Лихие девяностые были не только трудными и жуткими, но и порой нелепыми и абсурдными. Только сильные и мужественные люди в эти годы не теряли лица, самообладания, оптимизма и чувства юмора. Истории, которые из уст в уста передавали на заре демократии, частенько были за гранью реального. Казалось, что невозможно такое даже предположить… А оно – было! Новая жизнь предлагала сюжеты с такими неожиданными поворотами и замудрёной драматургией, что в их правдоподобность сложно было поверить.
В канун Нового, девяносто третьего года, из Шереметьево вылетел самолёт с пассажирами на борту по маршруту Москва–Бангкок. Рухнувший железный занавес, словно космический или временной портал, открыл для советских людей новый мир, в котором летом на недельку можно было смотаться в Турцию или в Египет, на любые выходные в Испанию, слетать и потратить деньжата на распродажах в Милане, на Новый год сгонять в жаркое лето на Кубу, в Таиланд или в Доминикану, на машине прошвырнуться по Европе, махнуть в Нью-Йорк на хоккей, или на баскетбол в Лос-Анджелес… Наши люди резко начали навёрстывать всё упущенное за предыдущие семьдесят лет.
Молодой журналист Кирилл целый год копил деньги, чтобы на Новогодние праздники со своей девушкой Татьяной слетать в Таиланд и там, на рассвете, или на закате, – он ещё не решил! – на берегу океана сделать ей предложение.
Они встречались уже два года. Познакомились на весёлой Новогодней университетской вечеринке в середине третьего курса. Это была старая университетская традиция – в главном корпусе университета за пару дней до Нового года, в аккурат сразу после зачётной недели, собирались все факультеты. Лучшие команды универа шумно и весело играли в КВН, студенческий театр показывал Новогодний спектакль по пьесе собственного написания, старшекурсники устраивали театральный капустник, где по первое число доставалось всем факультетам и особо отличившимся преподавателям. Делалось это интеллигентно, тонко, с юмором, но так, что лежал весь зал… Выступал студенческий сводный хор с современными мировыми хитами и шлягерами, симфонический студенческий оркестр радовал заводной классикой и новогодними темами Штрауса и Чайковского. Все мероприятия и действа шли одновременно, на разных сценах и этажах главного корпуса. Культурная программа заканчивалась в районе девяти вечера, все спускались на первый этаж, в главное фойе университета, начинались танцы и настоящее веселье с вином, шампанским, ёлкой, Дедом Морозом, новогодними масками и костюмами. Новогодний бал-маскарад – самая грандиозная вечеринка в университете и входным билетом на неё была зачётка без троек. Это тоже была традиция универа. Классно танцевать и веселиться в огромной толпе молодежи, осознавая, что здесь собраны самые лучшие и прилежные умы университета, и ты один из них, один из тех, кто очень скоро по жизни пойдет уверенно своей дорогой! Но это позже, а пока…
Татьяна училась без троек на историческом, Кирилл на журфаке вообще был круглым отличником, поэтому ни он, ни она, не могли пропустить главное университетское событие. Татьяна на вечеринку пришла с подругами, Кирилл с большой и шумной ватагой «журналистов», и, естественно, в фойе будущие акулы пера не смогли пройти мимо красивых, стройных и элегантных «историчек»; девчонок с истфака в коротких платьях, на каблуках, с шикарными причёсками, и все они были в масках лисичек…
Их роман начинался красиво. И продолжался красиво: Кирилл изыскано ухаживал, был всегда подчёркнуто мил и нежен, баловал Татьяну подарками и вниманием, на перемене мог заявиться к ней в группу с большим букетом цветов, с удовольствием проводил с ней вечера. Во время подготовки к сессии в библиотеку они частенько ходили в одни и те же залы, любили вместе гулять, ходить в гости к общим друзьям. Никогда не ссорились, везде были вместе, как настоящая пара. При всём при этом Кирилл продолжал учиться на одни пятерки, и еще умудрялся успевать уверенно делать свои первые шаги в журналистике.
Уже год он работал на телевидении. Татьяна с удовольствием наблюдала за его «карьерным ростом» и, не стесняясь, хвасталась им перед друзьями и подругами. Репортажи Кирилла почти каждый вечер появлялись в выпусках теленовостей и он потихоньку превращался в знаменитость местного масштаба – его узнавали в метро, и иногда даже здоровались совершенно незнакомые люди. Ему было неловко и слегка неудобно от этой известности, но, в то же время, чертовски приятно!..
Окончив третий курс, они вместе поехали в организованную истфаком летнюю археологическую экспедицию на север Уральских гор. И там, на лоне полудикой природы, в окружении горных хребтов и перевалов, в большой и развесёлой компании молодых, задорных и загорелых ребят и девчат, где всё было пропитано романтикой и оптимизмом, именно там Кирилл понял, что Татьяна лучшая из женщин. Каждый день, каждый завтрак, каждый полевой выход, каждые вечерние посиделки у костра – все убеждало Кирилла в том, он должен сделать всё, чтобы они стали семьей, большой и счастливой. Он к этому новому чувству отнесся серьезно, начал больше снимать и работать, накопил денег, в начале пятого курса съехал от родителей в съемную квартиру. А в Новогоднюю ночь решил красиво сделать предложение и осенью сыграть свадьбу.
О поездке в Таиланд Кирилл сказал Татьяне еще в ноябре. Её радости и счастью не было предела, она еще никогда не летала из зимы в лето.
Поездку ждали и к ней готовились. За день до отлёта были шумные и весёлые сборы, бессонная ночь, проводы и застолье с друзьями, спонтанная репетиция новогодней ночи, ведь в этом году они точно уже не увидятся…
В шесть утра, прямо из-за стола, уставшие, но счастливые, они приехали в аэропорт «Шереметьево». Их радовало всё: и морозное, совсем немосковское ясное утро, и разговорчивый таксист, который веселил их всю дорогу, и суета аэропорта с прибывшими, встречающими и провожающими, и сияющая улыбками, по-новогоднему в приподнятом настроении очередь на посадку, и молодые, подчеркнуто вежливые, улыбчивые стюардессы, и суетливые и одновременно серьёзные попутчики, добрая часть которых уже начала «отмечать» Новый год, и начало путешествия, и просто прекрасный грядущий день… Всё вокруг говорило им о том, что новогоднее путешествие будет сказочным, волшебным, ярким и незабываемым. Видимо и впрямь – красота в глазах смотрящего!
Когда самолёт оторвал шасси от бетонной полосы и уверенно взлетел, салон не сговариваясь, взорвался дружными аплодисментами. Атмосфера в салоне была предпраздничная и очень тёплая, все были в предвкушении Нового Года, отпуска и отдыха на море.
Минут через тридцать, под гул турбин, после шумной и весёлой ночи, Кирилл, начал проваливаться в сон и крепко заснул. Татьяна тоже, прильнув к нему, устроилась поудобней и решила поспать. Впереди – восьмичасовой полёт, поэтому поспать было прекрасным решением. Проводы и весёлое застолье для того и затевались, чтобы уснуть в самолёте и быстрее оказаться в теплых краях среди пальм.
Самолёт мирно спал. Часа через два народ начал потихоньку ходить по салону, кто в туалет, кто со скуки решил размять ноги и постоять рядом со своим креслом в проходе, а кто-то, нарушая правила, ухитрялся курить в тесных кабинках туалетов…
…Кирилл проснулся от шума, криков, мата и возни, которые были прямо рядом с ним. Когда окончательно пришёл в себя, то понял, это никакая ни возня. В проходе салона самолёта идёт жестокая драка, в которой в общей сложности участвуют человек пятнадцать. Все дерущиеся были подозрительно друг на друга похожи: молодые, лет по двадцать пять–тридцать, тренированные, подкаченные, все в спортивных костюмах, в легких черных кожаных куртках и с короткими причёсками – практически под «ноль». У некоторых лица и кулаки уже были в крови. Парни дрались методично, хладнокровно, молча и жестоко. Крик и хаос вокруг них создавали сидящие рядом пассажиры, которые были в шоке от массовой драки в самолёте, на высоте десять тысяч метров. Бледные худенькие стюардессы даже не пытались разнять или успокоить дерущихся быков.
Кирилл посмотрел на Татьяну.
Она была бледная, испуганная.
– Что происходит, давно не спишь? – спросил он.
Татьяна, почти вжимаясь от страха в кресло, быстро начала рассказывать:
– Девчонка в туалет пошла, а на обратном пути один из этих, вон тот, который перед нами сидел, ее по ноге погладил. Она и говорит, в чём дело? А рядом с ним, с тем, который её погладил, сидела другая девушка, она ей и говорит, ты чё, кобыла, мой муж на тебя внимание обратил, ты должна быть счастлива. Та ничего не сказала и молча, ушла, а через пару минут к ним два парня подошли, типа, кто тут руки распускает и моей жене грубит? Ну, этот нахал, с которого всё началось, встал, начал хамить, борзеть, бросаться на них, он оказался не один, с ним еще несколько парней встали, а тот, что за жену вступился, тоже был не один, его братва встала и подвалила, тут и началось…
Кирилл внимательно посмотрел на дерущихся парней.
– Ты, Тань, права. Это братва, и с одной стороны, и с другой. Я кое-кого из них знаю, точнее, кое-что о них слышал. Очень опасные люди…
Кирилл не договорил. Вдруг на них, прямо из прохода, держа друг друга за грудки, завалились двое крепких парней, каждый был килограмм по сто, и сильно придавили им ноги. Татьяна даже вскрикнула.
– Макар… Макар!? Ты, что ли!? – лёжа на коленях у Кирилла и Татьяны, вдруг спросил боец, который оказался сверху и цепко держал своего оппонента за воротник олимпийки.
– Я тебя [ругательство], щас рвать буду, – сказал, задыхаясь, «Макар» и попытался вырваться из крепких рук обидчика.
– Хорош, Макар! Это я, Костя Смола. Вы чё, вообще берегов не видите, вы чё тут устроили?
Макар присмотрелся, рефлекторно попытался еще раз вырваться, но его крепко держали.
– Всё, Смола, отпускай. Вижу, что ты. Всё, закончили.
Парни встали. Никто из них даже не подумал извинится перед Кириллом и Татьяной. В проходе самолёта продолжалась лютая драка, где никто не щадил никого. Со стороны всё выглядело так, как будто с цепей посрывались немые бешенные псы и совершенно без слов, криков и лишних эмоций рвали друг друга. Зрелище было просто кошмарным. Летали кулаки, ноги, мелькали колени, и всё молча. А сколько ненависти и презрения было в их глазах друг к другу…
– Всё, пацаны, хорош! – заорал Макар, перекрикивая гул турбин. – Хорош, говорю. Это афганцы, Витькины пацаны. Всё хватит, закончили, – крикнул Макар и сам начал разнимать самую близкую к себе пару. – Закончили, я сказал! Хватит! – рявкнул он, и драка быстро и прекратилась.
Кирилл взглянул на Татьяну, та по-прежнему была бледной, подавленной и напуганной.
– Всё, Танюш, успокойся. Не бойся, больше ничего не будет. Видимо, братки признали друг друга.
И впрямь, братва собралась в проходе в центре самолёта, «перетёрла», виноватая сторона, видимо, принесла извинения и в качестве морального ущерба выставила весь алкоголь, какой у них имелся с собой. «Потерпевшие» тоже достали бутылки и уже совершенно спокойно, словно нормальные люди, братки «рассосались» по самолёту и начали, кто зализывать раны, кто выпивать. Кто-то нашёл общих знакомых, и жуткая бойня перешла в русло теплого дружеского «базара».
– А что с Коляном? – вдруг услышал Кирилл голос уже знакомого Смолы.
– Смола, он здесь лежит! – заржал кто-то из парней. – Колян, подъём, хорош ночевать, – засмеялся тот же голос.
Колян не пошевелился.
– Так, я вижу, что лежит. Потому и спрашиваю.
Смола подошёл к нему и потормошил. Внимательно посмотрел на него пару секунд, и рывком перевернул его с живота на спину. В области сердца была колотая рана, а вся спортивная кофта на груди и на животе была в крови. Смола приложил два пальца к шее Коляна, где проходила артерия, поморщился и спокойно сказал:
– Пульса нет…
Снова началась суета, братва начала тормошить и приводить в чувства бедного Коляна, подключились стюардессы, в салоне нашелся сонный и полупьяный врач. Он-то и поставил точку в этом инциденте, сказав, что «пациент» умер.
Естественно, всё доложили командиру экипажа. Тот связался с землёй, ему дали команду сесть в Душанбе.
Двое суток весь салон самолёта провёл в закрытой погранзоне душанбинского аэропорта. Двое суток пассажиры злополучного рейса Москва–Бангкок провели на сидячих креслах в аэропорту. Там же встретили Новый год, а вечером первого января из России, из Москвы, прилетели плохо похмеленные и злые сотрудники прокуратуры. Ещё сутки велось следствие и допросы свидетелей, и к концу четвёртого дня всех пассажиров этим же рейсом вернули в Москву для дальнейших разбирательств.
Кирилл до последнего верил, что пусть и с опозданием в несколько дней, но они с Татьяной все же попадут в свой отель на берегу океана. Но когда понял, что до Бангкока им не долететь, то на обратном пути домой, прямо в самолёте, он достал кольцо и сделал Татьяне предложение. Не берег океана на рассвете, конечно, но тоже – весьма необычно.
Татьяна, конечно же, сказала «да». Добрые стюардессы налили им шампанского, а по прилёту домой, измученный, но совершенно спокойный Кирилл, прямо в «Шереметьево» впервые в жизни раздавал своим коллегам-журналистам интервью, поражая всю пишущую братию подробностями и деталями происшествия. Имён он никаких не назвал, афганцев даже не упомянул, про пацанов из второй братвы, тоже не сказал ни слова, потому что все пассажиры с неудавшегося рейса «Москва–Бангкок» за четыре дня, проведённых в Душанбе, стали если не семьёй, то уж точно сплоченной бандой и товарищами по несчастью. А советских людей учили и воспитывали с детства, что своих сдавать и закладывать нельзя.
Вот и рассказывал Кирилл в красках про драку, про то, как «сидели» в Душанбе, как встречали все вместе Новый год. Даже сотрудники аэропорта к ним присоединились… Рассказал, как сделал Татьяне предложение. Его, естественно, все начали поздравлять.
Вечером они с Татьяной посмотрели «Новости» на тех каналах, которым Кирилл давал интервью, наконец-то, впервые за четыре дня, нормально поели. И, уставшие, но довольные, что всё наконец-то закончилось, легли спать.
В целом, поездка их, мягко говоря, не задалась. Но им и без этого будет что вспомнить и рассказать детям. Девяностые были богаты на подобные истории.
Tags: Проза Project: Moloko Author: Ашихмин Олег
Другие истории этого автора здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь