годы, но мне необязательно было там торчать все пять лет, и томиться лишние два года, чтобы получить диплом, читай, бумажку. Диплом – формальность. Важно то, чему я там научился. Мы с тобой не раз говорили об этом, – добавил после небольшой паузы Мелехов. – Мне нравится жизнь в процессе, а тебе нравится достигать результата. Все люди разные, каждый живет так, как ему нравится.
– Давай лучше выпьем. Предлагаю за слабых и сгибаемых людей, – пошутил Фелюрин и больше споров в этот вечер не было.
* * *
Весь следующий день Мелехов с Фелюриным провели на планерках, совещаниях и переговорах. В свой кабинет Мелехов зашел уже под вечер и на столе обнаружил несколько листов машинописного текста.
«Неужели еще кто-то работает на печатных машинках?» Он посмотрел название рассказа.
Если честно, то после такого насыщенного дня Мелехов не хотел уже ничего читать. Но рассказ, присланный из Иркутска и отпечатанный дедовским методом, да еще с таким многообещающим названием как «Сага о герое», заставили его сесть в кресло и прочитать хотя бы несколько абзацев.
Чтение увлекло.
«Очень неплохо», – удивился Мелехов и под впечатлением рассказа какое-то время посидел молча, обдумывая историю.
Пробежавшись еще раз глазами по тексту, Мелехов с облегчением подумал, что «победа» близка. Он держал в руках отличный рассказ, который на кино не тянул, но это была серьезная заявка и претензия на солидный уровень.
«Ждать осталось немного, – думал он, – рождение гения и знакомство с ним вот-вот состоится. «Сага о герое», – это звоночек.
Мелехов посмотрел на конверт.
– Гамбо Цедынжапов, 20 лет, студент Иркутского госуниверситета, – прочитал он вслух и подумал: «Если они в двадцать лет пишут вещи такого уровня, то мы действительно раскопаем «самородка». Главное – не торопиться».
В тот вечер Мелехов покинул офис в прекрасном настроении. Надежда на благополучное завершение проекта с участием неизвестного молодого автора переросла в уверенность.
* * *
На следующий день Мелехов с утра поделился новостью о том, что наконец-то прочитал историю, которую при дальнейшей доработке можно было бы положить в основу фильма. Фелюрин ознакомился с текстом и тоже остался доволен.
– Неплохо, – лаконично сказал он, – Только я не понимаю, чем ты так возбужден? Мы и поинтересней истории читали.
– Не думаю. Эта история лучшая. Во-первых, у паренька очень здравые идеи, – увлеченно начал Мелехов, – Во-вторых, немного героев. В-третьих, история получается о добре, о зле, о любви, о войне, о Чечне, о долге, в общем, то, что нам и надо. А главное, все снять можно в Москве и на каком-нибудь подмосковном полигоне.
– В Чечне же вроде горы, – смутился Фелюрин.
– Да мы и без гор такую войну покажем, так горные перевалы седого Кавказа подмонтируем, что не один кавказец не догадается, что это все происходило в ста километрах от Москвы… Но, знаешь, несмотря на то, что эта история мне нравится, я думаю, нам нужно подождать.
– Почему? – поинтересовался Фелюрин.
Ему, как администратору и инвестору, вариант малобюджетных съемок в Москве и окрестностях очень даже понравился.
– Саня, мне кажется, мы дождемся истории или сюжета, на основе которого мы действительно сможем сделать хорошее дело. У меня предчувствие, интуиция, понимаешь, – с азартом сказал Мелехов и внимательно посмотрел на Фелюрина.
– Понимаю… Плохое кино по хорошему сценарию снять можно, а вот по плохому сценарию хорошее – невозможно…
– Вот именно! – перебил Мелехов. – Победа близка, нужно только подождать!
– Только ты учитывай, что время идет. У нас и так уже загрузка приличная, а то потом ты разродишься, когда дел будет невпроворот, да и работать особо некому будет. У нас уже сейчас все съемочные группы и половина режиссеров, сценаристов и редакторов, сидят на заказах и занимаются своими проектами. Ты подумай, может, стоит эту историю до ума довести? – озадачился Фелюрин, прикидывая возможности «МИФа».
– Нет, Сань. Не будем торопиться. Время еще есть. Предчувствие меня еще ни разу не обмануло! – жизнеутверждающе сказал Мелехов и с боевым настроем отправился в кабинет, где его ждали очередные рассказы и истории.
«Ну, что тут у нас? – он вытащил из стопки первый рассказ. – «Человек года», отлично», – подбодрил себя Мелехов и начал читать.
«Человек года» очень его разозлил.
– Как бездарно, ну просто жуть! – раздраженно прокричал Мелехов и с тоской посмотрел на корзину с работами конкурсантов. Он хотел было уже очередной «шедевр» с шелестом швырнуть в безвестность, но передумал. Мелехов аккуратно сложил рукопись и, взяв телефонную трубку, вызвал секретаря.
– Таня, сколько человек у нас читают конкурсные работы?
– Десять или двенадцать, точно не помню, но могу выяснить, – спокойно ответила красивая секретарша.
– Значит, так, – Мелехов протянул рассказ Татьяне. – Сделай копии и разнеси их по всем отделам, где происходит предварительная читка. Объясни им, чтобы больше такого дерьма мне не передавали, мне есть на что время потратить. Такого уровня рассказы нам не нужны. Это раз. И второе. Выясни, кто читал этот идиотский рассказ, и у кого хватило ума предложить его для сборника. Передай этому человеку мое негодование с особой тщательностью.
– Хорошо. Это все?
– Все, – сказал Мелехов и Татьяна, покинув кабинет босса, направилась к ксероксу.
Одну копию она сделала для себя. Ей было интересно, что же так вывело из равновесия флегматичного Мелехова. Самое удивительное, когда она прочитала рассказ, он ей даже понравился, и ей вдвойне стала непонятна реакция шефа.
«Странные они, эти мужчины», – подумала Татьяна. Она решила по возможности читать все работы, которые попадают к ней в приемную, а затем ложатся на стол Мелехова.
«Человек года» сбил и охладил боевой дух Мелехова.
– Как бы «Сага о герое» не оказалась единственным лучом света в темном царстве молодежной литературы, – разочарованно сказал Мелехов пустоте своего кабинета и в подавленном состоянии приступил к чтению следующей работы, которая тоже оказалась «не той».
– И все умерли, – не сдерживая в себе новый прилив раздражения сказал Мелехов и на этот раз не лишил себя удовольствия с шелестом швырнуть рассказ в корзину. – То же мне, борцы за гуманизм и справедливость.
Уже ни на что не надеясь, Мелехов с мольбой посмотрел на потолок и решил прочитать ещё одну работу.
«Если и эта окажется ахинеей, то ничего сегодня больше читать не буду», – подумал Мелехов и взял из стопки рассказ.
На этот раз звезды встали как надо. Закончив чтение, Мелехов испытал приятное волнение.
«Ну, наконец-то. Господи, спасибо тебе», – поблагодарил Мелехов Всемогущего и крикнул на весь кабинет:
– Есть! Есть сюжет для фильма!
В следующее мгновение он схватил телефонную трубку и возбужденно сказал секретарю:
– Татьяна, срочно соедини меня с Фелюриным.
– …Его нет на месте, – доложила секретарша.
– Спасибо, – сказал Мелехов и положил трубку.
Торопливо набрав номер Фелюринского мобильника, Мелехов обнаружил, что сотовый компаньона отключен.
– Да где его носит? – возмутился Мелехов и снова связался с секретарем:
– Таня, позвони в приемную Фелюрина и у его секретарши выясни, где он и когда будет. Мне он очень нужен.
– Хорошо.
Мелехов погрузился в нервное ожидание.
История ему очень понравилась. Там было все: сюжет, характеры, а главное, герой.
«Наверно, парнишка, который это написал, не воевал, поэтому опустил все военные события и прочую армейскую атрибутику… Ну, ничего, с окопной правдой мы ему поможем, – барабаня пальцами по столу, думал Мелехов. – Три-пять эпизодов со снежными горами, грязными БТРами, застиранными армейскими палатками, со стрельбой, обязательно с героическим поступком главного героя мы напишем и отснимем. Можно, какую-нибудь любовь туда навернуть… Побольше сермяжной правды.
Из раздумий Мелехова вырвал телефонный звонок.
– Да, – с готовностью сказал Мелехов.
– Владимир Петрович, секретарь Александра Викторовича не знает, куда отправился генеральный директор. Ему позвонили, он срочно собрался и уехал. Сказал, что сегодня еще появится, – сообщила Татьяна.
– Спасибо. Таня, каждые полчаса набирай Фелюрину на мобильный, как дозвонишься, срочно соединяй.
Окончание здесь Начало рассказа здесь
Tags: Проза Project: Moloko Author: Ашихмин Олег
Другие истории этого автора здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь